Брендон Сандерсон - Ритм войны [ЛП]

У двух мягких что-то было общее. Почти так же, как они могут излучать эмоции с помощью вибрации или жужжания, вместо того, чтобы хлопать губами и сжимать свои слишком нежные лица. Это действительно было странно. Почему не слетела вся их кожа без панциря? Почему они не поранились обо всем, о чем столкнулись?

Но да, поделились мыслями. И, наконец, старик кивнул, вставая. «Я помогу тебе вынести это, Рысн. Да, я не должен жаловаться на собственные недостатки. Вы пришли ко мне и оказали мне великую честь ».

«Но ты не должен никому рассказывать», - сказала она ему. «Даже королева. Мне жаль."

«Я понимаю, - сказал он. «Я обдумаю то, что вы мне сказали, а затем посмотрю, какой совет - если он есть - я могу дать в этой уникальной ситуации». Он взял шляпу и собрался уходить, но помедлил и сказал одно слово. «Осколки рассвета». Он как-то наполнил это смыслом. Неверие и удивление.

После того, как он ушел, несколько укусов заставили Рисн снова начать чесаться. Но она отвлеклась, и вскоре Чири-Чири не смогла насладиться царапинами. Не когда с ней разговаривали пустые глаза. Предупреждаю ее.

Чтобы насладиться легкими днями, иногда приходилось сначала делать сложные дела. Рисн активировал свой стул, который отлетел на несколько дюймов от земли, хотя у него не было крыльев. Чири-Чири прыгнула на стол.

«Мне нужно что-нибудь поесть», - сказал Рысн. И Чири-Чири сосредоточился на звуках, а не на усталой ритме.

Есть. Еда.

"Эээээээ". Чири-Чири пыталась заставить свои нижние челюсти щелкать звуки, продувая ее горло и заставляя ее панцирь вибрировать.

Рысн улыбнулся. "Я слишком устал. Это почти звучало… »

«Ррррризззнн», - сказал Чири-Чири. «Eeeeaat. Voood. " Да, это казалось правильным. Это были хорошие звуки изо рта. По крайней мере, Рисн уронила чашку чая и потрясенно затряслась.

Возможно, так будет лучше. Не только из-за полых черепов. Но потому что, если бы мягкие можно было понять, было бы намного легче получить царапины, когда они требуются.

Таравангян проснулся от боли. В последнее время каждое утро было ожесточенным. Было ли больнее двигаться или оставаться в постели? Переезд означал больше боли. Оставаться в постели означало еще больше мучений. В конце концов он выбрал боль.

С трудом одевшись, он в изнеможении отдыхал на краю кровати. Он взглянул на заметки, нацарапанные на боковой стороне открытого ящика. Должен ли он это скрывать? Ему следует. Сегодня слова казались ему запутанными. Ему пришлось долго смотреть на них, чтобы они обрели смысл.

Тупой. Насколько он был тупым? Слишком ... слишком туп. Он узнал это ощущение, его мысли двигались, как будто в густом сиропе. Он стоял. Это был свет? Да, солнечный свет.

Он поплелся в главную комнату своей тюрьмы. Солнечный свет через открытое окно. Странный. Он не оставил окна открытым.

«Все окна заколочены, - подумал он. Кто-то сломал одну. Может шторм?

Нет. Он медленно понял, что Далинар, должно быть, приказал открыть одну. Добрый Далинар. Ему нравился этот человек.

Таравангян направился к солнечному свету. Охранники снаружи. Да, смотрели бы. Они знали, что он убийца. Он все равно улыбнулся им, затем развернул небольшой сверток на подоконнике. Блокнот, ручка и чернила. Он просил об этом? Он пытался вспомнить.

Бури. Он хотел спать. Но он не мог проспать еще один день. Он делал это слишком часто.

Он вернулся в свою комнату и сел - затем понял, что забыл, что собирался делать. Он вернулся назад, снова взглянул на ручку и бумагу и только потом вспомнил. Он вернулся в свою спальню. Отцепил ящик с инструкцией. Медленно читайте их.

Тогда снова.

Он старательно скопировал их в блокнот. Это был список того, что ему нужно было сказать, если он сможет встретиться со Сзетом наедине. Несколько раз были подчеркнуты слова «Не разговаривай с Далинаром». В своем нынешнем состоянии Таравангян не был уверен в этом. Почему бы не поговорить с ним?

Он был уверен, что им нужно сделать это самим. Dalinar Холин может не быть доверен планами Taravangian в. Ибо Далинар Холин поступил бы правильно. Не то, что нужно.

Таравангян заставил себя добыть еду. В другой комнате у него было немного черствого хлеба. Ему следовало попросить еды получше. Только пожевав его, он подумал пойти посмотреть на стол прямо за дверью, где ему разносили еду. Сегодня был день, когда пришла новая еда. И вот оно. Свежий хлеб. Сушеное мясо. Без варенья.

Он чувствовал себя дураком. Почему бы не поискать свежие продукты, прежде чем заставлять себя подавиться старыми продуктами ? Так жить было трудно. Делать простые ошибки. Забывая, что он делал и почему.

По крайней мере, он был один. До того, как у него появился хороший персонал, люди всегда злились на него, когда он был глуп. А так как, будучи глупым, он становился эмоциональным, он часто плакал. Неужели они не поняли? Он усложнил им жизнь. Но он пережил трудности. Он не пытался создать проблему.

Люди воспринимали свое мнение как должное. Они считали себя замечательными из-за того, как родились.

"Предатель!" - крикнул в комнату голос. «У вас посетитель!»

Таравангян почувствовал волну тревоги, его пальцы дрожали, когда он закрыл и схватил блокнот. Посетитель? Сзет пришел? Посаженное семя Таравангиана принесло плоды?

Он вдыхал и выдыхал, пытаясь разобраться в своих мыслях. Они представляли собой беспорядок, и кричащий охранник заставил его подпрыгнуть, а затем броситься на звук. Он приготовился к встрече с Сзетом. Этот пристальный взгляд. Эти мертвые глаза. Вместо этого в окне Таравангян увидел молодого человека с черными волосами, приправленными белокурыми волосами. Сын Блэкторна Ренарин.

Таравангян заколебался, хотя стража махнула Таравангиану, чтобы тот подошел и поговорил с юношей.

Он не подготовился к этому. Ренарин. Их тихое спасение. Зачем он приехал? Ответы к этой встрече Таравангян не подготовил в своем блокноте .

Таравангян подошел к окну, и стражники отступили, чтобы уединиться. Здесь Таравангян ждал, ожидая, что Ренарин заговорит первым. И все же мальчик молчал, держась на расстоянии от окна, как будто думал, что Таравангиан протянется и схватит его.

Руки Таравангиана были холодными. Его живот скрутило.

«Что-то изменилось», - наконец сказал Ренарин, глядя в сторону, пока говорил. Он избегал встречаться глазами с людьми. Почему? "О вас. Совсем недавно. Почему?"

«Я не знаю, Брайтлорд», - сказал Таравангян, хотя от этой лжи у него на лбу выступил пот.

«Вы причинили боль моему отцу, - сказал Ренарин. «Я считаю, что до недавнего времени он думал, что может изменить тебя. Не знаю, видел ли я его таким угрюмым, как когда он говорит о тебе.

«Я бы…» - попытался подумать Таравангян. Слова. Какие слова? «Я бы хотел, чтобы он изменил меня, Брайтлорд. Я бы хотел, чтобы меня изменили ».