Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

— Вот что… Если я взялся отвезти леди Женевьеву, то я ее отвезу. Следить за мной — это как бы предположение, что я либо сопру деньги и смоюсь, либо сам использую эту строптивую девицу. Вообще следить — это попрание достоинства. Моего, ессно. Это недоверие, понял? А недоверие я воспринимаю как оскорбление.

Медленно убрал меч, женщина застонала и открыла глаза. В них появился ужас, она набрала в грудь воздуха, но ладонь мужчины опустилась на ее рот раньше моей.

— Молчи, — предупредил он. — Случилось просто недоразумение. Господин сейчас уйдет.

Я кивнул.

— Да, я ухожу… Тебе же совет: возвращайся к барону и скажи, что я оскорблен. И мог бы считать себя свободным от обещаний, если бы… если бы оказался такой же сволочью, как он сам. Но я все-таки довезу леди Женевьеву. Теперь я ухожу, но… если я завтра или еще когда-то увижу тебя, приглядывающим за мной, то…

Я подвигал мечом, бросая ему на лицо лунные блики. Он торопливо кивнул, женщина молчала, глаза — как плошки. Я нащупал за спиной дверь, тихонько отворил и выскользнул.

Альдер все еще дежурил в коридоре, с ним, к моему удивлению, был пес. Он ликующе бросился мне на грудь, я расцеловался к ним, велел отправляться в мою комнату, но Альдер сказал просительно:

— С ним так здорово, ваша милость! Ему самому нравится. Он был сторожевым псом, да?

— Был, — согласился я. — Кстати, за нами в самом деле следили. Почему-то от Маркварда, отца этой избалованной красотки.

Глаза Альдера стали очень внимательными.

— И… где он сейчас?

— Спешит к воротам. Я велел ему передать Маркварду пару теплых слов.

Поцеловав пса в бархатный нос, я отправился в свою комнату, сбросил сапоги и с наслаждением завалился на мягкую постель с чистыми простынями. Вместо светильника с вонючим бараньим или даже рыбьим жиром здесь горит такая великолепная толстая свеча, что я не стал задувать, пусть горит, это не яркая электрическая лампочка, свет которой выедает глаза…

Засыпая, я перебирал в памяти день, кто что сказал, как ехали, прикидывал, как поедем завтра, глаза начали закрываться, и в этот момент услышал легкий скрип половиц. Я открыл глаза именно в тот миг, когда открылась дверь. Грубер остановился на пороге, взгляд жестокий и веселый одновременно.

— Ах, вот ты где… — произнес он негромко, — ну, здесь не отлежишься, я тебе обещаю.

— Не обещай слишком много, — посоветовал я.

Он хмыкнул, его взгляд не отпускал меня, рука тихохонько прикрыла за собой дверь, ноги продвинули его поджарое тело на шажок, ладонь опустилась на рукоять меча.

— Я всегда выполняю то, что обещаю.

— Я тоже, — ответил я загадочно. Он сделал еще шаг, еще, рука потащила из ножен меч, и тут его взгляд зацепился за пустые ножны на крюке. Пальцы застыли на эфесе, а нога на миг зависла в воздухе, затем опустилась с осторожностью, словно на тонкий, быстро тающий под лучами весеннего солнца лед.

Глаза быстро метнулись в мою сторону, моя правая рука под одеялом, пальцы левой руки крепко стиснули край, могу сошвырнуть одеяло в одно мгновение. А какой я с мечом, он не знает… или уже знает?.. но он видел, с какой легкостью я сбрасывал с коней его напарников, ему могли рассказать, как я побил в кулачных схватках в этой же таверне двух признанных буянов-братьев, а это может остановить и более рискованного.

— Ты что, — проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, — с мечом спать ложишься?

— Тебе не нравится?

Он фыркнул.

— Знавал я трусов… но про таких — даже не слышал.

— Это не трусость, — сказал я, — а разумная предосторожность, чтобы вонючие шакалы не подбирались близко.

Пальцы на рукояти меча разжались. В глазах бессильная ненависть, он нервно облизнул пересохшие губы, странный контраст, ведь на лбу капли размером с виноградины.

— Мне Жени рассказала про твой меч, — объявил он. — И про молот. А сам ты что-то без них стоишь?

Я фыркнул.

— Я сражаюсь тем, чем считаю нужным. Если у меня меч длиннее, чем у тебя, я не стану обламывать лезвие, чтобы соблюсти равенство. Понял?

Он несколько мгновений смотрел в упор, вдруг выпалил:

— Ты не рыцарь!

— Рыцарь, — не согласился я. — Но я бывал в таких диких степях, что тебе и не приснятся. И, кстати, рыцарем я не родился.

Его пальцы подрагивали над рукоятью меча, капли пота уже начали сползать, оставляя блестящие дорожки. Глаза заблестели, я ощутил, что сейчас выхватит меч, посоветовал:

— Оглянись.

Я не двигался, он бросил короткий взгляд в сторону двери, застыл. В проеме Альдер с обнаженным мечом, а пес уже изготовился к прыжку, ждет от меня команды.

— Все понял, дурак? — спросил я. — Мой совет: сгинь, скройся так, чтобы не попался на пути даже случайно! Сомнем, вобьем в землю по ноздри. А теперь иди… существо!

Альдер и Бобик отодвинулись, давая дорогу. Грубер, белый как мел, осторожно двинулся к двери. Прижимаясь спиной к косяку, выскользнул в коридор, исчез.

Альдер сказал потерянно:

— Как он сумел?.. Колдовство, не иначе!

— Есть такие амулеты, — успокоил я. — Но я все равно заметил. На меня такая фигня не действует. По крайней мере польза есть: он проговорился, что уже успел переговорить с нашей пленницей.

Альдер вскрикнул:

— Как?

— Кто знает… Может быть, по стене влез к ее окну. Там решетки надежные?

— Да, но… Я пошлю Ревеля посматривать и за стеной с той стороны!

Утром, когда пропели петухи, я вскочил, достаточно освеженный коротким сном, Альдер спит, зато бдит Ревель, я спросонья принял за Альдера, такой же кряжистый и матерый, он встретил меня прямым взглядом настороженных глаз, я сказал негромко:

— Готовьтесь выехать после завтрака. А я отлучусь ненадолго.

Он кивнул, даже не пытаясь узнать куда, настоящий солдат, привыкший выполнять приказы… если они не выглядят откровенно глупыми.

Оглядываясь, нет ли слежки, я первым делом забежал в кузницу, оттуда грохот, как из преисподней, где заковывали Тантала, сквозь крышу попыхивают синие дымки, а когда я раскрыл дверь, жаром обдало таким, что куда там Африке. Двое дюжих молотобойцев взмахивают молотами, сам кузнец лишь постукивает молоточком, направляя удары.

— Заказ готов? — спросил я.

Молотобойцы опустили молоты, кузнец посмотрел оценивающе, взгляд сразу скользнул по моему поясу.

— Сложный оказался заказ, — ответил он медленно. — Вот лежит, еще тепленький… Только что закончили. Надо бы сравнить…

— Это я сам, — сказал я быстро. — Молодец, у тебя глаз, как у Зверобоя. Все в точности!.. Вот держи, это окончательный расчет. Ладно, вот еще добавлю за старание. Хорошим мастерам надо платить, чтобы не было утечки мозгов.

Он принял монеты степенно, поблагодарил сдержанно, с достоинством. Я повесил молот на привычное место на поясе, кивнул и вышел. Подправлять в самом деле не требуется, глаз у кузнеца оказался цепким: если не присматриваться, то я и сам не сразу замечу разницу. Этот повешу справа у седла, но от души надеюсь, что все мои страхи и подозрения напрасны, это я просто страхополох, как штатовские коммандос, что тени своей страшатся, потому и выживают, и что не придется вот так сразу срывать с крючка и метать как можно быстрее.