Патриция Брей - Выбор Девлина

Девлин приказал поставить у хижины старосты охрану и разбить лагерь неподалеку от деревни. Суровый тон Девлина убедил менестреля, что Избранный не шутит.

Весь день из дома и в дом Магнуса тянулись люди, прощавшиеся со своим старостой. Все они выглядели угрюмо, и прапорщик Миккельсон приказал выставить часовых и на ночь, как будто отряд находился в стане врага. За ужином Стивен почти не ел, как и многие в отряде.

Спустилась ночь. Девлин развел костер под большим вязом, в некотором отдалении от остальных. Начал накрапывать дождик, но густая крона дерева служила Девлину надежным укрытием. Миккельсон и Дидрик по обыкновению присоединились к нему; вместо дружеской беседы все трое молча смотрели на пламя костра, думая каждый о своем.

Стивен хотел поговорить со стариком, чтобы найти объяснение его поступку, однако Магнильда прогнала юношу, и он уныло поплелся прочь. В конце концов Стивен сел у костра рядом с Девлином и стал слушать лейтенанта с прапорщиком, негромко обсуждавших дальнейший план действий. Время от времени они бросали вопросительные взгляды на Избранного. Девлин молчал, и лицо его скрывали ночные тени.

Стивен не верил, что Девлин способен хладнокровно лишить жизни человека, который, несмотря на сделанное признание, явно не виновен. Это будет страшной жестокостью.

Ночь близилась к концу, и постепенно юношей начало овладевать отчаяние. Он понял — надежды на то, что в последнюю минуту Избранный отменит смертный приговор, нет.

— Нам неизвестно, виноват ли лорд Эгеслик в чем-то еще, кроме того, что у него плохие вассалы, — сказал прапорщик Миккельсон. — Сборщик налогов мог набивать собственные карманы, прикрываясь налогами, установленными бароном.

— Тогда почему люди так боятся Эгеслика? — не уступал лейтенант Дидрик. — И где его стражники? Почему не защищают от морских пиратов дорогу вдоль побережья? Разве они не понимают, что, потеряв контроль над дорогой, потеряют провинцию?

Девлин пошевелился — впервые за целый час. Когда он заговорил, его голос зазвучал как скрежет ржавой, давно не открывавшейся двери.

— Чем дольше я думаю, тем сильнее меня интересуют эти пираты и цели, которые они преследуют. Вам не кажутся странными их набеги?

— Морские пираты появляются где хотят и когда хотят, — пожал плечами прапорщик. — Многие провинции страдают от них. Мы думаем, они приходят с Зеленых Островов, хотя точно этого не знаем.

— Они довольно хорошо организованы, ведь им удается избегать встреч с королевским флотом. И они действительно наносят удары, где им заблагорассудится. Так почему они выбрали эту землю, этих нищих крестьян? Пираты — не дураки, они знают, что здесь нечем поживиться, и все равно раз за разом нападают на Коринт, — вслух размышлял Девлин.

Дидрик задумчиво поскреб подбородок.

— Мне это как-то не приходило в голову. В самом деле, они ведут себя странно да еще крушат все вокруг. Из других провинций приходят донесения о грабежах и мародерстве, но только здесь они почему-то сжигают целые деревни и убивают жителей.

— Как будто действуют две разные пиратские шайки, — вступил в разговор Стивен.

— Или же это вообще не пираты, — предположил Девлин. — Кому выгодно опустошение Коринта и гибель его населения?

— Никому, — сказал Дидрик. — Если в деревнях не останется крестьян, пиратам некого будет грабить, а барон не получит налоги.

— А если им только того и надо? — высказал догадку Миккельсон. — Предположим, в деревнях никого нет. Кто поднимет тревогу, когда с кораблей высадится не кучка пиратов, а неприятельская армия? Мы и опомниться не успеем, а враг уже захватит провинцию. Отсюда его войска двинутся в глубь страны, захватят плодородные земли юга, и королевство окажется расколотым пополам.

Двести лет назад, при королеве Регинлейвер, такое уже случалось. Понадобилось целых три года и тысячи человеческих жизней, чтобы очистить Коринт от захватчиков. Страшно было даже подумать, что это может повториться, и на какое-то время все четверо опять замолчали, обдумывая серьезность положения.

— Вот еще что, — вдруг вспомнил Миккельсон. — Разве асессор Брунин не говорил, что барону только на руку, если деревни опустеют? Вероятно, барон тоже замешан в заговоре, потому и обложил свой народ непосильными налогами.

Возможно ли такое? Неужели барон и вправду предатель? Немыслимо!.. Но в таком случае многое становится понятным — например, почему лорд Эгеслик не сообщал королю и Совету о беззаконии, творящемся в его провинции, почему люди в Коринте живут в постоянном страхе и почему пираты свободно высаживаются на побережье.

— Мы не слышали, что говорил асессор, а знаем об этом лишь со слов Магнильды. Может статься, барон ни в чем не виноват, — упорствовал Девлин. Впрочем, по его мрачному тону было ясно, что он и сам не очень-то в это верит.

Если лорд Эгеслик — изменник, то старосту вешать нельзя. Стивен почувствовал, будто у него с души свалился тяжелый камень.

— Это все меняет, — обрадованно сказал юноша. — Если барон — предатель, значит, и асессор тоже. Деревенские жители правильно сделали, что убили его, и Магнуса казнить не надо.

— Надо.

Стивен чуть не поперхнулся.

— Как? Почему?

— Надо, — повторил Девлин. — Вина старосты от этого не уменьшается. Завтра он будет повешен.

Стивен не верил своим ушам. Он думал, что знает Девлина, но, оказывается, сильно ошибался. Добродушие, которое Избранный проявлял в последние недели, — всего лишь маска, а вот это угрюмое и непреклонное выражение — и есть настоящее лицо Девлина.

— Но у кого поднимется рука на такое?

— У меня, — сурово сказал Девлин.

Менестрель почувствовал себя так, точно его предали. А он восхищался этим человеком… болван! Горячая волна гнева захлестнула юношу, и он вскочил на ноги.

— Тогда ты — убийца! — крикнул он и решительно зашагал прочь.

Стивен направился в лагерь, зная, что у костра его тепло встретят и стражники, и солдаты. Через мгновение он услышал, что за ним кто-то идет.

— Я все сказал! — не оборачиваясь, бросил он.

— А теперь послушай меня, — раздался за его спиной голос прапорщика Миккельсона.

Удивленный Стивен остановился. Он ожидал, что за ним кинется Дидрик или даже сам Девлин, но только не Миккельсон. Прапорщик до сих пор был для него загадкой. И сегодня, спустя долгое время с начала похода, он оставался вышколенным офицером, таким же холодным и замкнутым, как и в первый день.

— Пойдем, — сказал прапорщик Стивену, отводя его в сторону от лагеря, где никто не мог их слышать. — Ты ведешь себя, как избалованный мальчишка.

Как Миккельсон смеет обвинять его? Все видят, что неправ Избранный, а не Стивен.

— Как ты можешь защищать его? — возмутился менестрель. — Старик невиновен, это же ясно, как день.