Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Он верен своим обетам, понял я внезапно. Пусть не говорит, но у него есть обеты. Он все еще не насытился этой женщиной, а она себя держит так, как будто все еще не смогла его совратить, увлечь. Что нормально для меня, то для Галахада – пасть в бездну порока, сбиться с пути праведного...

А женщина, чувствуя близкую победу, вздохнула томно, ее длинные пушистые ресницы метнули рыцарю нежный и одновременно умоляющий взгляд. Губы вспухли, стали пунцовыми, яркими, влажными.

– Сэр Галахад, – сказал я с внезапно вспыхнувшей надеждой, – только вы смогли бы отыскать моих потерянных друзей или нет – довезти мощи святого Тертуллиана до Зорра!

Галахад вздернул брови. На красивом мужественном лице проступила некоторая задумчивость. Он внимательно изучал меня, в синих глазах росло удивление.

Женщина произнесла величественно:

– В этом замке я полная хозяйка.

– Никто не сомневается, – сказал я поспешно.

– Я хочу сказать, – пояснила она с легкой гримаской, – что в моем замке мои заклятия сильнее любых на свете. Когда я выезжаю из моих владений – да, моя сила слабеет, и, чем дальше я от замка, тем я слабее как волшебница.

Она не договорила, только посмотрела мне прямо в глаза. Холодный ветер прошелся по моей коже, словно разом исчезли доспехи, вязаная рубашка и я оказался голым на морозе. Сила колдуньи слабеет за воротами замка. Но сейчас она в самом сердце замка. И все вокруг пропитано недоброй магией. И вообще магия не может быть доброй.

Галахад шевельнулся, взгляд его на миг скользнул по мне, мимолетный, в нем странно сочетались вражда и то странное выражение, которое я все не мог понять. А он уже смотрел с обожанием на хозяйку, голос его был полон нежности:

– Да, ты полная хозяйка... И все же есть силы, которые властвуют даже здесь.

Я не понимал, смотрел то на Галахада, то на Озерную фею. Она нахмурилась, засмеялась принужденным смехом:

– Но, может быть, я еще не пустила в бой самые сильные чары?

Галахад улыбнулся, смолчал. Их взгляды встретились. В его серых глазах была глубокая печаль и нежность, а в ее огромных глазищах метался гнев, раздражение, жажда поставить всех на колени и что-то еще, настолько странное, чего я никак не ожидал от колдуньи.

– Что это за власть? – потребовала она.

Галахад с трудом разлепил губы. Голос его был хриплым – то ли от сдерживаемой страсти, то ли от скорби.

– Ты ее уже ощутила.

– И все-таки?

– Элия, – сказал он, – ты знаешь, эта сила есть. Она не проявляет себя так явно, как твое волшебство, но она... существует.

Он прямо взглянул ей в глаза. Его взгляд был честным и прямым. Фея даже вздрогнула и на миг увяла, но пересилила себя, улыбнулась печально, теперь в ее огромных глазах возникла боль. Мне почудилось, что она вот-вот расплачется.

Я смотрел на Галахада. Рыцарь горит в невидимом огне, но и хозяйка, похоже, не может перетащить его из огня на свое роскошное ложе. Но сам ли сэр Галахад не может покинуть этот замок или... не хочет?

– Благородная госпожа, – сказал я со всей местной учтивостью, – есть сила, которая проникает через все магические стены. По воле господа нашего двигаются светила, что уж говорить о нас, его верных воинах?

Я заставил себя перекреститься. Рука Галахада дернулась, но бессильно упала. Я стиснул челюсти – рыцарь под властью чар, он сам ничего не сделает, чтобы спастись от злой волшебницы.

Она выкрикнула:

– Следи за словами, наглец! И без всяких чар нет на свете мужчины, который бы устоял... Да, сейчас я держу этого доблестного рыцаря только властью волшебства. Но что остается? На него не действуют моя внешность, мой голос...

Галахад с грохотом опустил кулак на дубовый стол. Тот подпрыгнул, словно это был легкий походный столик. Лицо рыцаря исказилось болью.

– Не действуют? Ох, если бы не действовали!

Она обратила к нему лицо, глаза вспыхнули надеждой:

– Галахад!

– Всякий раз, – сказал он с неимоверной мукой в голосе, – когда я вижу тебя, когда я слышу тебя... я теряю рассудок! Твой голос крушит мою волю, как ураган молодые деревья, земля выскальзывает у меня из-под ног! Я хочу видеть только тебя, слышать только тебя...

Ее щеки расцвели, как маки, в глазах заблестели слезы. Она протянула к нему руки:

– О Галахад! Наконец-то!

– ... и лишь с неимоверным трудом удерживаюсь, – прошептал он горько. – Не знаю, зачем... но удерживаюсь. Я – Галахад. Я не могу поступать, как поступил бы простолюдин. Я не знаю, что это, но нечто в моей бессмертной душе не дает мне утонуть в похоти. Господь наш сотворил меня по своему образу и подобию, меня, а не рогатый скот, что бегает в лесу и пасется в поле! Значит, я не должен поступать, как скот, который бы уже напрыгнул с налитыми страстью глазами. Отец мой всевышний следит за мной. Я не опозорю своего родителя...

Я съежился, слова с губ Галахада срывались горячечные, торопливые, словно он уже и не рыцарь, а монах или даже отшельник-проповедник, впавший в экстаз. Лицо его побледнело, Галахад выпрямился, откинулся на спинку кресла.

Волшебница застонала. Я не поверил себе: Галахад только что нанес ей сильнейший удар, а она смотрит на него с нежностью и непонятным обожанием. В огромных глазах блестят слезы.

– О Галахад, – воскликнула она, – Галахад! Все эти ночи я вижу тебя в своих снах! Ты являешься мне, там я в твоей полной власти, и там ты делаешь со мной все, что хочешь, а я счастлива быть твоей возлюбленной, твоей служанкой, твоей рабой – всем, что ты хочешь, но только бы находиться при тебе, видеть тебя! Почему там я в твоей власти?

Я кашлянул, привлекая к себе внимание, сказал просительно:

– Благородная хозяйка, но можно ведь все решить? Отпусти доблестного рыцаря. Он создан для подвигов. Его ждут сражения, битвы, он слышит зов боевых труб. А здесь уже отдохнул... достаточно.

Они оба посмотрели на меня так, что я залился горячей краской по самые кончики ушей и спросил себя в отчаянии, какую же глупость брякнул на этот раз?

Их взгляды встретились. Что-то общее промелькнуло в их глазах, а на лицах появилось одинаковое выражение. Галахад раздвинул плечи, во всем облике проступала решимость. Волшебница медленно качнула головой.

– Нет, наивный юноша. Я не отпущу его...

– Почему? – спросил я. – Ты ведь мучишь его.

– А он мучит меня, – ответила она.

– Так отпусти, – повторил я. – Не понимаю...

Она покачала головой.

– Нет. Уехав, он увезет и мое сердце. И тогда я умру.

А возможно, умрет и он, подумал я с внезапным прозрением. Этот мир еще очень юн. Это я... уже старик.

Ворота поднялись бесшумно. Огромный конь понес меня в жаркий полдень. Я повертелся в седле, чувство полной беспомощности снова стиснуло сердце. Там, где восходит солнце – восток, на противоположной стороне, понятно, запад. Но в какой стороне юг, север? И где река, через которую мы сумели уйти от чудовищ?