Валентин Юрьев - Новые территории [СИ]

С точки зрения этикета это был необычайный нонсенс, нас никогда не знакомили, мы принадлежим разным королевствам, я был и есть «никто», выскочка, а сановник, наверняка, блистает родословной, хвост которой теряется в веках. Но принцу очень хотелось закрепить свою тайную реабилитацию и убить двух сусликов сразу: смирить мой гнев, скрыть который невозможно, и выиграть время, отказавшись от разговоров и объяснений со своим колдуном.

Что ж, своим ходом он обезоружил меня. Перед глазами жадной до сплетен и живой боли толпы я сейчас бессилен что-то спросить вслух, хотя это надо было делать немедленно, по горячим следам, пока ощущение побеждённости ещё заполняло весь разум убийц. Вряд ли мерзавцев было только двое, наверняка в свите и охране скрывались те, кто тоже знал о покушении и до сих пор стоит в боевой готовности, чтобы добивать старых, защищать нового кумира и по трупам рваться к деньгам и вершине власти.

Конечно, можно немедленно позвать охрану, раскрыть заговор, устроить допросы с пристрастием, выявить, казнить… Но тогда моя миссия полетит к чёрту, хорошо ещё, если дело не кончится войной… Ай, да принц! Так тонко разыграть пустую проигрышную карту…

Затянувшуюся паузу и мою нерешительность весьма тактично прервал мой исконный король на правах хозяина турнира. Он пребольно ущипнул меня за локоть, делая вид, что обнимает, и громко, на весь шатёр, сказал фразу, потрясшую своей мудростью:

— Кларон, ну сколько же можно наслаждаться своей победой? Конечно, она великолепна… но мы же так умрём от голода!

И первым кивнул головой коленопреклонённым изменникам, прекрасно понимая, что дело тут нечисто, заодно вынудив и меня изогнуться в пояснице с ритуальным поклоном. Раздался громкий хохот группы поддержки, зазвучала затосковавшая от боёв музыка, заулыбались и начали прихорашиваться дамы, давно почувствовавшие волну смертельной опасности, прокатившейся в шатре.

С необычайной быстротой вернулись на свои места столы и ковры, на нас посыпались цветы и улыбки, а Гирбат Богатый величественно провёл меня к королевскому столу и произнёс тост, за который пришлось отдать столько сил:

— Господа!… За объединённое королевство!..

— Скадресса, куда положить?… Да не плачьте Вы… Ничего серьёзного, в лоб получил, да руку пропороли, мерзавцы… Я убегу… только Вы сами ничего не трогайте, у меня в инструкции строго: осматривает доктор или его подмастерье… вон, их уже ведут…

Дежурный рванул бегом к новому входящему, не в силах видеть лицо матери Мрогана с неподвижным как маска выражением ужаса. Такое улыбчивое обычно, сейчас оно выглядело трагически, пока туман неизвестности застыл в огромном приёмном холле Дворца кларона. Как известно, груз неприятных сообщений труднее переносить, чем собственную боль…

Бывшая мэтресса никак не реагировала на свой новый титул, абсолютно ей пока ненужный и автоматически перетекающий от должности мужа, сейчас густо испачканного кровью.

— Большой стол нужен! Воду кипятить! Ставьте маленький котелок и одновременно большой… Скадресса, я прошу Вас, распорядитесь… Стол накройте чистой простынёй и всё… прошу Вас, успокойтесь, можно подумать, наш скадрон ни разу не был ранен…

Затопали ногами служанки, из кухни донёсся звонкий грохот котлов.

— Деж… Дежурный! Сюда, ко… ко мне… при… Приказываю!

— Простите, доктор… Я слушаю, командир…

— Слушай… Вни… Внимательно… Это не нападение… Ты, сынок запомни главное, прямо сейчас запиши… Это не… Не нападение… Это свои… Вернуть… Надо… вернуть все дальние дозоры, слухачей тоже… Оставить только ближнюю линию… всех перевести в казармы даже тех, кто по домам живёт, всех описать, кто сейчас, где, кого не хватает… Старшим все списки при себе держать, следить, чтобы никто не скрылся… Кларон на днях вернётся… Вот, позор-то!.. Этого мерзавца спрятать так, чтоб ни свои, ни чужие не добрались… Выполняй, сынок…

— Есть, выполнять, скадр… Всё сделаю…

Немолодой уже лекарь, привыкший после сражений скорее отрезать конечности, ставшие лишними, чем пришивать их, к начальнику гарнизона отнёсся более внимательно. Брезгливо вертя пальцами, он показывал служанкам, куда следует вертеть тело хозяина, где следует обмывать раны, разрезать швы на костюме, снимать кожу одежды, ставшую такой непослушной. Его помощница, недавно самостоятельно пришедшая из Прудков «за женихом», многословием не отличалась в вояки не лезла и должность свою ценила больше, чем отца с матерью.

— Вот, что, милые мои, раны не смертельные, нечего тоску наводить, дать согревающего, хорошенько обмыть порез, травы добавьте, настой, да не жалей воды-то, милочка!

— Да знаю…

— Кожаную прокладку дать в зубы и зашивать стягивающим швом, самой чистой ниткой, справишься?

— Да знаю…

— Как зашьёшь, сверху порошком присыпь и повязку по спирали…

— Да знаю…

— Скадресса, успокойтесь, кости и жилы целы, мясо нарастёт, ничего опасного… А я побегу к девочке…

Всех иллирийцев заперли, точнее, замуровали в одной из старых пещер, там же, отдельно и убийцу. Разумеется, спрятать никого не удалось, мальчишки знали свои укрытия наощупь и все рвались в бой, испепеляемые сжигающим чувством мести, но охрана крепко стояла на посту, выполняя приказ Кроригана.

Девочка умирала в женской казарме, и всё больше народа просачивалось вовнутрь, не стесняясь сейчас ни её оголённого тела, ни своих слёз. Такого ещё в Белом Городе не было. Разве можно сравнить мальчишеские потасовки, сопровождающиеся небольшими порезами и горлопанством, с откровенным убийством среди бела дня, причём не на войне, а в совершенно безобидное мирное время.

Кинжал затронул какие-то такие важные органы, что доктор, поглядев на них, обречённо и безнадёжно развёл руками, велел плотно обмотать худенькое тело чистой простынёй ниже живота и ушел, оставив раненую на попечение старой бабки, пережившей ещё одну молодую жизнь и причитающей теперь громко и тоскливо, как учили её в клане…

Кларону, однако, пришлось задержаться в гостях у Гирбата Богатого. Пока составили тексты договоров и сняли с них по нескольку копий, провели торжественное подписание, оформление шнурами и печатями, перемежая это балами и народными гуляньями, время шло.

Торопиться ему, правда, не было необходимости, кроме одной, у новоявленного главнокомандующего попросту зудели и чесались мозги и руки в желании скорее начать практическое выполнение дел. Их, с Кайтаром, комната во Дворце превратилась в копировальную мастерскую, четыре художника до поздней ночи рисовали карты, пытаясь сохранить одинаковый масштаб и ориентацию по сторонам света. Спали они тут же, в маленькой прихожей, на шкурах, брошенных на пол.