Коллектив авторов - Ученики, учителя

— Почему красному удалось уйти. Мой зятек был вне себя!

Хан поморщился и ошарашено посмотрел на Джордано:

— Твой зятек? Начальником штаба у Ибрагим-бека был муж Елены?

Джордано кивнул и засмеялся:

— О боги, как тесен этот мир! Хорошо все же, что мы тогда не встретились! А командир отряда басмачей, захвативших женщину, ползал у Константина в ногах и уверял, что красный был шайтаном, что в него попали три раза, он упал, а потом поднялся, подхватил бабу и девчонку и ускакал. Сам он шайтаном не оказался.

Хан усмехнулся:

— Да уж! Встреться мы тогда… Я тогда убивал безо всякой оглядки на правила, — он помолчал, — А попали в меня два раза. Одна пуля досталась Софье. Я ее не довез. Она умерла в степи.

Некоторое время они сидели молча.

Джордано встал, сходил в кладовку и вернулся со стаканом спирта. Отлил половину во второй стакан.

— Тебе разбавить?

Хан отрицательно мотнул головой. Джордано протянул ему стакан. Они выпили, не чокаясь.

Джордано вернулся на место, сел и, усмехнувшись, произнес:

— Теперь Катерина выросла и стала похожа на мать, а ты забыл о том, что тебе не двадцать пять и даже не первая сотня.

— Заткнись! — кулаки Хана сжались. Он в бешенстве смотрел на Джордано.

Дверь хлопнула, и в комнату влетел Николай:

— Что тут у вас происходит?

— Коля! Не лезь не в свое дело, уйди. Когда будет нужно, мы тебя позовем, — голос учителя был холодным, но уровень его зова почти не превышал обычного состояния.

Лица Хана ученик не видел, но, видно, почувствовал, как начал спадать поток выплеснувшихся наружу эмоций.

— Уйди! — повторил Джордано.

Ни слова не говоря, Николай вышел.

— Налей еще!

— Хватит с тебя, а то озвереешь еще.

— Скотина — ты!

— Угу! И белогвардейская морда.

— Скорее белогвардейский прихвостень, — Хан неожиданно улыбнулся. — Кстати, о русском лекаре Ибрагима среди местных ходили легенды.

— Спасибо. Вот уж не думал, — на губах Джордано мелькнула грустная улыбка, а глаза на мгновение стали отрешенными. — Я их просто лечил. Чем было.

Они опять молчали. Наконец Хан продолжил.

— Понимаешь, какая-то мразь, позвонила в институт декану Катиного факультета и сообщила об аресте. Девчонку вызвали. Она в кабинете хлопнулась в обморок. А на следующий день собрали собрание, чтобы исключить ее из комсомола…

— А ты влез?

Хан кивнул.

— Исключили?

Хан улыбнулся:

— Нет!

— Герой!

Хан молчал, только уровень его зова опять стал подниматься.

«О боги! Он, похоже, действительно влюбился. В восемнадцатилетнюю девочку!»

Джордано знал, что, несмотря на то, что Хан никогда не отказывал себе в удовольствии приударить за хорошенькими, что смертными, что бессмертными мордашками, у него была женщина, которую он любил всерьез. Джордано ни разу ее не видел и не знал, как ее зовут. Знал лишь имя ее последней реализации, услышанное от молодого бессмертного, вернувшегося в Петербург после Крымской кампании, и зверски избитого Ханом, пытавшимся узнать, что случилось с бессмертной сестрой милосердия. Когда же выяснилось, что она была на затопленном англичанами транспорте с ранеными, казалось, он сошел с ума. Больше года Хан пил горькую, лез на рожон на каждую подворачивающуюся саблю и угробил три реализации. Потом его понесло на Кавказ, где дебоши и пьянки сменяли дерзкие до наглости вылазки, за одну из которых он получил золотое георгиевское оружие. При штурме Гуниба он таки нарвался на чеченскую пулю и исчез на несколько лет…

— Извини! — Джордано вздохнул и, поднявшись, отошел к окну, опустился на лавку. — Делать то, что будем?

Хан все еще обижено молчал.

— Если эта девочка для тебя что-то значит, то спасай реализацию.

— Да, причем тут девочка! Она еще ребенок, дочь друга. Ты меня за идиота поведшегося на юбке держишь?

У Джордано не возникло желания даже ухмыльнуться в ответ на его оправдания. Он откинулся к стене, закрыл глаза и ждал.

— Ладно, зови мальчишку…

В Москве на опытном заводе Центрального НИИ машиностроения и металлообработки закончен пробный монтаж грандиозной скульптурной группы, сделанной из нержавеющей стали. Группа изображает молодых рабочего и колхозницу. В своих поднятых руках они несут эмблему Советского Союза — серп и молот. Автор скульптуры — В. И. Мухина. Группа завершит высотную часть советского павильона на Парижской выставке.

Николай бежал по кромке гряды, стремясь не увеличивать разрыв между собой и преследующими его милиционерами на расстояние большее винтовочного выстрела. В висках стучало, смертным наверняка было хуже, они начали отставать. Он остановился, перевел дух, огляделся. Кажется это то место, где можно начать спуск: люди вряд ли сходу решатся спускаться следом, а мишень из него будет отличная и пропасть такая, что лезть за трупом, тем более на ночь глядя, не будут.

Он очнулся глубокой ночью. Попытался пошевелиться, и тело закричало от боли. Замер. Осторожно втянул воздух. Ребра точно были поломаны, но раз не было судорог, значит, он не умирал. И на том спасибо. Но его проблемы на эту ночь еще далеко не кончились.

«Падать тоже надо уметь. Что, интересно, еще поломано, и сколько времени теперь уйдет на регенерацию?»

Осторожно, стараясь глубоко не дышать, Николай оторвал от земли лицо, голова нестерпимо звенела, а во рту ощущался привкус крови.

В расщелине было совершенно темно, перед глазами плавали только радужные пятна, как будто он вновь ничего не видел. Как спасительно память умеет, кажется, навечно забывать прошлое, но вдруг все возвращается липким, как теперь, страхом.

«А если это не ночь?»

Стоп. Он закрыл глаза. Нужно успокоиться, забыть о боли и трезво оценить обстановку. Ничего плохого с ним не случится, просто не может теперь случиться.

Он выровнял дыхание, дождался, когда успокоилось бешено заколотившееся сердце. Не открывая глаз, попытался приподняться на руках. Получилось. Встал на четвереньки и сел. Конечности были целы, а вот внутри…

Его стошнило какой-то гадостью с кровью и желчью. Голова закружилась, и он опять упал лицом вниз.

Когда во второй раз открыл глаза, перед носом в сером мареве проступали стебли темной засохшей травы и тоненькие зеленые стрелочки.

Рассвет!

А он так и лежит у подножия обрыва. Который теперь час? Если кто-то остался караулить, то может увидеть, что он шевелится. Тогда все пропало. Он же клятвенно обещал учителю и Фархату, что сделает всё, как договорились! И так неудачно упасть!

Медленно, очень медленно он приподнял голову и посмотрел в сторону протекавшего по дну расщелины речушки. Оказывается он на самом краю. Чуть сдвинуться и можно упасть в воду. Речка, наполненная талой водой, была достаточно полноводна, да и скорость приличная: шум воды наполнял всю расщелину.