Гай Орловский - Ричард де Амальфи

— Но тогда зачем двадцать пять?

Он помялся, взглянул искоса:

— Сэр Ричард… Ну пусть люди проедутся на суд, это же событие! Да и себя показать всем хочется. С вашей щедростью самые простые латники выглядят знатными рыцарями.

Я крякнул, развел руками:

— Так бы и сказал. Ладно, выступим сразу после завтрака. Не хочу загонять коней. Вы все железо на себя навешаете!

— А как же иначе, сэр Ричард? — спросил он с обидой.

Завтракали скомкано и нервозно: челядь страшилась нас, захватчиков, мы все еще не были до конца уверены, что обшарили все норы, двадцать человек спешно таскали глыбы, заделывая стену, сейчас не до восстановления угловой башни, пока и трех хватит. Гунтер и Харальд громко огорчались по поводу посеченных лат, заменить не успеют, пока Зигфрид не сказал громогласно:

— Гордиться надо, а не скулить!.. Поедем на этот рыцарский суд в посеченных латах, на которых запекшаяся кровь… разве не возликуют друзья и не дрогнут враги?

— Устрашим одним своим видом, — согласился и Алан. — Нет, я вовсе не жалею… во всяком случае, не очень, что у меня грудной панцирь стал как поверхность деревенской наковальни.

— Приедем в Амальфи, — сказал я поспешно, — выберете лучшие доспехи, сэр Алан! И вообще, у нас там неплохой запас.

— Если так будем захватывать замки, — проворчал Гунтер, — то их ненадолго хватит.

Но в голосе матерого воина звучала гордость, в этом он и юный сэр Теодерих — близнецы и братья, только у юного виконта все на виду.

Он молодецки сплюнул через перила, Зигфрид поморщился.

— Гунтер, Гунтер… Не позорь рыцарского звания. Если думаешь, что рыцарь — это тот, кто лучше всех машет мечом и весь в подвигах… ошибаешься. То само собой: рыцарь всегда впереди, опасность встречает грудью, а смерти смотрит в глаза и не отворачивается. Да и уклоняться от служения Отечеству ни один рыцарь ни-ни… Но еще рыцарь чем рыцарее, тем дальше от скота, к которым так близок простолюдин!

Гунтер посмотрел исподлобья:

— О чем вы, сэр Зигфрид?

— Да будет тебе известно, — сказал Зигфрид назидательно, — что рыцарь и без всяких сражений связан по рукам и ногам клятвами и обетами. Он не смеет обидеть женщину, обязан защитить ребенка, должен быть всегда вежливым, обходительным, учтивым, галантным, ибо это угодно Деве Марии и отдаляет человека от скота, к которому жаждет вернуть человека Враг рода человеческого. Вон ты плюешь на головы…

— Я не на головы, — возразил Гунтер.

— А куда?

— Да просто так, — ответил Гунтер. — Что, смотреть буду?

— Рыцарь должен все видеть, — объяснил Зигфрид. — А плевать вообще рыцарю нельзя, он не простолюдин.

Гунтер огляделся:

— Так тут же нет баб… в смысле прекрасных дам!

— Да и хрен с ними, — ответил Зигфрид. — Но мы, благородные рыцари — есть? В нашем изысканном обществе ты не должен ни плеваться, ни чесаться, ни пердеть, ни употреблять гадкие слова… ну, разве что кто на ногу наступит или промеж глаз врежет, это другое дело, а вот так просто — нельзя! Простолюдину можно, он и так почти животное, а вот рыцарю — низзя!.. Сэр Ричард, ведь правда же?

Я с сочувствием смотрел на Гунтера.

— Он прав, Гунтер. Кому много дано, с того больше и спрашивается. Тебе, как рыцарю, больше того, что можно, но и шире список того, что нельзя. Понял?

— Нет, — ответил Гунтер честно, — но, как погляжу, в рыцарской жизни не все медом намазано.

Мы спустились во двор, я взобрался на Зайчика, похлопал по шее. Он косил на меня огненным глазом, тихо и ласково проржал что-то на лошажьем языке. Из башни вышел некромант, поспешно поклонился, мне почему-то почудилось, что нарочито выискивал момент, чтобы подойти вроде невзначай, насторожился, но кивнул милостиво и сказал с рассчитанной небрежностью сеньора в затуманенном государственными заботами взоре:

— Э… Лигурд?.. Некромант? Да-да, продолжай-продолжай некромантить…

Он поклонился снова, одной рукой придерживая меч в ножнах у левого бедра, а когда Зайчик шагом пошел мимо, спросил торопливо:

— Ваша милость… а что такое… прозекторы?

Я оглянулся, на его бледном, словно посыпанном мукой, лице читалась мука.

— Это такие маги, — пояснил я, — что расчленяют только что умерших. Или недавно померших. Вытаскивают кишки, сердце, печень, мозг и все-все, что внутрях…

Он ахнул, его перекосило от отвращения:

— Как можно? Но… зачем?

— Чтобы знать, — ответил я строго, — почему человек умер. И что сделать, чтобы больше от такого не скопытивался. Хорошая профессия, почетная! Даже выше рыцарского звания!

Он ахнул, нижняя челюсть отвисла. Из ворот начали выезжать по двое блестящие рыцари в великолепных доспехах на огромных рыцарских конях. Они выезжали и выезжали, я с Гунтером уже на той стороне придирчиво рассматривал отряд: проехали Зигфрид, Алан, виконт Теодерих, а рыцари все выезжают и выезжают. Правда, только присмотревшись, можно заметить, что На щитах нет фамильных гербов, а только мой уменьшенный в левом уголке, а так во всем настоящие рыцари: добротные доспехи, хорошо подогнанные каждому по фигуре, даже шлемы с опускающимися забралами, сложные пластинчатые щитки, укрывающие голени и ступни, длинные мечи, конические щиты, расписанные грифонами и львами…

Гунтер рявкнул, отряд перестроился по четыре в ряд, так и поехали, очень красиво, потом, конечно, строй нарушился, все разбрелись, растянулись в длинную цепочку, Гунтер поспешно заверил, перехватив мой взгляд:

— Когда приедем в земли сэра Лембита, я их всех по ниточке!

— Хорошо бы, — признал я. — Впечатляет. Я даже не ожидал, что у меня такая сила.

— Ваша милость, — напомнил он, — теперь располагаете мощью трех владений. И людей можете отбирать из трех гарнизонов.

— Ты, кстати, что еще сделал для защиты Вердена?

— Стену восстановят, — заверил он, — а без вашего молота ее так быстро не разбить. Провел набор среди новых и наших прежних селян. Конечно, в лучники — в первую очередь.

Я ухмыльнулся, не стал напоминать, как Гунтер сперва противился идее композитных луков, нечестно, для него они в диковинку, а я их держал в руках всякие-разные. Даже с лазерным прицелом.

Кони спокойно шли по широкой лесной дороге, колеса телег глубоко пробили колею, кусты по краям дороги заботливо вырублены, и когда впереди затрещало, даже настороженный Гунтер схватился за меч без всякой торопливости, а я медленно опустил ладонь на рукоять молота. Ветки заколыхались, на дорогу впереди вылез худой парень в одежде крестьянина, вскинул руки.

— Я без оружия! — прокричал он. — Сэр Ричард, меня просили передать несколько слов.

— Говори, — сказал я настороженно.

Он посмотрел на Гунтера, на рыцарей, что настороженно оглядывают лес, промямлил: