Гай Орловский - Ричард де Амальфи

— Куница, ты еще староста?.. Это я, Харальд! Я снова управитель замка!

Мы ехали шагом, я все ждал, что вот-вот прозвучит крик: «Стой, дальше ни шагу!», однако нам позволили подъехать к воротам, а потом после небольшой задержки створки раздвинулись, загребая землю.

Из-за высоких заборов выглядывают дети, женщины боязливо посматривают из окон, мужчины уже на порогах с топорами в руках, кое-кто даже в доспехах, пусть кожаных, самодельных, однако добротных, из толстых шкур то ли троллей, то ли горных гоблинов, у тех кожа плотнее.

Навстречу вышел крепкий еще мужик, хотя голова и бородка почти белые, даже волосы в распахнутом вороте рубахи серебрятся, однако взгляд бойца, а руки крепкие, жилистые.

Харальд заговорил первым:

— Куница, сэр Гуинг пал в бою. Замок Амило отныне принадлежит сэру Ричарду Длинные Руки, вот он, преклони колени. А я снова, как уже сказал, начальник стражи и управляющий замком, а также всеми землями Амило.

Я покосился в его сторону, но смолчал. Насчет земель ничего не говорил, это Харальд уже присвоил себе сам. То ли с ним надо держать ухо востро, то ли мужик добровольно берет на себя больше нагрузки, чем возложил на него я. Куница поклонился мне с такой натугой, что вот-вот спина переломится:

— Добро пожаловать… господин.

— Уже пожаловал, — ответил я. — Пока что ничего менять в вашей жизни не буду, так что расслабьтесь и получайте удовольствие. Как здесь насчет общественной тишины? Соседи не беспокоят?

Он снова поклонился, но уже чуть-чуть, ответил степенно:

— Соседи нет, не беспокоят. А вот проклятые тролли и гоблины захаживают все чаще. Не успеваем копать ловчие ямы. Уже идут разговоры, что надо бы ров, а еще огораживать село водой: нечисть, как известно, через воду не перебирается.

— А как же сами будете? — спросил я, потом сообразил, сказал вдогонку: — Ведь замаетесь опускать и поднимать подъемный мост.

Староста объяснил:

— Опасны только ночью, когда в селе спят. Чаще всего нападают не на людей, а на скот. Как и волки! А ночью мост всегда будем держать поднятым.

Я кивнул:

— Мудрое решение. Когда-нибудь доживем до времен, когда и ночами ходить вокруг села будет безопасно. Я, Ричард де Амальфи, приложу к этому все усилия. Теперь вы под моей защитой! На время копания этого рва освобождаю от всех налогов и поборов.

Они не сразу сообразили, что надо радоваться, смотрят настороженно, ждут подвоха, а я объяснил:

— Конечно, в замке понадобится еда, дрова и много всего, но за все будут платить!

На лицах появились неуверенные улыбки, я посмотрел на небо:

— Похоже, что к вечеру вернуться не успеваем. Харальд, загоняй ребят в седла! Поехали, поехали дальше. Уже вдогонку нам выкрикивали благодарности и благословения, ребятишки побежали вровень с конями, самые смелые решались хвататься за стремена.

Рыцари за моей спиной весело переговариваются, с их точки зрения все пока хорошо, я же, выезжая на осмотр свалившихся на меня владений устрашенным, сейчас вовсе чувствую на плечах гору.

Еще не разобрался с теми деревушками, что Роберта вернула, не укрепил, не обеспечил, а теперь такие просторы, что, как уже убедился, не объехать и за сутки, это на автомобиле бы все за полдня, но на конях, эх… впрочем, не дело генералиссимуса входить в эти мелочи, его задача — поставить, так сказать, общую задачу. А я, не надо забывать, не только верховный правитель этого региона, я его судья, прокурор и адвокат, а также исполнитель приговоров.

Последнюю деревню посетили перед заходом солнца. Нет, деревни я велел пропускать, заезжали только в села, уже сбился со счета. В общем, с населением особых проблем нет: Одноглазого соседи побаивались, в его владения не влезали. Но еще неизвестно, что будет, когда соседи прознают, кому замок Одноглазого принадлежит теперь, а также все его земли и все владения.

Пока что основная забота у крестьян — справляться со все возрастающим нашествием нечисти и нежити. Здесь они пока что лучше меня знают, что и как делать…

Харальда я отправил в замок Амило, а сами всем отрядом понеслись напрямик в сторону Амальфи, чтобы успеть до темноты.

Земля гремела под копытами, рощи выпрыгивали навстречу и суетливо проскальзывали за наши спины. Я несся впереди, стараясь не вырываться чересчур вперед, первым увидел далеко впереди на холме изумительный замок, горящий в лучах заходящего солнца, похожий на высеченное из непомерно огромного рубина произведение искусства.

Небо залито красным, а прямо над замком золотое облако, похожее на выкованную загадочную фигуру спящего зверя.

Я невольно остановил коня, первым догнал Зигфрид, тоже засмотрелся на гордо вознесенные к небу остроконечные башенки. Лицо рыцаря стало удивленным и задумчивым одновременно, покачал головой.

— Что-то с волшебницей не то…

— А как надо? — спросил я заинтересованно.

— Да все из головы не идет, — ответил он честно, — как она к вам прибыла!

Я переспросил:

— А что особенного?

Он посмотрел, как мне показалось, с некоторым сожалением.

— Сэр Ричард, — сказал он проникновенно. — Она ж появилась одна. Одна, дорогой сэр! Без охраны. Ее можно было удавить голыми руками. Взять и удавить.

Я сдвинул плечами:

— Не все, что можно, делается.

Он покачал головой.

— Сэр Ричард, в этих краях опасаться надо всего. Любой, чтобы захватить замок соседа, пойдет на все, поверьте… А сейчас могло быть куда уж проще: взять за горло и слегка сжать пальцы. У нее такая тонкая белая шейка! Вот и достался бы удавившему замок и земли. Насчет взять и удавить — она самая лакомая! За других хоть родня вступится, а за нее — никто.

Я не отрывал глаз от ее замка. Сейчас он показался залитым огнем заката сказочным лебедем, присевшим во время перелета в рай на сером лугу, где обычно пасутся неопрятные утки

— И что, не сумела бы защититься?

— Нет, — пояснил Зигфрид. — Если бы могли с собой таскать столько магии, сколько накопили в замках или в башнях, стали бы властелинами мира.

Я вспомнил свою старую квартиру со стальной дверью и тремя запорами, телескопическим глазком, домофоном, не говоря уже о вневедомственной охранной сигнализации.

Человечек дома везде король, у многих даже ружья, в доме можно, а вот на улице, как в случае с волшебницей, мы все уязвимы не только для шахидов, взрывающих поезда и троллейбусы, но даже для обкуренного подростка с ножом за спиной.

— Значит, — сказал я с иронией, — по нашим мордам видно, какие мы бла‑а‑агородные!..

Он ухмыльнулся:

— Неужели видно издали?

— Поверила же леди?

Он хмыкнул:

— Бабы — дуры.

— Так она ж волшебница?

— Но все равно баба.

Я вспомнил ее разрумянившееся лицо, белую шею и вздымающуюся в негодовании грудь.