Ярослава Кузнецова - Чудовы луга [СИ]

— В них стреляли, благородный сэн. Вот этим.

Лекарка протянула Мэлвиру что-то буро-зеленое, вроде палочки.

— Не уколитесь, — подал голос вильдонит. — Вот, смотрите, на острие…

Мэлвир воспользовался возможностью отвести глаза от жуткого зрелища и послушно уставился на стрелку.

Она была свернута из плотного листа в конус, обмазанный чем-то вроде древесного лака или смолы. Легкая, маленькая — с ладонь. С острым кончиком, покрытым черными потеками.

— С убитых сняли пряжки, застежки. Шнурки вытащили, растащили чешую. Кольчуги не тронули, — докладывал монах слегка дрожащим голосом. — Так и волокли… тяжесть такую…

— Как это понимать?

Герт кивнул проводнику. Тот неохотно подошел, старательно глядя под ноги. Лекарка наконец прикрыла обезображеные тела, тихо сказала что-то монаху и отошла.

— Я слушаю, — Мэл сдвинул брови.

— Я так полагаю, благородный сэн… — бедняга смешался и умолк. — Я слышал, что…

Наступила тягостная пауза.

— Я бы не хотел оказаться тем, кто сеет панику… с вашего позволения… — заключил он, не отрывая взгляда от видавших виды сапог.

Мэлвир с трудом подавил желание осушить чертовы болота голыми руками и замостить их диким камнем. Засыпав сверху солью для верности.

— Он просто хочет тебе рассказать кое-что, — хмыкнул Радель. Подошел к покореженной елке, отодрал смоляную слезу и размял в пальцах, вдыхая. Запах донимал и его. — Одной из распространенных местных историй является байка о дурачке, который нашел чудово гнездо. Жаль, ты мало интересуешься этими россказнями.

— Сейчас самое время послушать сказки, — Мэлвир призвал на помощь все свое столичное воспитание. Проклятый Радель нюхал живицу и едва ли не ухмылялся. Но глаза были злые. — Я готов. Если они разъяснят смерть четверых человек и вот это.

Он разжал стиснутый кулак с бурой стрелкой.

— Так вот, деревенский дурачок нашел в болоте гнездо. Под елкой. Никто не знает, откуда чудята берутся, а он нашел. Его вроде как сплели из травы и перьев.

— С колокольчиками, — еле слышно подтвердил проводник.

Герт удовлетворенно кивнул.

— Патка Козлик его звали, — проводник решил внести еще немного ясности.

— Спасибо, — Герт и бровью не повел. — Так вот, с головой у почтеннейшего Патки было не ахти, так что он приволок гнездо домой и сунул за печь.

— Хотел чудят маленьких посмотреть, — вставил один из солдат.

— Так посмотрел. Они повывелись и зажрали беднягу до смерти, — заключил второй. — Одни кости остались. А потом по всему селу по погребам расползлись, народу перекусали — пропасть.

— Детишек несколько заели и скотину всю, — подхватил проводник. — Попалить село пришлось. Потому как гаденыши людоедские. Нетвари.

Около лекарской палатки воцарилась нехорошая тишина, прерываемая отдаленным стуком топоров.

— Если я вас правильно понял, благородный сэн Радель, вы хотите сказать… — с усилием проговорил Мэлвир, борясь с желанием немедленно двинуть старостержскому лорду в ухо. — Если я верно понял, вы считаете, что попорченная дорога и четверо убитых — дело рук какой-то там болотной чуди?

Герт облегченно вздохнул и состроил излюбленную гримасу, высоко подняв брови.

— Я рад, что ты, наконец, это понял, сынок. К слову сказать, местные называют эти болота Чудовыми Лугами.

Мэлвир побелел от злости.

Лицо Раделя вдруг стало очень серьезным.

— Только знаешь что… я никогда не слышал, чтобы чудь осмеливалась нападать на вооруженные отряды.

Это он направляет их, больше некому, думала Ласточка, яростно оттирая руки пучком мочала. В деревянной миске плавали кровь и вода. И еще мыло. Всегда одно и тоже. Кровь и вода…

Старостержский лорд что-то вполголоса втолковывал золотому рыцарю. Тот слушал, невольно поглаживая литую рукоять шестопера. Горяч. Но кое с чем придется ему смириться. С Элейром, полным тумана и злых сказок до краев, как миска с похлебкой.

Она мельком глянула на брата Родрика. Тот все еще шептал молитву — лекарское ремесло тут уже не потребно.

Золотой снова что-то сказал — не расслышать. Радель повысил голос. Они стояли у полотняной стены и спорили все сильнее. Ласточка не выдержала, с независимым видом откинула полог палатки и зашла внутрь, делая вид, что страшно занята. Остановилась, прислушалась.

— Я говорю тебе, что летом выкинул их из Верети к чертям, — мягкий баритон Раделя теперь стал различим. — Я получил извести о смерти Кавена еще зимой и выступил сразу, как только очистились дороги. С большим отрядом. Мы маршем прошли до крепости, гать еще была цела, но…

— Но?

— Вереть пустовала. Разбойники ушли оттуда за день до нашего прибытия. Кто-то предупредил их. Умеющий очень быстро передвигаться по болотам. Да с таким перевесом мы смяли бы засранцев, как пук соломы.

Ласточка перевела дух и коснулась рукой горла. У нее почему-то закружилась голова.

— И ты оставил в Верети гарнизон, — голос золотого был холоден.

— Оставил. Оттуда зимой начинается торговый путь по реке Лисице. Когда лед закрепится. Это важная крепость, черт, что я тебе рассказываю! Она держит границу с найлами и этот чертов сса…санный путь. Прошлой зимой ярмарку в Доброй Ловле пришлось отменить. Потому что в Верети уже сидел этот щенок, который называет себя болотным лордом.

— И каким же образом щенок отбил крепость обратно?

Глухо стукнуло за стенкой. Хлопал плохо натянутый полог. Ласточка села на крышку сундука и прикрыла глаза.

— Известно, каким. Он дал кругаля на север, по землям найлов, — в голосе Раделя слышалось плохо скрытое раздражение. — Прошел дальше на восток и захватил оловянный рудник, принадлежащий Маренгам.

Радель то ли зарычал, то ли выругался. Снова что-то стукнуло. Золотой молча слушал. Залаяла собака.

— Он выпустил оттуда орду каторжников, которые отлично знают не только за какой конец держать кирку. В рудники просто так не пошлют. Он выпустил всех до единого. Святое дерьмо, говорят, он спустился в шахты и своими руками разбивал оковы!

Молчание. Удар в деревянную подпорку. Палатку шатнуло.

— Ты говоришь, что этот… их предводитель…он ведь молод?

— Сопляк. Я допрашивал деревенских — он еще даже не бреется. Красивый, как девка.

Тишина. Ветер шумит в ветвях. Стучат топоры. Целая сотня топоров.

— Знаешь, что он сделал, когда вернулся обратно в кавеновы земли с толпой каторжного сброда? Отбил крепость, приказал повесить уцелевших защитников и разослал тела по всем окрестным деревням, — старостержский лорд с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — Их тела до сих пор там, залитые дегтем. На каждой деревенской площади стоит ивовая клетка, а в ней — труп одного из моих людей. Я помню их по именам, Соледаго.