Наталья Бульба - Покер для даймонов [Тетралогия]

— Ты не пытаешься произвести на меня благоприятного впечатления. Почему?

Я позволил себе открыто улыбнуться. Хороший вопрос. А ответ будет еще лучше.

— А зачем? Я не делал этого ни с правителем Элильяром, ни с повелителем Аароном, ни с властителем драконов. Почему я должен делать это с тобой?

Нет… ты все еще не мой. И еще не скоро им будешь. Впрочем, разве этого я добиваюсь?

И снова — нет. Говоря с Саркатом, я больше доверяю своим ощущениям, чем думаю.

— Ты…

— Я человек, маг Равновесия и твой учитель. Если ты еще не передумал. — Немного резкости в голос, чтобы расставить все по своим местам.

Да, мой принцип — максимально возможная искренность. Да, я предпочитаю человечность там, где взамен не ответят стилетом в бок. Да, из войны и любви я выберу второе.

Но это не значит, что я не обнажу оружие, когда это будет необходимо.

И, похоже, он это сумел понять.

— Я не передумал. Александр, позволь тебе представить моих теров: Араш. — Тот, в ком я почувствовал магию, склонил голову. И пусть до нужного мне результата было еще очень далеко, но теперь я мог позволить себе хотя бы немного расслабиться. — И Торалар.

И этот воин повторил приветствие, словно признавая за мной право обращаться к нему именно так.

— Хорошо. Будем считать, что знакомство состоялось. На этом я вынужден вас покинуть — поручение правителя Элильяра не позволяет мне задержаться. Занятия я начну завтра. Если у вас есть пожелания или просьбы…

Молчание в ответ. Три пары спокойных глаз, в которых нет ни тени враждебности, три чуть заметно расслабленных фигуры, словно говорящие о том, что они склонны мне доверять.

Когда я вернулся в свои покои, чтобы, перекусив, отправиться к драконам, в гостиной меня ждал сюрприз.

Альена стояла на том же месте, где ранним утром вглядывался в лицо моей будущей невесты Саражэль, и печально смотрела на саму себя.

А у меня от боли сжалось сердце — она знала, что произошло с Валиэлем.

Лера

— Принцесса Д’Тар, — его глаза, похожие на две черные бездны в обрамлении мерцающих ресниц, смотрели на меня твердо, но с какой-то исходящей из их глубин нежностью, — ваше появление на Дариане — приятная неожиданность, которая едва не была омрачена недоразумением, за которое я приношу вам наши глубочайшие извинения. Ялтар Вилдор был обескуражен тем, что вас, вернувшую Дариане двух именитых воинов, приняли без подобающих почестей. И чтобы хотя бы как-то загладить нашу вину, алтарилла Асия возьмет на себя заботу о вас и сделает все, чтобы наше гостеприимстве оставило в вашей памяти лишь самые трепетные воспоминания.

Интересно, и почему мне не хочется верить ни одному его слову? Вроде и взгляд открытый, и уста источают едва ли не мед. Да и волна искренней доброжелательности мягко обволакивает измученную тревогой душу.

Но словно барьер опускается между нами, не давая мне раскрыться.

Или это все-таки предубеждение? Но как тогда объяснить на мгновение отразившийся в его глазах хищный блеск?

— Простите, но я не знаю даже вашего имени, чтобы иметь возможность поблагодарить за теплые слова и заверить в том, что готова немедленно забыть про этот неприятный инцидент.

Я ответила самой обаятельной улыбкой, на которую только была способна. Пытаясь при этом заглянуть в глаза черной жрице, чтобы понять: правильно ли я поступаю. Но ее взгляд был холоден и бесстрастен. А плотно сжатые в тонкую линию губы, очерченные придающим им четкую рельефность серебряным контуром, на открытом (в отличие от стоящего рядом с ней мужчины) лице вторили черной пустыне глаз.

Что ж, буду действовать по собственному разумению.

— Это я должен просить вас меня простить за бестактность, принцесса Лера. — Я усмехнулась в глубине души: раскаиваться в одном, чтобы тут же допустить другое. — Мое имя Яланир. Я старший сын нашего правителя, племянник вашей подруги и талтар ветви, которая обязана вам за воскрешение Асии.

— Благодарю вас, талтар Яланир. — Вновь порадовала я его нежной улыбкой, несмотря на то что единственным моим желанием на этот момент было оказаться как можно дальше от него: ни один из интриганов Лилеи, с которым меня сводила судьба, не вызывал у меня такого безотчетного страха. — Могу ли я узнать о судьбе своих спутников?

В его мимолетной задумчивости мелькнула едва заметная тень. Похоже, мой последний вопрос ему не очень-то и понравился.

— Ваше высочество, — с легкой укоризной, похожей на ту, с которой мужчина упрекает свою женщину во внимании к другому, начал он. И значит, допущенная им фамильярность не была простой оговоркой, — неужели кто-то из этих троих для вас что-то значит?

Опять игры, опять взвешивать каждое слово и просчитывать следующий шаг. Я и раньше не особо блистала такого рода талантами, так что, по-видимому, придется учиться этому прямо по ходу пьесы.

— Я бы не сказала, что очень… — Я чуть смущенно опустила глаза, чтобы выпустить наружу стерву, которая живет в каждой, даже самой миролюбивой женщине. — Но у меня к каждому из них есть кое-какие претензии. И если мне будет позволено, я хотела бы сделать их пребывание здесь не столь безмятежным.

Наконец-то! Хоть какая-то реакция — Асия медленно опускает ресницы, словно говоря, что я взяла верный тон.

Ох, милая моя подруга! Я, конечно, добрая и ласковая… когда меня не трогают. Но то, что счет, предъявленный по окончании этого спектакля, будет очень большим, тебе стоит осознать как можно скорее.

— Я думаю… — Он сделал небольшую паузу и чуть повернулся в сторону Асии, словно уточняя ее отношение к моей просьбе. Но та все с тем же спокойствием встретила его взгляд, словно ее устраивало любое развитие событий, — это можно будет сделать. Как только закончатся допросы, я передам пленников под ответственность своей тети. Мне кажется, она с радостью согласится вам помочь, принцесса Лера.

Похоже, я начала играть настолько естественно, что мне даже не пришлось сдерживать вздох облегчения — его просто не было.

— Я еще раз благодарю вас, талтар Яланир, за все, что вы для меня делаете. Если бы алтарилла Асия рассказала мне, какой прием меня здесь ожидает, вряд ли я испытывала бы страх, сопутствующий мне во время этого путешествия.

Счастливый взгляд, в котором поровну смешались наивность и тщеславие, слегка притупил чувство опасности, которое пусть и продолжало холодом обволакивать позвоночник, но хотя бы перестало жалить сердце.

— Я надеюсь, вы поймете ее и простите. — Его низкий, чуть хрипловатый голос очаровывал и сводил с ума. Ему достаточно было только говорить, чтобы завоевать сердце женщины. И мне приходилось ежесекундно напоминать себе о том, кто он и по какую сторону баррикады находится. — А теперь я вынужден искренне просить у вас прощения: мне необходимо доложить отцу о том, что недоразумение улажено, и уточнить дату Большого приема, который он намерен устроить в вашу честь.