Роберт Говард - Сборник Избранные произведения в 8 томах. Компиляция

Туркмены глухо зарычали, но ни злобы, ни радости не слышалось в этом глухом бессловесном рычании. Гордон закружился на коне, вращая саблей над головой, так что брызги крови с лезвия окропили лица и одежду зрителей.

— Юзеф-хан мертв! — крикнул Гордон. — Кто хочет смыть его позор и продолжить поединок?

Туркмены в замешательстве смотрели на него, гадая, что замышляет непобедимый Аль-Борак. Но прежде чем они оправились от потрясения, вызванного видом их мертвого главаря, Гордон сунул саблю обратно в ножны, давая понять, что инцидент исчерпан, и с улыбкой взглянул на них.

— Ну, а теперь, кто поедет со мной за богатством, какого вы и во сне не видели? — весело спросил он.

Глаза разбойников на мгновение загорелись от жадности, на смену которой тут же пришла подозрительность.

— Что еще за богатство? — раздались недоверчивые голоса. — Покажи нам его, пока мы тебя не прикончили!

Ни говоря ни слова, Гордон соскочил с коня и сунул поводья в руки ближайшему всаднику, опешившему от такой наглости, а сам решительно шагнул к аппетитно дымящемуся котлу с мясом и, наклонившись над ним, начал вылавливать куски баранины и жадно поглощать их. Он давно был голоден, и теперь ничто его так не занимало, как еда.

— Неужели я буду показывать вам звезды при дневном свете? — спросил Гордон, вынимая очередную порцию мяса. — Вы ничего не увидите, хотя звезды никуда не исчезли, — просто они будут доступны вашим глазам в свое время. Если бы это богатство было у меня с собой, разве я пришел бы к вам и предложил бы разделить его? Никто из нас не сможет захватить его без помощи другого.

— Он врет! — воскликнул вдруг туркмен, которого остальные называли Узун-бек. — Надо убить его и продолжать идти за караваном, который мы преследуем.

— А кто будет вашим главарем? — насмешливо спросил Гордон.

По рядам разбойников пронесся глухой гул и неясное бормотание; те, кто давно мысленно готовил себя на место главаря, начали с тревогой оглядываться, подозрительно всматриваясь в других возможных кандидатов. Затем все они взглянули на Гордона, безмятежно поглощающего мясо через пять минут после убийства одного из самых опасных головорезов Востока.

Однако его беззаботный вид вряд ли мог кого-нибудь из них ввести в заблуждение. Они знали, что Аль-Борак опасен, как кобра, которая может метнуться, как молния, в любой момент и в любом направлении. Они знали, что не смогут убить его так быстро, как он сначала убьет кого-нибудь из них, и никто не хотел умирать первым.

Правда, одно это их бы не остановило, но к их недоверию подмешивались любопытство и алчность, загоревшаяся в душах разбойников при упоминании о богатстве. Они смутно догадывались, что Аль-Борак не стал бы подвергать себя смертельной опасности, в одиночку приехав в стан врагов, если бы у него не было или мощного подкрепления, или твердой уверенности в том, что он им предлагает. Кроме того, их души раздирала подозрительность друг к другу, как к возможному главарю.

Узун-бек между тем, внимательно осмотрев коня Гордона, внезапно в ярости воскликнул:

— Да у него же жеребец Али-хана!

— Точно, — спокойно отозвался Гордон. — Более того, у меня еще и сабля Али-хана. Он выстрелил в меня из кустов, поэтому и лежит теперь там мертвым.

Ответа на эти слова не последовало. Стая разбойников не испытывала сейчас никаких чувств, кроме ненависти и страха, но и невольного уважения к храбрости, ловкости и непобедимости.

— И куда ты нас поведешь? — спросил наконец один из них, которого звали Орхан-шах, тем самым негласно признав подчинение Аль-Бораку. — Не забывай, что мы свободные люди и сыновья острого клинка!

— Вы сыновья шелудивых псов, — невозмутимо отозвался Гордон. — Мужчины, которые живут без жен и спят на голой земле, изгнанники, от которых отказался собственный народ, отщепенцы, у которых нет своей жизни, — нет ничего, кроме этих холодных пустынных гор! Вы следовали за этим дохлым псом туда, куда он вам велел, не задавая никаких вопросов и бездумно подчиняясь ему. А теперь вы вдруг спрашиваете меня, куда я вас поведу!

Вновь глухой гул прокатился между ними, но Гордон, казалось, уже перестал обращать внимание на разбойников, опять целиком сосредоточившись на еде. В его поведении, однако, не было ничего фальшивого, так же как развязного и самонадеянного, — в каждом движении и взгляде американца сквозила лишь твердая уверенность человека, прекрасно осознающего ситуацию. Со стороны даже могло показаться, что этот белый человек находится сейчас не в гуще своих врагов — диких и злобных головорезов, — а среди друзей, с безмолвным уважением внимавших своему товарищу.

Глаза многих между тем были прикованы к пистолету, висевшему в кобуре у него на бедре. В этих краях поговаривали, что искусство обращения с оружием у Аль-Борака поистине колдовское; обычный револьвер в его руках превращался в живой механизм уничтожения, извергавший смерть прежде, чем кто-либо успевал заметить, что рука Гордона хоть чуть-чуть шевельнулась.

— Говорят, что ты всегда держишь свое слово, — осторожно вновь подал голос Орхан. — Поклянись, что ты приведешь нас к богатству, и тогда мы подумаем.

— Я не даю никаких клятв, — ответил Гордон, поднимаясь и вытирая руки о попону. — Я сказал, и этого достаточно. Вы пойдете со мной, и многие из вас погибнут; они отправятся на корм шакалам, и вы забудете их имена. Но тем, кто останется в живых, богатство покажется золотым дождем, который Аллах прольет на их головы.

— Ладно, хватит слов! — нетерпеливо воскликнул один из разбойников. — Веди нас к этим несметным богатствам!

— А вы не побоитесь пойти за мной? — прищурился Гордон. — Ведь нам придется пройти через страну Черных Киргизов.

— Не побоимся, Аллах тому свидетель, — разом загудели они. — Мы уже находимся в стране Черных Киргизов. Мы выслеживаем здесь караван неверных, который отправим в ад еще до следующего рассвета!

— На все воля вашего Аллаха, — отозвался Гордон. — Но многие из вас наглотаются стрел и умоются своей кровью прежде, чем мы доберемся до места назначения. Но если вы не боитесь рискнуть своими жизнями ради неслыханного богатства — больше, чем сокровища индусов, — то идите со мной. Путь у нас еще далекий.

Несколько минут спустя вся шайка в боевой готовности уже двигалась в западном направлении. Гордон ехал впереди, однако по обе стороны от него ехали молчаливые всадники с хищными ястребиными лицами, вид которых показывал, что американец все-таки в большей степени пленник, чем предводитель, что, впрочем, Гордона совершенно не смущало. Он был уверен в своем предназначении, и то, что у него пока еще не было никаких идей относительно того, как выполнить свое обещание привести туркмен к сокровищам, меньше всего беспокоило американца. Он знал, что каким-либо образом все разрешится, и думал сейчас совсем о другом.