Коллектив авторов - Пути и перепутья

Теперь мы с ним были друзьями. А для меня это значило много. Безмерно много.

Благодаря нашим с Лео вылазкам мы первыми обнаружили, что нас преследуют. За зиму я кое-что узнал о близких по месту обитания к Порт-Металлу племенах и по раскраске понял, что это умбуру.

Умбуру с длинными стальными мачете, которые местные жители, дети палеолита или, если повезет, бронзового века, отродясь не носили. Первый Лев Абалкин проворчал внутри меня: «Ну, я же говорил». Их кто-то вооружал. Хорошо, не ружьями. Наверное, умбуру были просто не слишком значимы для ММБ. Но это не значило, что ружей не будет у других племен, покрупнее и повесомее. А там и взрывчатка… А там… Я не стал додумывать эту мысль.

Нам повезло, что мы шли налегке, без носильщиков и тяжелой аппаратуры. Прихвати мы с собой парочку инженеров-искателей, не знающих, с какого конца взяться за пистолет, дело было бы кончено в два часа. Но мы просто снялись с места, не оставив никаких следов своего пребывания, и ушли от преследователей тайной звериной тропой.

— Мачете? — спросил Тераи удивленно, пока я вполголоса рассказывал ему об увиденном, не сбавляя шага. — Боевая раскраска? Это невозможно. Умбуру не выходили на тропу войны с того времени, как я здесь поселился. А я на Эльдорадо двадцать лет.

— Нужны еще доказательства? Они будут.

Я знал, что это не параноидальный синдром, который уродливым ракопауком сидел у меня в печенках прежде. Так ученый чувствует, что он действительно на пороге открытия, а не обманывает себя пустыми надеждами.

— Сперва нужно добраться до ихамбэ, они друзья…

Тераи не закончил, но я знал, что он хочет сказать. «Там я ее допрошу».

Я очень надеялся, что он правда это сделает. Но, глядя, как упорно шагает по джунглям Стелла — плечом к плечу с двухметровым дикарем, сильная, смелая, я начинал сомневаться, что у него хватит духу.

Первый Лев Абалкин еще раз представил на ее месте Каммерера и решил, что допрос не поможет. Стелле вряд ли положено знать много. Люди, управляющие большой и сложной структурой и нежно лелеющие свои планы по установлению мировой гармонии, не делятся секретами даже с дочерьми.

И с Каммерерами.

Пожалуй, я перестал ненавидеть Мака именно в этот момент.

А потом мы все-таки попались. Засаду нам устроило племя михос, и вот у этих-то были ружья. Я увидел, как блеснули глаза Тераи, когда первая пуля свистнула над нашими головами. Он не верил мне до этого мгновения — но теперь поверил и был в ярости.

— Стелла, нам нужен ваш пистолет. Стреляйте, как только они покажутся.

— Но это убийство. Они ничего нам не сделали.

Я не стал слушать ее прерывающийся шепот. Пришло время для еще одного Льва Абалкина. Я не любил его. Из этого человека сделали убийцу, хотя его вроде бы учили только защищать себя и своих товарищей. Так ему говорили, но превращали его совсем в другое, а он был как мягкая глина и схватывал на лету.

Прежде у него не очень получалось защищать себя и товарищей, но тогда он был молод, а сейчас — нет. И за душой у него уже были чужие смерти.

Я мягко крался среди черной в темноте травы. Ступал бесшумно, как тень. Где-то поодаль шел Лео, но я не собирался отдавать ему пальму первенства. Первый михос выдал себя, блеснув мачете, который вынимал из-за спины. Я не дал ему этого сделать. Остановил руку, обхватил за шею и одним резким движением своротил ему голову набок. Жители Эльдорадо были высокие, как я и как Тераи, и тонкокостные, с широкими, во все лицо, ртами. Из такого вот рта у моего михос вывалился язык и потекла слюна, пока я усаживал его под дерево. Его голова неестественно свесилась к плечу. Он не дышал и не сопротивлялся. Я взял у него мачете.

Мне удалось бесшумно зарезать и второго. Во мне клокотала злость — скорее, на этих глупых охотников за головами, которые вынудили меня убивать, чем на себя. Я зажал михос рот и с такой силой провел кромкой мачете по его шее, одновременно толкнув его вперед, что лезвие провалилось в ткани, как в гнилое мясо, и застряло в кости. Грудь и подбородок мне залила его кровь — оглушительно пахнущая железом и горячая, как кипяток. Извлечь нож удалось не сразу, это отняло у меня драгоценное время. Позвонки с хрустом сломались, и голова упала на грудь конвульсивно бьющемуся трупу. Она держалась только на лоскутке кожи, но и тот не удержал. Круглая, будто мяч, голова скатилась в траву.

Обезглавленное тело я бросил на нового преследователя. Или жертву. Скорее, жертву, потому что он пару своих предсмертных мгновений смотрел на меня, как на злого духа из сказок. Его прошило несколько пуль, и он осел назад все с тем же удивленным, растерянным и обиженным выражением на лице.

А потом в их строй с тыла вломился Лео. Я впервые увидел его в ярости — той же жгучей и черной ярости на то, что его, доброе, разумное существо, заставляют убивать.

У Лео не было когтей в нашем понимании — в этом плане он был неудачно скроен своим создателем. Зато удар его лапы и без того мог размозжить череп взрослому мужчине.

И он давил эти черепа, как орехи. Он ревел, рвал животы, так что тела михос начинали напоминать распотрошенные и потому нелепые детские игрушки. Он вгрызался в шеи. Перекусывал их одним сжатием челюстей. Перемалывал кости. Хорошо работающая машина. Страшная, окровавленная, с горящими желтым глазами.

Мы вместе с ним убили шестерых. Столько же застрелили Стелла и Тераи. Им приходилось целиться внимательно, чтобы не зацепить нас с Лео, но михос облегчили задачу: набросились на них из засады. Я метнул свой мачете в одного такого — высокого парня с карабином, пробил ему грудь и пригвоздил к дереву.

Он все еще умирал, когда все закончилось, и остатки отряда бросились наутек. Обделался, кровь из раскрытой грудины, смешанная с экскрементами, текла у него по ногам. Я прикончил его, пережав жизненно важную артерию — у жителей Эльдорадо она находится в основании черепа, под нервным узлом.

Стоит отдать должное Стелле, она была смертельно бледна, но помогла нам найти мачете, ружья и превратить все это в одну жутковатую вязанку. Оружие было нужно взять с собой, чтобы доказать, что кто-то снабжает им аборигенов.

С трупами мы сделать ничего не могли — забрасывать их травой и ветками было бессмысленно, ночные хищники все равно придут на тяжелый смрадный запах крови. Я надеялся только, что михос вернутся за своими, когда мы уйдем достаточно далеко.

Покончив с поисками и осмотром оружия (клейма на мачете и ружьях были сбиты), Тераи внимательно посмотрел на меня из-под сведенных бровей. Должно быть, я представлял собой то еще зрелище — залитый чужой кровью, задыхающийся, со здоровенным ножом.

— Так вот ты какой, Лев Абалкин, — пробормотал он.