Алексей Герасимов - Зловредный старец

— Неожиданно. — аж крякнул я. — Вы ведь с ним, помнится, не в ладах.

— Что с того? — толстяк пожал плечами. — Он приумножил богатство своей провинции, а я привык принимать решения исходя из их целесообразности, а вовсе не из личных пристрастий.

— Князь, я вообще-то полюбопытствовал, чем ваша с ним неприязнь вызвана. Сдается мне, что ты предлагаешь на должность наместника Столичного предела князя Хурама либо оттого, что святой, либо же затем, чтобы держать его поближе, под приглядом, и пользуясь этим рано или поздно схарчить. Скажи, которое из этих двух предположений истинно?

— Ни одно, государь. — Штарпен невесело улыбнулся. — Я немолод, толст и болен — оттого, собственно, и толст. Мне не так уж много на этой земле времени осталось — какой смысл мне ворошить былое и враждовать с князем Большой Горы?

Вот же, блин! Так у него, выходит, гормональное нарушение? Я-то его про себя истеричным жиртрестом обзывал, а оно эвона как… Стыдно, стыдно Лисапет!

— Что было, то миновало, повелитель. Боги освятили его брак здоровыми детьми, я, на склоне лет… нашел ту, кем сердце успокоилось, хотя и не смогу назвать женой. Хурам будет полезен на должности наместника Столичного предела.

Ничего себе! Так у них с Гавхар все серьезно что ли? Нет, я и раньше не сомневался, что они дружат организмами, но полагал это частью деловых отношений…

И что мне теперь с этим знанием делать? Хоть назначай бордель-мадам Валиссе во фрейлины — прям представляю как невестушку перекосит от злости. Заманчиво, ой заманчиво-то как!

— Ну, раз так считаешь, то пусть будет по твоему. — не стал спорить я. — Это твой, в конце-то концов, подчиненный, ты и решай, где он больше сгоден. А на Запоолье кого думаешь ставить?

На обсуждение кадровых вопросов у нас со Штарпеном ушло еще где-то два часа. Прикидывали и взвешивали все тщательно, дабы не вышло никому никакой обиды, ну и чтобы баланс сил между владетельными от перестановок не нарушался. В чиновниках же не только прямые царские вассалы служат, тут с тактом и пониманием подходить надобно.

Едва мы закончили с этим, несомненно важным занятием, и Главный министр собрался откланяться, как из приемной послышался шум, в котором явно различались некоторые, не совсем подходящие для царских ушей слова и идиоматические выражения. Так, ну и кому мне тут надо выдать перманентный бан?

— Боги, ну что случилось? — вздохнул я, и позвонил в колокольчик. — Неужели опять покушение? Это начинает надоедать.

— Звона стали не слышно. — с сомнением отозвался Штарпен, но при этом плавно перетек из кресла в положение стоя и извлек кинжал.

Кстати, откуда? Ножен у него на поясе я не видел, да и не пропустили бы его с оружием Блистательные.

Так вот и полагайся на охрану.

— Государь. — Люкава проскользнул в кабинет и прикрыл дверь, так что кто там чей дом труба шатал разобрать не удалось.

— Что у вас там за светопреставление творится?

— Дворцовый библиотекарь явился, и потребовал, чтобы его допустили до вас следующим. — ответил мой секретарь. — Остальные посетители решили выразить ему свое неудовольствие. Кстати, с утра его на службе не было.

Вообще-то после Штарпена у меня важных аудиенций не намечалось, просто хотел провести приемный день — иногда, все же, надо, — так что столпившихся на подступах к царскому телу челобитчиков, чисто по людски, вполне можно понять.

— И что же, Бахмет такую спешку как-то мотивирует?

— Да, ваше величество. — ответил Люкава. — Утверждает, что завершил царское поручение и должен немедля предоставить вам результат. У него там в руках сверток какой-то.

Я пару мгновений вспоминал, чего такого особенного мог ответственному за дворцовый книжный фонд напоручать, но наконец до меня дошло.

— А, да, припоминаю. Пусть войдет. — я повернулся к Штарпену. — Не спеши уходить, князь — тебе это может быть любопытно.

Люкава поклонился, и выскользнул в приемную, а пару мгновений спустя в кабинете появился и библиотекарь. Главный министр как раз успел убрать кинжал в рукав своего шервани.

— Славься, повелитель. — поклонился молодой человек, левой рукой прижимая к боку нечто вроде массивной бандероли из оберточной бумаги. — И тебе, князь, здравствовать.

— Ну привет-привет, возмутитель спокойствия. — я кивнул на сверток, а Штарпен буркнул нечто приветственно-нечленораздельное. — Это то, о чем я думаю?

— Да, государь. — Бахмет улыбнулся, положил свою ношу на стол и начал разворачивать упаковку. — Едва лишь прошили переплет двенадцатой книги, как я поспешил к вам.

Ну да, ну да, сакральное число у нас не три или семь, а двенадцать — по числу верховных божеств. То-есть три, конечно, тоже сакральное, но скорее в теолого-метафизическом плане, а в бытовом именно что дюжина.

— Что ж, тогда хвались давай.

Бумага отлетела в сторону, и передо мной оказалась стопка самых настоящих книг, таких, какими я пользовался в прошлой жизни. Нет, обтянутых пергаментом и изукрашенных драгоценными накладками фолиантов у меня в домашней библиотеке не водилось вроде бы, но сам формат вполне узнаваем.

— Записульники? — удивился Главный министр. — А зачем такие большие?

Не такие уж и большие, конечно, размерами где-то посредине между А5 и А4, да и в толщину не впечатляют, но в кармашек уже не положишь.

— Не совсем. — я взял верхний томик и раскрыл его на первом развороте.

Заглавие книги гласило, что я держу в руках «Житие просветленного Прашнартры». Прогиб засчитан, это прям десять из десяти баллов.

Штарпен последовал моему примеру, пролистал несколько страниц и покачал головой.

— Какая, однако, интересная каллиграфия. — одобрительным тоном прокомментировал он увиденное. — Все буквы выписаны раздельно и так четко, что это заслуживает лишь восхищения. Да и художник постарался на славу, хотя мог бы картинки и раскрасить.

Ну вот и первый положительный фидбек на нововведение. И это мы еще в ранней альфе!

— А уж сшить листы так, как это делается в записульнике вовсе прекрасная идея, ведь таким образом книга будет занимать гораздо меньше места, да и листы из тубуса не будут теряться. — продолжил уроженец Когтистых Свиней. — Однако, ваше величество, я все еще не могу взять в толк, что же в этих книгах столь ценного?

— А ты, князь, возьми другую книгу и попробуй найти между двумя хоть одно различие. — посоветовал я.

Главный министр левой рукой раскрыл еще один томик, поднял его, и поместив две книги рядом стал переводить свой взгляд то на одно «Житие», то на другое. Затем нахмурился, положил оба фолианта на стол и начал листать их страницы, сверяя содержимое. Наконец Штарпен оторвался от книг и ошарашенно поглядел сначала на меня, а потом на Бахмета.