Дэйв Дункан - Меченые Проклятием

Позади них раздался возглас:

— Фрайнит!

— Вот он.

Все оглянулись. У основания лестницы, которая вела из вестибюля, стоял человек и смотрел им вслед.

— Не отвечайте, — сказал Тибал. — Пусть подойдет к нам. Все стояли.

— Фрайнит! Веди их назад!

Высокий голос каким-то странным и .пугающим эхом прокатился вдоль колоннады.

— Они хотят помыться! — крикнул Тибал.

— Ты не туда их ведешь!

Тибал подмигнул своим спутникам.

— Почему не туда? Я знаю дорогу.

Человек издал звук, похожий на приглушенный рык, и направился к ним. Шел он медленно. Тарны, следуя совету шуулграта, ждали его, не двигаясь с места.

Когда человек подошел ближе, Булрион с удивлением увидел, что это — юноша. У него было загорелое лицо, хотя, может быть, это — естественный смуглый цвет кожи. Темно-русые волосы резко оттенялись зелено-голубым, украшенным вышивкой и аппликациями балахоном. Его наряд был даже роскошнее того, который они видели на толстом лакее. Казалось, что это — принц, каким-то чудом уцелевший со времен империи. Рукава с разрезами почти волочились по полу, а балахон, плотно прилегавший к груди и плоскому животу, был собран на талии и фонарем раздувался вокруг бедер. Молодой человек весь был усыпан драгоценностями — от золотых пряжек на башмаках до сверкающего изумрудами воротника.

И у него была какая-то странная походка: казалось, что он хромает на обе ноги.

Тибал с презрительным видом наблюдал за его приближением. Остальные недоуменно переглядывались.

Юный гранд остановился, подойдя на расстояние, с которого можно было без напряжения разговаривать.

— Ты ведешь их не туда.

— Знаю, — дружелюбно отозвался Тибал. — Но это за ставило тебя вылезти из своей помойки, гадина.

— Укороти язык! — негодующе сверкнул глазами юноша.

— Сам укороти. Научись, наконец, уважать старших! Булрион-садж, я тебе еще не показывал наши знаменитые грязевые ямы. Они широко известны и отвратительны до крайности. Они булькают, воняют и пердят без передышки, как чаны с кипящим дерьмом. И все же они гораздо приятнее этого подонка.

Тарны изумленно таращились.

Юноша залился краской, но Тибал только входил во вкус.

— Его зовут Чинг Чилит. Чинг Чилит — это то, что вы с отвращением соскребаете с башмаков, ступив в кучу навоза. В Рарагаше Чинг Чилит всесилен. Официально он секретарь Лабранцы, но на самом деле это человек, которому она поручает всю грязную работу, который издает приказы от ее имени и вонзает нож в спины ее недоброжелателей. Чинг Чилит — также ее болонка и ее жиголо. Когда она велит, он ее трахает, и ни одна порядочная женщина не подпустит его к себе на милю. Заметили, как он ходит, друзья? Любой человек, которому нанесли травму в таком деликатном месте, поспешил бы в лазарет и попросил бы какого-нибудь ивилграта вылечить его. Но Чинг Чилит знает, что ни один ивилграт в Рарагаше не согласится не только его лечить, но даже до него дотронуться. К тому же он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, кто его так отделал. Его стукнула по...

— Замолчи! — завизжал юноша.

— Не замолчу, — продолжал Тибал тем же ровным тоном. — Меня тошнит от одного твоего вида.

— Ты об этом пожалеешь, Фрайнит!

— Ты решил предсказать будущее шуулграту? Так вот, гнусный слизняк, мне тебя бояться нечего. Заметьте, друзья, что ко всему этому в придачу Чинг Чилит — жалкий трус.

Тибал шагнул вперед и размахнулся.

Чинг отскочил назад и согнулся, заскулив от боли.

— О Судьбы, до чего противно! — Тибал отвернулся. — Мне стыдно вам признаться, что в Рарагаше живет этот сгусток гноя. Он...

— Ладно, мы тебя поняли, — перебил его Булрион. Он и не подозревал, что шуулграт способен на такую жестокость. Гвин был ошарашенный вид. Таким обвинениям было бы трудно поверить, если бы слова Тибала не подтверждались поведением его жертвы. Пусть бы кто-нибудь попытался осыпать подобной бранью Тарна! Получил бы в зубы, не успев произнести второй фразы.

— К счастью, я не обязан нюхать эту вонь, — продолжал Тибал. — я лучше нанесу визит дорогой Лабранце. По сравнению с ним она чиста как стеклышко.

И он зашагал своей размашистой поступью.

Чинг всполошился.

— Госпожа Председательница не велела ее беспокоить! — проблеял он вслед Тибалу.

— А я побеспокою, — бросил тот через плечо, не замедляя шага.

Юноша вытер лоб и попытался — с большим опозданием — утвердить свое поруганное достоинство:

— Я личный секретарь Председателя Академии Лабранцы Ламит. Она просила меня позаботиться о вас. Добро пожаловать в Рарагаш!

Булрион назвал себя, внимательно наблюдая за Чингом: как он отреагирует на его имя? Но Чинг остался невозмутим. Или он не знал о ложном пророчестве, или был готов к этой встрече. Затем Булрион представил ему Гвин и остальных членов своей семьи.

Чинг надменно кивнул каждому. К нему возвращалась его спесь.

— Следуйте за мной. Я поручу кому-нибудь из слуг проводить вас в ваши покои в Восточном крыле. Председательница сожалеет, что неотложные дела не позволяют ей принять вас сегодня, но она надеется найти для этого время завтра.

— Я изнываю от нетерпения, — проворчал Булрион. Гвин бросила на него укоризненный взгляд. Кажется, он перенял манеру Тибала разговаривать с Чингом.

Гвин нисколько не удивилась, увидев, что Восточное крыло сильно напоминает гостиницу на улице Феникса. Дом имперских времен всегда имел внутренний двор. Конечно, здесь были три этажа вместо двух, мраморные, а не деревянные балконы и лестницы. И повсюду колонны. Гостям отвели комнаты на верхнем этаже — просторные, прохладные, с высоким потолком. Прямо королевские покои.

Но...

Но Гвин было не по себе. Для беспокойства не требовалось фатальных сил. Для этого было достаточно зрения и разума, которыми ее наделила природа.

Булрион бросил шляпу на огромную кровать и сам присел на ее краешек, чтобы отдышаться от подъема на третий этаж. Задумчиво поглядев на жену и почесав бороду, он сказал:

— У меня к тебе вопрос.

Само собой, у него к ней вопрос, но сейчас перед ними стоят целых два, причем один из них — вопрос жизни или смерти.

— Да, милый, я и сама хочу с тобой это обсудить — но не сейчас.

Тревога не давала ей сесть и расслабиться, и она подошла к окну. За ним открывался поразительный по красоте пейзаж кратера. Она мельком глянула на потрескавшиеся фрески на стене. Провела пальцем по резной крышке одного из четырех огромных сундуков, в которых, как предполагалось, гости будут держать одежду. Одежды у них была пропасть — на каждого две переметных сумы. Затем Гвин прошла через комнату к двери, внимательно разглядывая полированный дубовый пол — вроде чувствуется наклон в сторону балкона. Вышла опять на балкон, осторожно перегнулась через балюстраду и посмотрела вниз во внутренний двор. Он вполне мог бы служить рыночной площадью в городе средней величины. Двор зарос деревьями и кустарником, из которого там и сям торчали одинокие покосившиеся статуи, похожие на купальщиков в зеленом прибое. В центре был большой давно пересохший фонтан.