Коллектив авторов - На своей земле

— Ну что ж, но если передумаешь, позвони мне, потому что завтра я опять уезжаю. В долину куфти. Там, возможно, будет безопасно, их бомбить не станут, да и место очень и очень непростое.

— Опять бомбить! Да что вы сочиняете! — сорвался Сильван и бросил трубку.

Однако он задумался и взялся за газеты. Положение было и вправду нехорошее. Напряжение нарастало. Туланские корабли окружили остров, на который харзийцы привезли ракеты. А те не останавливались и продолжали посылать туда корабли. Харзийский президент заявил, что его моряки не признают туланскую блокаду и дадут отпор в случае чего. Правитель острова сказал, что его народ готов принести себя в жертву. А на подступах к Харзи становилось все больше туланских ракет. Дело было плохо, и Сильван решил, что лучше уехать на время домой, в родной лесной поселок. И Алиту с семьей захватить.

Алита сначала стала отказываться от такой скоропалительной поездки, но все же поддалась на его уговоры и взяла на работе отгулы. Однако ее родители решили остаться с младшей дочерью в столице.

— Такие вещи и раньше случались, — заявил ее отец. — И на этот раз договорятся.

Так и получилось, что спустя три дня Сильван и Алита ехали на север вдвоем. И снова сменялись полустанки и вокзалы, многоэтажные дома и особняки, окруженные садами, на голубом небе проплывали белые облака, светило теплое солнце ранней осени… Люди в поезде мало интересовались политикой, и молодым людям казалось, что их опасения напрасны, что все действительно обойдется. До родных мест Сильвана оставалось совсем немного.

Было свежее раннее утро, и пассажиры еще спали, как вдруг раздался гул, дрогнула земля, послышался лязг колес. Поезд встал. Сильван едва удержался, чтобы не свалиться с полки. Алита смотрела на него с ужасом. Неужели?

— Может быть, землетрясение? — проговорил он в последней надежде, не веря сам себе. Ну, какие землетрясения в степи? Он включил свой транзисторный приемник — оттуда доносился лишь треск. Стало совсем нехорошо.

Пассажиры высыпали из вагонов. На юге разгоралось зарево, которое, казалось, заняло весь горизонт. Сначала все подавленно молчали, потом в толпе раздались крики, плач, народ заметался. Плакала и Алита.

— Мама, мамочка, — повторяла она безостановочно. Сильван молча прижал ее к себе.

— Падение, это полное падение, — пробормотал сосед Сильвана и Алиты по купе, пожилой ученый, возвращавшийся на родину из столицы. Никто из этих испуганных и растерянных людей еще не знал, что сегодняшний день так и останется в истории их мира как день Падения.

Потом рассказывали разное. Говорили, что не выдержали нервы у командира одной из субмарин и он дал приказ о пуске ядерных ракет. Еще ходили слухи, что президенты Тулана и Харзи уже почти договорились убрать ракеты от границ друг друга, но на телефонной линии произошел сбой и разговор прервался на несколько минут. За это короткое время был сбит самолет-разведчик одной из сторон и опять же у кого-то не выдержали нервы. Катастрофу довершили Дхармапур и Линьцзы, тоже находившиеся на грани войны. На фоне всего бедствия они сцепились друг с другом и израсходовали весь свой ядерный арсенал. Потом оказалось, что Кетми, Харзи и Шамри пострадали меньше других, и постепенно жизнь стала возвращаться в эти места. Но все это было позже.

… Сильван и Алита только через цикл после Падения добрались до его поселка. Девушка чувствовала себя очень плохо, и Сильван сначала думал, что это последствия радиоактивного заражения. Он пытался лечить ее, пытался вызвать Силу, вспоминая о тех редких случаях, когда это получалось. И начинал жалеть, что не согласился на предложение Скаррона. Но что бы это изменило? Слишком мало времени у них у всех оставалось.

Однако Сильвану и Алите повезло. Вскоре они поняли, что тошнота и головокружение у девушки — это просто беременность, и облегченно вздохнули. Надо было жить.

— Доктор Сильван, у нас тут мутанты с юга! Они такое рассказывают!

— Больные есть? — спросил старый врач, поднимаясь. К мутантам он относился спокойно, не то что жители Конфедерации. За необычайно долгую жизнь он успел понять, что мутаций не стоит так уж опасаться, и убедил старейшин поселка не гонять этих людей. Но туберкулез — другое дело.

— Да они замученные, кашляют.

— Сколько их?

— Двое.

— Пусть их поместят в доме Кирана, я через полчаса приду и осмотрю их.

— Хорошо, доктор. — Помощник, не выдержав, оглянулся на пороге. — И они нас дикарями обзывают! А сами-то!

Сильван вздохнул. Он вспомнил свой первый приезд в столицу, когда его назвали дикарем. Его поселок, и тогда, и сейчас далек от того, что считалось цивилизацией. Но лучше жить здесь, чем в Конфедерации.

Бессмертного доктора Сильвана знали и уважали во всех окрестных деревнях, да в ближайшем Оазисе о нем слышали. Многочисленное потомство души в дедушке не чаяло. Впрочем, не просто в дедущке, а пра-пра-пра… Пошло уже седьмое поколение после Падения.

У них с Алитой родилось четверо детей, и только у второй дочки были сросшиеся пальцы на ногах — совсем безобидное последствие Падения. Остальные были здоровы. Здесь, в северных лесах, радиации практически не было, не то, что в центре цивилизации, где мутации и врожденные патологии встречались очень часто. Да и повезло им. Ветер в день Падения и позже был северным, и тяжелые элементы осели намного южнее. Так что жизнь лесных жителей изменилась мало. Беженцев здесь с самого начала было немного, и новые люди появлялись редко. Однако новости до них доходили. И о городах-Оазисах, образовавших Конфедерацию, и о радиоактивных пустошах, и о мутировавших животных, и о страшных Гиблых туннелях, в которые превратилось столичное метро с его роскошными станциями. Но все же жизнь продолжалась и на юге, и здесь. Однажды Сильван узнал, что в ближайшем Оазисе удалось наладить производство лекарств. С тех пор лесные жители время от времени обменивали свою сравнительно чистую добычу на необходимые антибиотики.

Шли годы, дети стали взрослыми, родились и подросли внуки, Алита состарилась, стала часто болеть. И тут постоянно занятый работой Сильван осознал, что сам-то он не стареет. Ни одной болезни, свойственной возрасту, у него не было: быстрые ноги, сильные руки, целые зубы, острое зрение. Возможно, это Сила помогает, та Сила, которую он так и не развил, и которая время от времени проявлялась, — понял он. Эти редкие проявления Силы и медицинский опыт позволили ему надолго продлить жизнь жены. Но от старости лекарств все же нет, и настал день, когда Алиту похоронили.

Второй раз он жениться не стал — не хотел снова переживать потерю. Впрочем, потери продолжались и так. Его дети и внуки старились и умирали у него на глазах, а он все жил, трудился, занимался со сменявшими друг друга учениками… и со временем был прозван бессмертным. Однажды от прибившихся к ним беженцев из далекого Верхнего Чигина он узнал о Повелителе, который обосновался в развалинах старой военной базы и потихоньку расширяет свои владения. Сначала Сильван решил, что это просто главарь крупной банды, но уж очень много непонятного делал этот человек. Говорили об опытах на людях, о неведомых тварях, которых он создал, о крылатых неуязвимых существах, которых называли вампирами. Сильван постепенно уверился, что Повелитель обладает Силой, а когда однажды услышал имя его главного помощника — Нимшаст, то понял, что речь идет о том самом Скарроне, который когда-то приглашал его к сотрудничеству. Нет, все-таки хорошо, что он не согласился. Такой ценой развивать Силу — ну уж нет. Он живет достойной жизнью и очень многим помог. Вот и сейчас надо посмотреть, что с теми новыми беженцами. Что-то их прибавляется в последнее время…