Гордон Диксон - Рыцарь-дракон

Он прервался на минуту, глаза его сузились.

— Ты учишься у Доходяги — Каролинуса? Только оттуда может идти это невероятное нахальство, позволившее тебе сунуть сюда нос! Он стоит за твоей спиной? Я угадал? Ответь мне, я даже освобожу для этого твои голосовые связки.

— Каролинус тут ни при чем, — сказал Джим, к которому неожиданно вернулась способность говорить. — Наша задача — спасение принца из твоего плена, вот и все, и… Арагх, на помощь!

Секунду спустя Мальвин пластом лежал на ковре, плечи намертво прижаты к полу передними лапами Арагха, а над самым лицом — оскаленная волчья пасть, обдающая горячим дыханием его аккуратные усики.

— Я ждал, чтобы посмотреть, чем закончится эта замечательная комедия, Джеймс, — прорычал Арагх. — Почему ты не дал ему закончить?

— Ты, чертяка, — задыхаясь, выдавил из себя Мальвин, беспомощно дергаясь на половике. — Откуда ты знаешь, что на волка магия не действует?

— Один очень большой джентльмен из подземного царства любезно намекнул мне, — отвечал Джим. — Кстати, как насчет нашего освобождения?

— Не раньше, чем я увижу тебя на костре у Вельзевула! — огрызнулся Мальвин.

— Освобождай их, — почти шепотом предложил ему Арагх, — или умрешь.

Джим почувствовал, что заклятие спало с него. Он снова мог двигаться и мельком заметил, что его товарищи свободны.

— Что ты плетешь о подземном царстве? — злобно спросил Мальвин. Лежа на ковре, он вел себя так, точно стоял на ногах. — Только Каролинус мог надоумить тебя, что мои заклинания не оказывают воздействия на животных.

— Я узнал это не от Каролинуса, — сказал Джим. — По правде сказать, он предоставил мне обучаться самостоятельно.

Во время их разговора Джим не переставал, однако, напряженно соображать. Мальвин, висевший на волоске от гибели, был подобен шашке динамита, готовой взорваться в любой момент, стоит Арагху ослабить хватку. Нужно было найти способ обезвредить злодея. Но обычные методы здесь не годились. Его нельзя было, к примеру, просто связать. Он мгновенно сбросит любые путы.

Нет смысла запирать его в шкафу или делать что-нибудь в таком же роде. Джим мог побиться об заклад, что Мальвин выпутается, даже если его сбросят в море с обрыва.

Тут Джим вспомнил, ч то недавно помогло им спастись. Это были слова короля мертвых, из которых следовало, что люди и животные принадлежали как бы к разным епархиям. Благодаря этому представители животного царства обладали особым иммунитетом против человеческого колдовства. Джим твердо знал, что в борьбе с теми, кто избрал магию, нужно использовать любой шанс, любую, даже самую слабую надежду. Это уже выручило его, когда он догадался окрасить в красный цвет заколдованные места.

Самое большое, что можно было сделать для обычных людей, это предупредить их о том, что они столкнулись с магической силой. С животными дело обстояло иначе. У них не было способов защиты, но они имели сильное предубеждение против людей, которые загоняли их в ловушки и охотились на них. Это предубеждение и делало их неуязвимыми для чар, решил Джим. Он рискнул поставить на это и выиграл. Авантюра удалась.

В тот же момент еще одно воспоминание зашевелилось у него в голове. Мелюзина, бросившаяся в его объятия с криком о своем одиночестве. Видение промелькнуло, как тень, но Джим поспешно написал на внутренней стороне своей лобной кости:

ВОДА / ЖЕЛУДОК МАЛЬВИНА -> КОНЬЯК

Он снова рисковал. Мальвин не мог непосредственно прочитать содержание мысленных магических команд другого волшебника, хотя и знал, что они отдавались. На этом Джим и решил сыграть.

Мальвин расхохотался на своем половике.

— Не хочешь ли ты угостить меня своей магией, молокосос? — сказал он.

— Поверь, у тебя ничего не выйдет. Как только я пойму, что ты затеял, все твои чары пойдут прахом.

— Может, и так, — отвечал Джим. — Поживем — увидим. А пока не будешь ли ты любезен показать нам самую прямую и самую тайную дорогу из твоего замка?

Мальвин снова дико захохотал.

— Почему это дитя настолько не в своем уме, что думает, будто я исполню любое его желание? — произнес он.

— Видимо, все-таки придется тебя убить, — заключил Арагх.

— Ни-ни, — поспешно заметил Мальвин. — А впрочем, дважды этот фокус вам не удастся. Убей меня за то, что я не хочу отвечать на твой вопрос, и ты будешь иметь очень большие неприятности. Такие неприятности, от которых даже твой великий учитель не сможет тебя избавить. Самое большое, что ты можешь сделать с помощью своей зверюги, которая, кстати, скоро раздробит мне все кости своей тяжестью, это удержать меня на время от дальнейших действий. У волка есть право на защиту, а ты связан с волком, по крайней мере, сейчас. Значит, ты тоже защищен от меня. Но только на время. Подожди, все еще переменится.

— Ты думаешь? — с интересом спросил Джим. — Может, объяснишь, каким образом?

— Я должен объяснять? — развеселился Мальвин. — Пускай Каролинус занимается твоим образованием. Или догадайся сам, если можешь!

Он возбужденно захихикал.

— Дейсвительно, — сказал он, и Джим заметил, что язык у мага стал слегка заплетаться: он произнес: «Дейсвительно». Мальвин был убежденным трезвенником, и заколдованная водичка в его животе уже начинала делать свое дело. Единственный вопрос: опьянеет ли он как следует? Размер графина и количество оставшейся в нем воды вселяли большие надежды. Похоже, большая часть жидкости из этого сосуда перекочевала в мага, а теперь перешла в коньяк.

Главное — заставить Мальвина разговориться.

— Может, ты все же объяснишь, почему ты так уверен в этом? — настаивал Джим.

— А разве может быть иначе? — сказал Мальвин. — Твой волк не будет стоять надо мной вечно. Правда? Рано или поздно ему придется слезть. Как только я буду предоставлен сам себе, я обеспечу себе защиту, через которую он не сможет перебраться, и дальше буду делать все, что захочу. Не сомневайся, я-то сделаю все, что захочу.

Джим чувствовал, что должен поддерживать беседу. Он боялся, как бы Мальвин не догадался, что произошло с водой в его желудке. Пока он вроде бы ничего не заподозрил. Если он и в самом деле пил всю жизнь только воду, то ему трудно распознать признаки опьянения, которое, видимо, уже сказывалось, судя по тому, что он запинался.

— И что ты сделаешь с нами? — Джим старался говорить беззаботным тоном.

Мальвин злобно и неудержимо рассмеялся. Смеялся он что-то слишком много, а это могло оказаться еще одним признаком опьянения.

— Разве Каролинус не учил тебя законам, а? Я имею в виду; всем жаконам — всем з-з-законам, иммею в-ввиду, этой… м-м-м-магии?

Язык совсем отказал ему, но волшебник, как и прежде, был полон энергии и желал вырваться из железных лап Арагха.