Альберт Беренцев - Эльфицид: Сердце Зла

— Kabul etmek üçin batyrlyk. Ölüm howpuna ýeke–täk jogap.

1837

Сагануренов ехал в открытой карете, запряженной парой лошадей, через какие–то дачи и пустыри, засыпанные снегом. Снег только что валил валом, но теперь он уже почти закончился, превратившись в мелкую ледяную морось. Но на шляпе возницы все еще лежали ошметки недавнего снегопада, самому Сагануренову снег нападал на цилиндр, сделав его таким тяжелым, что заболела шея, а еще набился в бакенбарды. Но Сагануренов не обращал на это никакого внимания, погруженный в мрачные раздумья, поэтому сидевший рядом с ним в карете Данзас снял цилиндр с Сагануренова и отряхнул его.

Сагануренов затруднялся сказать, был ли это фильм или игра виртуальной реальности. Скорее, нечто среднее. С одной стороны, Сагануренов теперь сознавал себя мулатом в цилиндре, он обладал его знаниями и более–менее понимал, что происходит. С другой же стороны Сагануренов помнил и о своей настоящей личности, он мог действовать и принимать решения, как он сам, а не как мулат. Это было похоже на интерактивный фильм, где тебе задали роль, но отыгрывать ее ты можешь, как угодно.

— Еще не поздно все поправить, — сказал Данзас, отряхивая от снега уже собственный цилиндр, — Я попрошу примирения.

— Нет, поздно, — упрямо не согласился Сагануренов, — Дуэль будет.

— Дуэль? — рассердился Данзас, — Ce n’est pas un duel, mais un meurtre. Убийство, вот что это.

— Il vaut mieux tuer le diable avant que le diable vous tue, — мрачно процитировал Сагануренов французскую поговорку.

— Я имел в виду, что убьют тебя, — тихо произнес Данзас, — Дантес — агент Третьего отделения, профессиональный убийца. И, как тебе отлично известно, государь желает твоей смерти. Ходят слухи…

Данзас замолчал и бросил встревоженный взгляд на возницу, но тот продолжал править каретой безучастный ко всему, он даже не отряхнул снег со своей шляпы.

— Ты секундант на дуэли, друг мой, — рассмеялся Сагануренов, — Тебе и так грозит пожизненная ссылка в Сибирь, в лучшем случае. Стоит ли переживать, что возница услышит твои слова о государе? Et vous pouvez parler français.

— Будто агенты Третьего отделения не знают французского, — не согласился Данзас, кивнув на широкую спину возницы, — Я скажу, как есть, по–русски. Это были просто слухи, и я не хотел тебе рассказывать, зная, что ты не изменишь своего намерения драться. Но вчера я получил подтверждение от М. Ты его знаешь, он близок к императору.

Сагануренов кивнул, он понимал, о каком лице идет речь.

— Говорят, что государь намерен убить тебя, а потом, когда ты умрешь, он прилюдно простит тебя и будет сожалеть о твоей кончине, — продолжил Данзас, — Так он избавится от тебя с одной стороны и будет выглядеть просвещенным правителем в глазах общества с другой.

— Это вполне в духе нашего запутавшегося Николя, mon amie, — равнодушно ответил Сагануренов, — Но ведь это еще не все?

— Нет, не все, — вынужден был признаться Данзас, — Дело в том, что для твоего убийства по приказу государя в Англии была закуплена какая–то сверхлегкая и сверхпрочная кираса. Дантес должен будет надеть ее сегодня на дуэль. Он наденет ее и станет неуязвим. А ты умрешь.

— Путь так, — пожал плечами Сагануренов, — Возможно после моей гибели Николя наконец успокоится и оставит в покое мою семью и друзей. Двум смертям не бывать, мой друг. Кроме того, Дантеса ведь сошлют в Сибирь за мое убийство. Я бы не хотел такой сатисфакции, но лучше чем ничего.

— Corbeau contre corbeau ne se crève jamais les yeux, — печально заметил Данзас, — Если слухи верны, Дантеса просто пожурят. А потом отправят работать в Европу. У государя там большие планы, и ему нужны верные люди. Я умоляю тебя, позволь мне просить о примирении.

— После всего, что ты мне сейчас рассказал? — искренне удивился Сагануренов, — Да в своем ли ты уме, Костя? Я не намерен предлагать примирения человеку, оскорбившему мою жену, да еще и пришедшему на дуэль, прикрывая свою французскую задницу английской кирасой. Задета моя честь, mon amie. Так что прошу тебя, больше никаких предложений о мире. Или я оскорблюсь и сменю секунданта прямо сейчас, Костя.

— Тебе будет нелегко найти здесь дворянина в секунданты, — засмеялся Данзас, оглядывая унылые домишки и засыпанный снегом голый кустарник вокруг, — Но позволь мне хотя бы обыскать Дантеса перед дуэлью. Возможно, мы сможем разоблачить его.

— Нет, — отрезал Сагануренов, — Я запрещаю это. Если ты полезешь к нему с обыском, он оскорбится, и тогда сразу же после нашей дуэли с Дантесом будет еще одна. Только на этот раз Дантес убьет уже тебя. Я не хочу этого. Поэтому забудь про обыск.

Данзас не нашелся, что на это ответить, и остаток пути они проделали в молчании. Данзас попытался закурить сигару, но та отсырела, так что не сумев разжечь ее, он зашвырнул сигару в снег.

Оставив извозчика на чем–то занесенном снегом, что очень отдаленно можно было назвать дорогой, Сагануренов и Данзас продрались через заросший кустарником небольшой лесок и вышли на поляну. Идти было тяжело, снега навалило по колено.

Дантес и его секундант д’Аршиак уже были на месте. Д’Аршиак занимался тем, что безуспешно пытался утоптать своими короткими французскими ногами необъятные русские сугробы.

— J’en ai marre d’attendre, — раздраженно поприветствовал соперника Дантес.

Сагануренов быстро осмотрел его профессиональным взглядом детектива, но если на французе и был броник, то под зимней одеждой разглядеть его было невозможно.

— Господа, я предлагаю примириться, — неожиданно брякнул по–французски Данзас, которого всего трясло.

Сагануренов поморщился, Дантес удивился:

— Пушкин предлагает мне примирение?

— Нет. Мой друг просто любит пошутить, — ответил Сагануренов, — Будем драться, как условились. Двадцать шагов между стрелками, десять между барьерами. Стрелять можно в любой момент до подхода к барьеру.

Сагануренов стащил с себя шинель, тут же замерзнув на ледяном ветру, и швырнул ее в утоптанный д’Аршиаком снег, обозначив таким образом свой барьер. Данзас тщательно отсчитал десять шагов и указал место, куда положил свою шинель Дантес.

— Глупо, боже мой, как глупо, — забормотал Данзас, — При таких условиях это просто убийство, не дуэль.

— Пистолет, — потребовал Сагануренов, — И побыстрее. Я собираюсь умереть от пули, а не от обморожения.

— Вы умрете от пули, не переживайте, — усмехнулся Дантес.

Данзас и д’Аршиак за минуту покончили с осмотром пистолетов, и секундант протянул Сагануренову выбранный им самим же в качестве оружия Le Page калибра 12 миллиметров.

— Я бы предпочел подбырина калибром 9.2 миллиметра, — заметил Сагануренов, — Но тоже неплохо.

— Какого еще Подбырина? — удивился Данзас, который был уже явно не в себе от волнения, — Поручика Подбырина? Которой взорвался насмерть, пытаясь сделать мортиру из канализационной трубы?