Полина Люро - Я иду искать

Мой помощник ничего не ответил, потирая щёку и не переставая задумчиво бродить по комнате. Это меня встревожило, я снова попытался его разговорить, но он так погрузился в себя, что, похоже, не услышал ни одного моего слова.

Вдруг он остановился:

«Помнишь, ты рассказывал мне, что Князь до смерти избил своего адъютанта? Откуда знаешь? Али донёс или сам видел?

Я нахмурился, вспоминать об этом случае было неприятно.

― Сам был свидетелем. Мы в тот день играли в прятки, вот мне и пришло в голову укрыться в кабинете отца, его тогда дома не было. Кто же знал, что он вернётся, да ещё в ужасном настроении. Я сидел в шкафу, ни жив, ни мёртв, и видел всё, что происходило. Казалось, отец просто сошёл с ума, никогда раньше не видел его таким. И если бы это был приступ бешенства! Но нет, его лицо было спокойным, убийство явно доставляло ему удовольствие. С тех пор я боюсь отца, даже когда он ласков со мной…

От моих слов щёки Гая загорелись ещё сильнее. Он тяжело дышал.

― Твой рассказ, Барри, сильно меня пугает. Поведение Князя очень напоминает…одержимость. От такого человека можно ожидать любой пакости.

― Что значит «одержимый», объясни. Неужели это человек, продавший душу дьяволу? ― мне стало по-настоящему страшно.

― Не знаю, Барри, да и причём тут дьявол. Ты что, веришь в эти глупости? Думаю, это какая-то болезнь мозга или наведённая кем-то магия. У твоего отца слишком много врагов. А знаешь, мой Учитель рассказывал, что раньше Князь не был таким: он был хорошим, очень добрым иотзывчивым человеком. Никогда не наказывал слуг и даже не помышлял о том, чтобы зариться на чужие владения. Тогда-то они и подружились с моим…Учителем. Друзья были ― не разлей вода.

Я слушал его рассказ, затаив дыхание.

― Это продолжалось много лет, но после того случая, как пропали его сыновья и умерла первая жена, он совсем сошёл с ума. Начал всех подозревать, вводил смертную казнь даже за незначительный проступок. Так он потерял самых верных союзников, и народ ему этого не простил. Мой Учитель остался в живых только потому, что был несравненным магом, и Князь нуждался в его способностях.

Он замолчал, его глаза наполнились тоской.

― Потом он встретил твою маму, и целый год в княжестве было спокойно, но, родив тебя, она умерла при загадочных обстоятельствах, ― Гай выразительно посмотрел на меня, и я понял, что он подозревал моего отца в смерти мамы. От одной этой мысли стало холодно: «Неужели этот человек ― мой отец? Не об этом ли «дьяволе» говорила гадалка?»

Обдумать эту мысль я не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился Князь. Он выглядел очень странно. Его камзол был испачкан в крови, навершие так пугавшей меня трости тоже было покрыто чем-то красным. Седые волосы ― взлохмачены и стояли дыбом, в беспокойных глазах плясали безумие и отчаяние.

Он быстро подошёл ко мне, я же, не успев вовремя встать на колени, приготовился к неминуемому удару, но его не последовало. Напротив, отец прижал меня к себе и, целуя в лоб, зашептал:

«Мой бедный мальчик, они-таки добрались до меня, я почти умер. Тебе срочно надо убираться отсюда. Бери моё сокровище, ― с этими словами он сунул мне в руку свёрток, ― и уноси ноги вместе с рыжим мальчишкой, только так ты сможешь спастись. Бегите прочь из княжества и никогда сюда не возвращайтесь. Это место проклято, оно запачкано колдовством, ― он снова крепко прижал меня к себе, ― я так виноват перед тобой, сын, прошу, не верь тому, что тебе будут рассказывать обо мне. Это происки дьявола, он пытался взять мою душу, а теперь, когда меня не станет, будет мучить тебя. Никогда не сдавайся, лучше умереть непокорённым, чем стать таким, как я…»

Отпустив меня, отец подошёл к Гаю и тоже крепко его обнял:

«Гай, будь достоин своего отца. Он был лучшим человеком из тех, кого я встречал в своей жизни. И прекрасным другом, не его вина, что он не смог меня спасти, но и я не причастен к его гибели. Клянусь тебе. Стань другом и опорой моему сыну. Вместе вы справитесь и сможете разрушить проклятье нашего рода. Прощайте оба и не медлите, у вас мало времени. Бегите прямо сейчас…»

С этими словами он вышел за дверь, и я в ужасе слушал, как навсегда удалялись его шаги. Няня, вскрикнув, бросилась вслед за ним. Я посмотрел на Гая ― он молча собирал свои вещи в походный мешок и прикрикнул на меня:

«Чего стоишь? Быстро возьми самое необходимое и прихвати деньги, мы уходим. Если замешкаемся, сегодня же умрём».

Я собирался, плохо соображая, что происходит: запихнул в мешок то, что попалось мне на глаза, включая и отданный отцом свёрток. Гай надел на меня плащ, в котором я был сегодня в городе, и, взяв за руку, потащил к выходу из замка, предварительно сделав невидимыми нас обоих.

Мы незаметно пробежали мимо стражи у ворот, стоявшей с задранными кверху головами. Там, на башне мага, копошились две фигурки. Я присмотрелся и ахнул: одной из них, несомненно, был мой отец. Он подошёл к самому краю и приготовился совершить страшный грех самоубийства. В него вцепилась маленькая женщина, и я еле выдохнул: «Не надо няня, не делай этого!»

Гай потянул меня за руку, шепнув:

«Пошли, мы теряем время!»

Но я не сдвинулся с места, пока обе фигуры наверху не обнялись и стали топтаться на месте, словно исполняя странный танец на крыше. Видимо, няня пыталась его удержать, но это было невозможно, и через мгновение оба полетели вниз.

Как же мне хотелось кричать, но голос пропал, а внутри головы снова зачесалось, значит, Гай опять применил магию. Уже не сопротивляясь, побежал вслед за ним, то и дело спотыкаясь и почти падая, повторяя: «Зачем ты это сделала, няня?» ― и плакал без слёз…

Не помню, как мы оказались возле постоялого двора. Гай прислонил меня к стене и, сунув в руки свои мешки, от тяжести которых я чуть не упал, приказал:

«Не двигайся и стой здесь, пока не вернусь».

Я так устал от беготни, потому что не привык много двигаться, и потихоньку сполз вдоль стены, оставшись сидеть на корточках с закрытыми глазами. И не заметил, как меня сморило. Голос Гая выдернул меня из сна, прикрикнув негромко, но очень обидно:

«Ну что расселся, да ещё глаза закрыл? Кто так себя ведёт, дуралей? Мы же с тобой в бегах, надо всё время быть начеку, любой мог подойти и перерезать горло, ― и уже спокойнее спросил:

«Умеешь ездить верхом?»

― Умею, и даже скакать галопом. Правда, немного. Меня в конюшне учили.

Гай схватился за голову и застонал:

«И за что мне такое наказание? Ладно, горе моё, иди сюда. Видишь эту пегую кобылу? На вот, дай ей яблоко, надо с ней подружиться, потому что теперь ты поедешь верхом на ней. Не пялься на меня, а действуй».

― А ты, Гай, как поедешь?

― Как и ты. Для меня тут припасли вороного жеребчика, вот он какой, настоящий красавец, ― и он погладил шёлковую гриву прекрасного породистого коня, заметно отличавшегося в лучшую сторону от унылой кобылы, которая, подобно мне, спала на ходу.