Ник Перумов - Враг неведом

— Патрульные танки, — объяснил Исайя. — Мы держимся большей частью наверху и в подвалах. А вот земля, пространство между зданиями и часть самых глубоких коммуникаций принадлежат Умникам. И они медленно, но верно теснят нас…

Вираж. Вираж. И ещё вираж. Трасса вывела к балкону одной из башен, и тут машина замерла.

— Приехали. — Прозрачный колпак сдвинулся вверх и назад. — Приглашаю тебя в гости, вождь Твердислав. — Исайя легко, по-молодому выскользнул наружу. Его спутник, кряхтя, выбирался гораздо дольше.

Твердислав очутился на широченной террасе. Под ногами расстилалось нечто светло-серое, приятно упругое. Вдоль ограды цвёл настоящий сад. Таких дивных цветов в родном мире вождя никто никогда не видел — крупные, яркие, необычайно чистых красок, самого невероятного их смешения… Между тёмно-зелёных куп по камням журчали ручейки.

— Идём, идём, вождь Твердислав. Это не чудо, отнюдь нет. Это лишь малая, ничтожная часть тех красот, коими славился город до момента, когда пришли Умники. Завтра Андрей покажет тебе зону боёв. Думаю, она произведёт впечатление.

Терраса имела в ширину шагов, наверное, двести. Стена здания прямо-таки полыхала сиянием бесчисленных огней — они сливались во вспыхивающие, гаснущие, извивающиеся прямо в воздухе буквы.

— Магазины. Рестораны. Бары. Места… гм… иных развлечений, — несколько смущённо пояснил Исайя, видя, как Твердислав с недоумением уставился на прихотливый пламенный танец вывесок. — Сколько лет прошло, а это как было, так и осталось. Человеку надо где-то делать покупки и где-то расслабляться после работы. Точно так же, как в древнем Вавилоне, Риме или Афинах.

Вавилон. Рим. Афины. Да, Твердислав вспоминал эти слова. Старые-престарые города, тысячи и тысячи солнечных кругов тому назад. Посреди вакханалии огней темнела невысокая арка, затканная темнотой. Исайя уверенно направился прямо к ней. Следуя за ним, Твердислав ощутил вдруг болезненный толчок в грудь, словно чья-то невидимая ладонь упёрлась, не давая ему прохода. Машинально, не думая, он бросил заклятие пропуска — бывает, что дом, или пещера, или ещё какое-то место заговорены, как, например, частенько случалось на границе с Середичами. Обычно вождю удавалось преодолеть чужую защиту, даже если ставила её опытная Ворожея.

Однако на сей раз ничего похожего не произошло. Но не это оказалось самым странным — в конце концов, здесь, в ином мире под иным небом, законы заклятий и магии могут отличаться. Вся сила, которую Твердислав вложил в собственное волшебство, ушла, точно вода в песок, без всякого результата. Ничто даже не попыталось преодолеть чужой барьер перед входом. Чары не удалось не только наложить, но и даже создать!

От Исайи же скользнула какая-то быстрая пламенная искра, искра из невидимого огня. Твердислав ощутил её слабо, очень слабо, совсем не так, как привык чувствовать чужое волшебство.

Нельзя сказать, что это хоть сколько-нибудь его успокоило. Не может быть! Как же ему исполнить волю Великого Духа, если главнейшее его оружие тут бессильно? Не рубить же неуловимых Умников мечом, что, по правде говоря, вдруг начало казаться смешным и нелепым в этом мире, совершенно непохожем на родной мир кланов, где сталь была символом доблести, мужества и отличия?..

Посланная Исайей искра открыла путь. Давящая преграда исчезла. Они вошли.

Внутри здание не сильно отличалось от Звёздного Дома. Те же коридоры, залитые мягким светом, то же еле слышное гудение машин за переборками, те же немолодые люди в одинаковых комбинезонах, со спокойными лицами и страхом в глазах, бесшумно скользящие по упругому полу, с нарочитым безразличием не замечающие Твердислава, зато не забывающие поприветствовать странным жестом — кулак прижимается к сердцу — самого Исайю. Ещё обращало на себя внимание обилие скрытой Силы, предназначенной только для убийства. Нечто подобное он ощущал в подземельях Острова Магов; но тогда рядом была Джей, умеющая ладонью поворачивать вспять огненные реки…

— Садись.

Кабинет Исайи Гинзбурга оказался едва ли не больше Кострового места в родном клане Твердиславичей. На неоглядном столе перемигивалось огоньками нечто блестящее, смахивающее на паука. Возле стола имелось два совершенно обыкновенных кресла.

— Не люблю эти модные штуки с вырастающей из пола мебелью, — пояснил хозяин. — Голоден?

Твердислав помотал головой. Какая уж тут еда…

— Думаю, пришла пора объяснить тебе, что же мы от тебя хотим, — Исайя смотрел на свои сцепленные пальцы, упорно пряча взгляд. — А хотим мы, вождь, очень многого. И от тебя, и от твоих соплеменников. Мы проигрываем войну. И стоим на грани полного истребления. Об этом знают не все. Я — из числа посвящённых. Должность моя… гм… примерно соответствует твоей. Я отвечаю за Мир кланов. За интеграцию его уроженцев в нашу цивилизацию… и за их дальнейшую судьбу.

Так что теперь — об Умниках. Хочу заранее извиниться — нам придётся, так сказать, ex ungue leonem pinegere, поскольку цельной и полной картины нет и едва ли когда появится — если только не поможете вы, рождённые в кланах.

Исайя сделал паузу. Побарабанил по гладкой столешнице ногтями. Вздохнул. Кашлянул. Однако глаз так и не поднял.

— Умники зародились внутри нас, точно гниющая язва. Они — плоть от нашей плоти и кровь от нашей крови. Однако они отринули заветы Всеотца; если мы грешили против Него по слабости, по малодушию, лености, но никогда — по злобе, то Умники как раз и есть воплощённая злоба. У них, как и у ваших Ведунов, посланных вам в испытание, цель одна — истребить нас, старшее поколение. Заставить нас корчиться от боли и умирать под пытками. Жечь, осквернять, разрушать и уничтожать. Я не могу — да и никто среди нас не может — найти объяснения их поступкам. Иногда кажется, что они все больны… словно заражённые бешенством махи, бесцельно убивающие всё на своем пути из одной лишь жажды чужих мучений и смерти. Мы не можем совладать с этой стихией. Мы — ученые… гм… и… и другие, словом, люди сугубо мирные, мы сражаемся изо всех сил, под нашим контролем ещё немалые мощности, у нас вдоволь военной техники, но всё, на что способны мы, у Умников получается ещё лучше. Мы сражаемся сразу на множестве фронтов. Каждый город разделён надвое. На линии соприкосновения В ОСНОВНОМ бьются автоматы, роботы — однако Умники могут себе позволить пустить в ход живых бойцов КУДА ЧАЩЕ, ЧЕМ МЫ. Мы — нет. Наши годы немалы, и едва ли на сотню найдётся хотя бы один умеющий сражаться сам, а не управлять из безопасного места грудой мёртвого металла с пушками и лазерами.

— Но нас же мало, — перебил Исайю юноша. — Раз-два и обчёлся…

— Об этом поговорим чуть позже. Итак, помимо прямой борьбы — сила против силы, броня против брони и снаряд против снаряда — Умники действуют и более тонко. Они ухитряются проникать в самые тщательно охраняемые места… и тогда люди гибнут, пропадают или сходят с ума. Твой вчерашний друг… хотя, наверное, тебе уже это говорили.