Полина Люро - Я иду искать

Первыми шли Гай и Мирела. Их лица и тела были покрыты синяками, одежда ― разорвана, но они крепко держались за руки. Увидев их, я, счастливо смеясь, отбросил меч и открыл им свои объятья, приказав немедленно снять с них оковы. Они радостно бросились ко мне, и я, быстро подняв свой клинок, убил им сначала Мири, а потом и растерявшегося Гая. Не спеша опустился перед ними на колени, закрыв лицо руками, мои плечи вздрагивали. Убийца моих друзей отвёл руки в сторону и посмотрел прямо мне в глаза, словно я не спал, а стоял напротив него. Тот, другой Барри вовсе не плакал над убитыми: он улыбался, а в его глазах плясали огни безумия…

Наверное, мой крик разбудил не только Ланса и Мири, но и распугал кормившихся трупами зверей. Мне было очень плохо, да и выглядел я наверняка не лучше, чем себя чувствовал. Пот заливал глаза, или это были безутешные слёзы отчаяния? Я не на шутку перепугал своих попутчиков, Ланс обнял меня и прижал к себе, успокаивая и посмеиваясь одновременно:

«Ну что же ты творишь, дурачок, наверняка вся округа слышала эти вопли. Может, нам и не прятаться вовсе, если ты будешь устраивать такие завывания, а?»

Мири смотрела на меня с жалостью и одёрнула его за рукав:

«Прекрати свои глупые шутки, Ланс, ему и так плохо. Что тебе приснилась, Реми? Может, поделишься с нами? Сразу станет легче…»

Я не отвечал, только мотал головой и всхлипывал. Понимал, что веду себя как маленький ребёнок, но ничего не мог поделать.

Мирела принесла мне воды из бурдюка, она была тёплой и противно отдавала кожей, но мне всё равно пришлось её выпить. Это подействовало, и я начал понемногу успокаиваться. Мири недолго посидела рядом, держа меня за руку, а потом, тяжело вздохнув, ушла спать. Я же снова улёгся рядом с Лансом и стал крутить единственную пуговицу на его рубахе.

― Гай, не хочу называть тебя этим дурацким именем ― Ланс, но, видимо, придётся. Слушай, у меня к тебе есть одна просьба, только пообещай, что выполнишь её. Пожалуйста…

Ланс почти заснул, но услышав моё нытьё, покорно открыл глаза.

― Сначала скажи, что ты от меня хочешь, а то вдруг попросишь луну с неба, а я сдуру, соглашусь?

Я тихо засмеялся и, резко дёрнув, оторвал несчастную пуговицу вместе с куском рубахи. Ланс охнул, видимо, хотел меня обругать, но кое-как сдержался.

― Ну, Наследник, у тебя и запросы. Хорошо, что это единственная пуговица на моих вещах…была. Ладно, так и быть, забирай её, дарю…

― Нет, Ланс, возьми её обратно, я хотел попросить тебя об услуге.

Ошарашенный друг печально вздохнул:

«Однако, странный ты выбрал для этого способ, Барри. Ладно уж, говори, что с тобой поделать».

Я немного помолчал, а потом выпалил:

«Если я начну сходить с ума, как мой отец, не жалей меня, сразу убей. Обещаешь?»

Он охнул и посмотрел в покрасневшие от слёз глаза. И ответил, как мне показалось, лишь бы я от него отстал.

―Хорошо, уговорил. Будут ещё просьбы, или пока остановимся на этом и, наконец, поспим? А то утро уже близко, спать хочу, сил нет… Да, и вот что, забирай пуговицу себе, мне она ни к чему… ― пробурчал он и перевернулся на другой бок.

Я кивнул и, зажав «щедрый подарок» в кулаке, на удивление быстро уснул. А утром после недолгих сборов наша повозка тронулась в путь. Никто из нас не стал завтракать на месте кровавого пира, устроенного дикими тварями. Мы сделали это через пару часов, отъехав подальше от места ночёвки.

Стоит ли говорить, что настроение у всех было подавленное, разговаривать не хотелось, поэтому, быстро перекусив, мы двинулись дальше. По дороге Мири предупредила, чтобы в деревне, где собирались пополнить наши запасы, ни с кем не разговаривали. Она сама знает, кому продать лошадей и у кого лучше купить продукты.

― Место это нехорошее, но других деревень поблизости нет. Тут промышляют работорговлей, продают краденое из обоих государств, а, главное, не спрашивают, откуда товары, кто ты и куда держишь путь. Но всё равно, держите ухо востро и будьте готовы бежать оттуда в любую минуту. И, напоминаю, никаких «старых имён», рядом ошиваются «охотники за головами», они ловят беглецов, вроде нас. Так что сидите в повозке и не высовывайтесь. Если что, вы мои братья…

Последние слова Мири нас насмешили: и в самом деле, ну кто поверит, что у смуглой, черноокой девчонки есть огненно-рыжий «брат», да и второй «братишка» больше смахивает на блондина.

Как бы то ни было Ланс хмуро выслушал слова Мирелы, но возражать не стал. Он задумчиво посмотрел на меня и спросил у девушки:

«У тебя есть запасное одеяло? Давай закроем Реми так, чтобы один нос торчал, скажем, что у него лихорадка, тогда к нам точно не сунутся».

Я и так весь прошлый день «належался в своё удовольствие» и мечтал хоть сегодня походить по земле, «размять косточки», но не буквально. Мысль о том, что мне придётся изображать «больного» и не двигаться, бесила, но я понимал, что Мири права, и потому промолчал. Ланс о чём-то пошептался с ней и, достав какую-то склянку с плохо пахнувшей мазью, нанёс эту гадость мне на лицо и ладони.

Кожа почти мгновенно страшно зачесалась, и, потерпев немного, я начал расчесывать зудевшее лицо. А Ланс смотрел на это безобразие и довольно кивал, потом вытер мокрой тряпкой мою кожу ― зуд постепенно прекратился, но лицо осталось покрыто немаленькими волдырями. Словно на меня напал рой диких ос, а я не смог от него убежать. Это, конечно, меня расстроило, зато развеселило друга и девчонку. Я дулся на них и пытался даже угрожать:

«Это как называется, Ланс? Нашёл время надо мной издеваться, вот сейчас встану и не посмотрю, что ты старше и здоровее меня. Побью, мало не покажется», ― злился я.

― Утихни, Реми, ― хихикая, сказал бесстыжий, ― просто немного потерпи. Во-первых, никто не узнает под этой краснотой твоё симпатичное личико, а, во-вторых, к тебе ― не сунутся, побоятся заразы. Вот увидишь, ты мне ещё за это спасибо скажешь!

― Обязательно скажу, вот уедем из деревни, найду палку побольше и скажу… ― не утихал я, чем приводил зловредную парочку в восторг.

Так, шутливо переругиваясь, мы и добрались до поселения, и, поскольку выходить мне не разрешалось, я подсматривал за происходящим через разрез в холстине, закрывавшей заднюю часть повозки.

Посёлок был небольшой, невзрачный и серый, впрочем, как и всё вокруг. Народ бродил по единственной улице, лица людей, в основном, были прикрыты капюшонами плащей или разноцветными шарфами. Все старались быстро проходить мимо и бросали на нашу повозку подозрительные взгляды. И чем больше я осматривался, тем тревожнее мне становилось на душе.

Мири привела доставшихся нам после ночной бойни коней к большому дому и, недолго поговорив с разбойничьего вида хозяином, быстро ушла оттуда, передав Лансу увесистый мешочек с деньгами. Моего вредного друга она выпустила на улицу только после того, как намотала ему на голову пестрый шарф, полностью скрывший его рыжие волосы, к тому же заставила надеть чудной халат из такой же ткани. Выглядело это комично, и я ждал, когда же они оба вернутся, чтобы как следует над ним посмеяться, отомстив за мои мучения.