Юрий Никитин - Трехручный меч

— Готов!.. Доложите господину!

Другой голос, помоложе, крикнул:

— Вызовите господина де Жюрминеля!

Я повернул голову, прямо у лица топчутся толстые ноги в грубых, но добротных сапогах. Этих ног множество, всех не перекусать, да и не прокушу такую толстую кожу, это под силу лишь особой змее, что ухитрилась грызануть князя Олега через сапог, да еще в пятку, через двойной слой.

Меня ухватили за волосы, под руки, приподняли, поставили на колени. Дверь распахнулась, вошел высокий, хоть уже и немолодой, рыцарь в светлых доспехах. Шлем на сгибе левой руки, длинные золотистые волосы красиво падают на плечи. Испещренное шрамами лицо дышит суровым мужеством, красоты в нем нет, но такие лица называют прекрасными, синие глаза смеются, от них побежали мелкие морщинки, уголки рта вздернулись в усмешке. Массивный подбородок раздвоен не то шрамом, не то генетикой, высокие скулы кричат об аристократичности, щеки чисто выбриты, хорошо видно, что кожа загрубела от постоянной встречи с холодным ветром, зноем, вьюгами. Такими выглядят аристократы, сбежавшие от дворцовых интриг и ставшие либо вожаками наемных отрядов, либо командирами дворцовой стражи у пограничных феодалов.

Рыцарь оглядел меня внимательно.

— Та-а-ак… Хорошо связали? А теперь отыщите его собаку и убейте.

Один из стражников сказал льстиво:

— Повелитель, у него не было собаки.

— Тогда кошку, — сказал он твердо. — Хотя не представляю кошку, которая пыталась бы спасти хозяина, развязывая ему веревки, но слышал в детстве про кота, что принес узнику ключи… Найдите и убейте!

Стражник низко поклонился:

— И кошки с ним не было.

— Да? — изумился рыцарь. — Ну, неважно. Отыщите тех, кто был с ним: обезьянку, попугая, ворону, даже воробья: хрен знает, что он может сделать своим клювом, — и убейте! А труп сожгите. Мне не надо, чтобы его ручная тварь подползла на последнем издыхании и все же освободила хозяина.

Стражники проверили мои путы, пришел кузнец и навесил мне на ноги пудовые цепи, а потом еще и гири. Я изогнулся от боли, когда руки завернули за спину, холодное и тяжелое охватило запястья, а когда руки отпустили, они повисли под тяжестью железа. В довершение всего явились два угрюмых плотника с толстыми досками в руках, соединили их штырями на моей шее, так что я не видел даже своих рук. Меня раскачивало от тяжести, отверстие для шеи оказалось таким тугим, что я едва мог дышать.

Рыцарь наблюдал за мной холодными немигающими глазами. Один из придворных громко расхохотался:

— Мой господин, не чересчур ли? Что один человек может сделать?

Рыцарь перевел на него взгляд. Все затихли. Рыцарь проговорил отчетливо:

— Вот что!

В его руке блеснуло, в следующее мгновение красивая расписная ручка кинжала появилась в правом глазу придворного. На затылке роскошные холеные волосы раздвинулись, пропуская окровавленное острие.

Рыцарь проговорил с нажимом:

— Все тела моих противников сжечь, а не бросать умирать у подножья скалы! Сперва всем отрубить головы, а потом сжечь.

Один из стражников больно ткнул меня в спину:

— На колени, дурак!.. Может быть, хозяин не станет тебя казнить… очень уж люто.

Я остался на ногах, однако двое заломили мне руки с такой силой, что я вскрикнул от острой боли в суставах и рухнул на колени. Рыцарь остановился в трех шагах, синие глаза с веселым недоумением оглядели меня одним коротким цепким взглядом.

— Молодец, — сказал он поощрительно. — Ты сумел попасть даже в замок… Эй, Осман! Где он? Разыщите Османа. Пусть захватит свой длинный палаш. Надеюсь, он не разучился рубить головы.

Я вовсю таращил на него глаза, даже не сразу понял, что он сказал стражникам.

— Ты… Ты и есть… Темный Властелин?

Он слегка усмехнулся:

— Я. Но если думаешь, что я буду одеваться в черное, ошибаешься. Я предпочитаю светлые тона и достойный покрой. И бреюсь чисто, а не оставляю козлиную бородку, как ты, конечно же, надеялся увидеть. Верно?

— Верно, — согласился я растерянно. — Но… почему?

— Что почему? Почему нет козлиной бородки? Это когда-то выглядело очень эффектно, напоминало дьявола, а теперь буду больше смахивать на вечно брюзжащего интеллигента… А что же ты один? Ах да, королеву отправил домой?

— Пришлось, — ответил я.

— Правильно сделал, — одобрил он. — У меня, знаешь ли, здоровый скептицизм в крови. Если вдруг заявила бы, что восхищена моей властью и моей внешностью и что с радостью предаст тебя, как думаешь, я ей поверил бы?

Я пробормотал:

— А если в самом деле будет так? Ведь ты и сам не урод, и хозяйство наладил так, что твои крестьяне живут богаче помещиков в других землях.

Он сдвинул плечами:

— Такова цена власти. Поневоле всякого подозреваешь, что хочет лишь возвышения, что мечтает урвать, хапнуть, поживиться. Я нанимаю вообще только тех, кто работает за деньги. Идейные, знаешь ли, ненадежный народ. Сегодня идут за мной, а завтра могут польститься на другие идеи. А наемники служат тому, кто больше платит. С ними все предсказуемо, надежно, демократично. Надеюсь, ты догадываешься, что это я тебя выдернул в этот мир? Не догадался? Куда тебе, герой с трехручным мечом! Но ты почему-то единственный, кто может помешать мне захватить Вселенную!.. Конечно, шансы помешать крохотные, но я, как ты заметил, человек очень осторожный и весьма предусмотрительный. Потому я принял меры, чтобы исключить даже самую крохотную возможность помешать моим великим планам.

— Здорово, — сказал я ошеломленно, что ему явно польстило, — но… как? Как ты сумел?

— Все миры взаимосвязаны, — сказал он, а я подумал, что слышал это тысячи раз, осточертело, прямо попугаи какие-то, — но только тропки потеряны, забыты, затоптаны. А то и перегорожены несокрушимыми заборами. Но в старину одну отыскали… Сюда перенесли камень Силы, а отсюда, воспользовавшись возможностью, переселилось племя регорнов.

— Есть такие, — ответил я, — они там… неплохо устроились. Совсем неплохо. Не жалуются.

— И вот когда я отыскал этот камень Силы, а потом еще и тропку в тот новый мир… что я должен был делать?

— Козе понятно, — ответил я. — Конечно же, готовить вторжение.

Он сказал с удивлением:

— Хоть с виду ты и полный дурак, даже дурак дураком, но соображаешь…

— Наверное, потому, — ответил я, — что решение дурацкое.

Его брови грозно сдвинулись:

— Сомневаешься?

— Ладно, — сказал я, — ты сумел как-то наслать тот пространственный смерч, но что ты смог бы против человека с абсолютным оружием в недрогнувшей руке?

Он покачал головой:

— А что ты смог бы против бессмертного? Ведь я сумел отделить свою жизнь от тела и спрятать ее в надежном месте. Согласись, в надежном!

Я сказал вынужденно, отдавая дань справедливости даже противнику: