Дэйв Дункан - Разбойничья дорога

Белджис неуверенно кивнула.

– Почему ты не нашел кого-нибудь менее страшного? Этот меня пугает.

– Еще бы не пугал. – Нагьяк в досаде покачал головой. В первый раз он казался искренним. – Говорят, до тринадцати лет он рос нормально. Потом начал приставать к одной девчонке. Ну, скажем так, несколько жестоко приставать. Хочешь выслушать подробности?

– Конечно, нет!

– Ладно. В общем, ее братья избили его. С тех пор он слегка не в своем уме.

– Но до тех пор он был нормальным, да?

– Не по годам развитый. Склонность к насилию у них в семье наследственная. Они держали его подальше от людей в уединенном поместье до тех пор, пока не нагрянули форканцы. Арксис заверил меня, что мальчик не причинит нам особых хлопот, если только мы ограничим ему потребление мяса и будем снабжать его женщинами.

Белджис как раз начала успокаиваться, умиротворенная рассудительным тоном жреца. Однако при этих словах она испустила крик, едва не срывающийся на визг:

– Ты шутишь! В священном храме? Какие женщины?

Хламида Нагьяка затряслась, как мешок с дынями.

– А ты не хочешь кликнуть добровольцев?

Она снова взвизгнула, и я почувствовал на себе взгляд Ториана.

– Ты думаешь, я так из-за пары лишних синяков на шкуре? – тихо спросил он. – Я видел, как этот ублюдок удовлетворяет свои потребности.

Я вздрогнул.

Тем временем в часовне под нами Нагьяк успокаивал разъяренную жрицу:

– …не стоит беспокоиться… обо всем уже договорились. Каждый день его будет навещать кто-нибудь из родных и приводить с собой слуг. И потом, это ненадолго. Как только явится Балор и угроза минует, мы уберем его отсюда. Это всего лишь необходимая мера предосторожности, сестра.

Еще какая необходимая. Я уселся, чтобы дать отдохнуть ноющим ногам, прислонился спиной к гладкой, холодной стене и позволил усталости кипящей волной навалиться на меня.

Нагьяк раздражал меня, ибо он принадлежал к типу людей, которых я не терплю более других – манипуляторам, которые с легкостью дирижируют другими в собственных целях. Теперь я понял его замысел. Он был мне отвратителен, но еще более отвратительно было осознание того, что с учетом обстоятельств эту интригу можно было бы даже оправдать. Занадон в осаде – или будет в осаде через день-другой. Этот скользкий политик завязал одним узлом жречество, военных и богатеев, и – как он только что сказал – это было вполне разумной предосторожностью. Тошнотворной, но необходимой.

Я хотел спать. Мои веки слипались сами собой. Не говоря уж о том, что я смертельно устал, сон мог принести мне подсказку или прямые указания. Балор не появится еще как минимум день, возможно, даже два. Никто и ничто не мешает мне забыть про Фотия и эту девицу Шалиаль. Они заложники – дабы их семьи вели себя хорошо. Не более того.

Так все просто…

– Она будет здесь с минуты на минуту! – сказал Нагьяк.

Протесты Белджис доносились до нас менее разборчиво – что-то там было немыслимо. Я слушал уже вполуха. Если честно, я наполовину спал. Ториан опустился рядом со мной на колени.

– Нам надо идти, Омар. Луна восходит.

Я слепо глянул на юго-восток и увидел над холмами сияние – золотое, окрашенное местами в оранжевое дымом. Огни раздробились на месиво хаотичных точек. Воздух сделался прохладнее. До рассвета оставался час или два.

Да, пора идти, пока мы не оказались запертыми в храме.

Только куда идти?

Я заставил свою бедную сонную голову прислушаться к разговору в молельне. Нагьяк настаивал на том, чтобы Шалиаль Тарпит немедленно прошла полный обряд посвящения в жрицы. Белджис возражала, что закон есть закон и что сначала она должна пройти послушничество.

– Но право же, я обещал, что ее волосы останутся неприкосновенными, – протестовал жрец.

Ответом было шипение, достойное клубка рассерженных змей в сезон спаривания.

– Что они сделали с Фотием? – тихо спросил я. – Заперли?

– Нет, – буркнул Ториан. – Они отослали военачальника, но этого говнюка оставили сторожить за дверью.

Я попробовал понять, что он имеет в виду, и потерпел неудачу.

– Какой еще дверью?

– Дверью по ту сторону лестницы. Он должен ждать, когда мимо пройдет девица Тарпит.

Одно из моих дурацких предубеждений гласит, что все крупные мужчины глупы. Я знаю, что это не так, но ничего не могу с собой поделать. Ториан был едва ли не крупнее всех известных мне мужчин, но глупым его нельзя было назвать никак. На деле он, возможно, был куда сообразительнее меня – во всяком случае, он углядел что-то, мимо чего я прошел, не заметив.

Что?

Спор у нас под ногами тем временем разгорался.

– Она прекрасное дитя! – кричал Нагьяк. – И она так трогательно посвящена богине. Она знает все писания – мы как следует проверили это. И – да, она девственница. Мы и это проверили.

Я с отвращением отвернулся и снова посмотрел на Ториана. Его зубы сверкнули в гримасе. Он ждал, пока я дойду до всего своим умом. Зачем заложнику Фотию показывать заложницу Тарпит? Почему не наоборот?

– У нас нет времени, чтобы спорить всю ночь до утра, дура! – визжал верховный жрец. – Враг подступает. Дела хуже некуда!

Ториан знал ответ – или считал, что знает.

Белджис сказала что-то про бдения.

– Ладно, – сердито согласился Нагьяк. – Ладно! Мы можем оставить ее здесь До рассвета – пусть бдит на здоровье, если уж ты упряма как ослица. Нет, право, ты невыносима, поняла? Но утром чтоб она прошла обряд!

Женское бормотание в ответ подтвердило, что они достигли некоторого компромисса.

Я потер глаза и снова посмотрел на Ториана.

– Он не посмеет! – сказал я.

– Ты уверен, о Меняла Историй?

Нет, я не был уверен.

– Но как? Разве возможно такое?

Самое время было отправляться на разведку.

Я заставил себя встать на ноги и зашагал по крыше в сторону города, стараясь не отходить от стены. Ториан пошел за мной. Когда я дошел до угла, освещенные отверстия молельни остались у меня за спиной. Одинокое отверстие в кровле подсказывало, что за ней расположена еще одна небольшая комнатка, хотя света не было видно. Пару секунд я размышлял: как же в нее попадают? Комната расположена за алтарем, а в той стене не было ни одной двери. Может, в нее можно попасть с другой лестницы?

Я заглянул за угол и изучил главный фасад пирамиды. По оси его огромные ступени для торжественных шествий вели от основания к вершине. Дальше высился в темноте бок Майаны, но все, что я мог разглядеть, – это лишь изгиб ее груди. Ее рога чернели на бархатной подкладке звездного неба – я торопливо отвел взгляд: не стоит мне в нынешнем утомленном состоянии засматриваться на звезды.

Покрытие передо мной представляло собой гладкую поверхность из полированного гранита, сверкавшего в ночи как вода. Никаких вентиляционных и световых проемов. Разумеется, я не мог видеть нижние ярусы.