Коллектив авторов - Пути и перепутья

Однако нам довольно долго не удавалось придумать, как помочь Холмсу сбросить умственное напряжение. Не без некоторого самодовольства отмечу, что решение нашел именно я. В дни затишья нужно было предлагать моему другу расследовать знаменитые преступления прошлого, которые так и остались нераскрытыми. Сделав это, я поразился своему прежнему скудоумию: выход из тупика всегда был перед глазами. Но порой очевидного не замечает даже Шерлок Холмс; что уж говорить о простых смертных.

Начать я решил со злодеяния, заставлявшего мое сердце замирать от страха, когда я был ребенком. Холмс, в чьих жилах течет и французская кровь, наверняка тоже слышал об этом ужасном происшествии.

Итак, в один дождливый, промозглый день, когда после обеда мы с Холмсом уселись у камина, я напомнил моему другу о Жеводанском звере. Это жуткое чудовище три года нагоняло страх на обитателей южной французской провинции. С 1664 по 1667 год монстр совершил около двухсот пятидесяти нападений на людей. Сто девятнадцать из них закончились гибелью несчастных жертв. При этом свирепое чудовище обладало поистине дьявольской хитростью, позволявшей ему раз за разом уходить от самых опытных охотников.

Поначалу Холмс слушал меня весьма скептически, однако потом заинтересовался. Словно губка, он впитывал каждое слово моего рассказа, то хмурясь, то кивая каким-то своим мыслям.

Когда я закончил, он улыбнулся и сказал:

— Уотсон, вы задали интересную задачу! Некоторые моменты в этой истории очевидны уже сейчас, но кое-что, признаюсь, ставит меня в тупик. Что ж, хорошо это или плохо — торопиться здесь некуда. Поэтому рано или поздно я непременно найду разгадку…

На следующее утро Холмс принялся за расследование. Он целыми днями пропадал в библиотеках, вел переписку и встречался с людьми, в которых даже я узнавал страстных охотников, хоть и был равнодушен к этому занятию.

Конечно, не раз и не два изучение злодеяний прошлого века приходилось прерывать ради поисков современных злодеев. Но, отправив за решетку очередного преступника, мой друг непременно возвращался к Жеводанскому зверю.

В какой-то момент мне показалось, что расследование зашло в тупик. Холмс снова и снова пересматривал старинные документы, недавно полученные письма, выписки, собственноручно сделанные в библиотеках, и хмурился. Затем с мрачным видом вставал и начинал терзать скрипку.

Признаюсь честно, я не заметил, когда именно мой друг наконец нашел путеводную нить в лабиринте тайн прошлого. Все-таки Холмс очень хорошо умел скрывать свои чувства. Для меня эта история закончилась в тот вечер, когда он сказал:

— Что ж, Уотсон, загадка Жеводанского зверя решена. Она оказалась очень простой — действительно задача на одну трубку. Честно говоря, очень удивлен, почему раньше никто не докопался до истины. Видимо, современники если не понимали, то чувствовали, что это очень опасно. Потом случился якобинский террор, заставивший померкнуть кровожадность всех зверей мира. Затем начались наполеоновские войны, и всем по-прежнему было не до преступлений прошлого. Когда же во Франции наконец воцарился мир, история Жеводанского чудовища для всех превратилась в сказку, которая неподвластна человеческому уму. Конечно, некоторые по-прежнему пытаются раскрыть тайну и выдвигают гипотезы, очень близкие к истине, но хватает и откровенного бреда, в котором тонет правда.

— Поверить не могу, что эта жуткая тайна наконец раскрыта! — Признаюсь, ощущение скорого разрешения загадки, так пугавшей меня в прошлом, заставляло мое сердце трепетать. Будучи ребенком, я долгое время просыпался в холодном поту, представляя себе нависающую надо мною оскаленную морду чудовищного волка. Именно таковым мне представлялся Зверь. И вот скоро я узнаю, как все было на самом деле! Я подался к Холмсу, готовясь узнать все обстоятельства этого страшного дела.

— Она раскрыта, Уотсон, и на поверку оказалась еще более мерзкой, чем казалась.

— Неужели это возможно? — изумился я.

Холмс глубоко вздохнул и начал рассказ.

— Для начала расчистим от явных нелепиц поле, заваленное множеством версий, и посмотрим, что останется. Во-первых, сразу же отметем гипотезу о сверхъестественной сущности зверя. Абсолютно убежден: как и в случае с одной весьма неприятной собакой, это дело рук дьявольски хитрого человека, а не Сатаны. Затем отправим в ту же мусорную корзину идею о том, что невежественные, трусливые крестьяне приняли за чудище обычного большого волка. Допустить такое способен лишь человек, который видел деревню только из окон дилижанса или вагона. Если некоторым самодовольным интеллектуалам хочется считать народ скопищем пугливых идиотов — это их дело. Нам не стоит повторять чужие ошибки. Да, при первом знакомстве крестьяне нередко кажутся совершеннейшими дураками, но в большинстве случаев это лишь маскировка. Дело в том, что мы, горожане, кажемся сельским жителям еще большими идиотами, чем они нам. Вот крестьяне и не тратят душевные силы на общение с теми, кого абсолютно не уважают.

— Ну, знаете, Холмс, я никогда не считал крестьян дураками, — замечание друга, пожалуй, несколько меня покоробило. В армии мне доводилось общаться с разными людьми, были среди них и выходцы из довольно глухих деревенек. И многие из них на поверку оказывались гораздо умнее, сметливее и приспособленнее к жизни, чем большинство рафинированных горожан.

— Не кипятитесь, друг мой, — поспешил успокоить меня Холмс. — Я вовсе не считаю, что вам свойственен столичный снобизм. Я лишь хочу сказать, что горожане умеют жить в городе, а крестьяне — в сельской местности. Это абсолютно разные навыки, разные блага и разные опасности. Приехав в город, большинство деревенских становятся легкой добычей всевозможных мошенников, а горожане, оказавшись вдали от цивилизации, совершенно теряются и постоянно подвергают свою жизнь опасности. Так что причины взаимного недоверия более чем очевидны и вполне понятны. Главное для горожан — всегда помнить об этом, общаясь с крестьянами и пытаясь понять их слова и поступки.

— Кроме того, крестьяне значительно лучше подготовлены к выживанию в глуши, нежели мы, городские жители, — добавил я. — Так что версию об их глупости я и сам считал совершенно несостоятельной.

— И авторы, и сторонники этой бредовой гипотезы совершенно упустили из виду тот незначительный факт, что люди жили в Жеводане на протяжении даже не веков, а тысячелетий, и все это время прекрасно справлялись с любыми чудищами, даже когда не имели огнестрельного оружия. И если в данном случае отточенные веками навыки борьбы с хищниками дали сбой — значит, произошло что-то действительно экстраординарное, — улыбнулся Холмс. — Добавлю еще, что для сельских жителей приезд в родную деревню горожан гораздо страшнее тысячи волков, — продолжил он. — Господ надо кормить хлебом, молоком и мясом — в прошлом веке все это у крестьян нередко просто отбирали. Господа любят охотиться — и как минимум распугают в лесу всю дичь; а еще они могут на полном скаку потоптать посевы на полях, домашнюю живность и крестьянских детей, случайно оказавшихся на дороге. Наконец, господа очень романтичны — и, значит, непременно сломают жизнь самым красивым деревенским девушкам… Так что если крестьяне раз за разом жаловались и призывали на помощь горожан — ситуация и впрямь была смертельно опасной.