Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

Стрела замедляется, приближаясь к дворянину. Наконечник начинает светиться красным, пробивая себе путь сквозь силу, окутывающую трансформированное тело аристократа; я полагаю, это трение нагревает металл. Я задерживаю дыхание, ожидая, желая, чтобы стрела летела вперед…

Наконечник стрелы пронзает крыло баклана. Он кричит от боли, падает с воздуха и исчезает в бушующем внизу сражении.

Мой восторг испарился, когда следующая стрела, нацеленная в серую цаплю, вспыхнула пламенем и распалась, не долетев до цели. Но, по крайней мере, теперь мы знаем: Покаянные могут ранить и убить обращенных дворян. Если смогут подобраться достаточно близко. И мы знаем, почему старейшины запретили луки в первую очередь: когда они увидели, что ими можно сделать, тот факт, что они помогали бескрылым охотиться за пищей, стал совершенно неуместным.

Я чувствую, как по нашим врагам пробегают волны недоверия и смятения. Подталкиваемые вверх лучниками, проталкивающимися через сломанные ворота, они теперь слишком далеко, чтобы помешать темным стражникам вклиниться в ряды наемников, которые, в свою очередь, спотыкались в своих громоздких доспехах. Я и мои спутники гоним их по небу.

Серая цапля, кажется, старается не встревать в стычки, летит медленно, избегая прямого столкновения.

Я присматриваюсь. Как только кто-нибудь из нас приближается к цапле, ворон, темная тень на фоне ночного неба, бросается вниз, чтобы прогнать нападающего. Я сама делаю два финта в сторону цапли, выхожу в вираж и меняю курс в последнюю минуту. Оба раза ворон преграждает мне путь. Заставляет меня отступить.

Он летит бесшумно, но я подхожу достаточно близко, чтобы уловить форму его мыслей. Оттенок отчаяния.

Это Люсьен. А это значит, цапля, которую он защищает, должно быть, Таллис.

Это мой шанс. Если я смогу сбить ее или, по крайней мере, загнать достаточно низко, чтобы один из лучников Дамарин всадил стрелу ей в сердце…

Все это может закончиться.

Я должна попытаться добраться до нее. И если для этого придется пройти через Люсьена Руквуда, так тому и быть.

Я не могу рисковать, рассказывая товарищам о своем плане, на случай, если кто-то из наших противников подслушает. Вместо этого я жду.

Держусь поближе, пока не вижу, как Блэкбилл подлетает слишком близко к цапле. По сигналу Люсьен падает сверху, чтобы атаковать. Я меняю курс, пролетаю под Люсьеном и быстро набираю высоту, пока не ловлю его крыло своим. Он кричит, теряя контроль, но я не жду, чтобы увидеть, что произойдет.

Я поворачиваюсь и бросаюсь к Таллис.

Она улетает.

Я знаю, что она направляется к Цитадели, но не могу позволить ей добраться туда. Я лечу быстрее, сокращая расстояние между нами с каждым взмахом крыльев, используя каждое дуновение ветра.

И поначалу это работает. Я приближаюсь к ней. Я начинаю чувствовать ее гнев. Надежда разгорается ярче в моей груди.

Но я не могу сократить разрыв. Болезнь ослабила меня. Боль в крыльях становится постоянным жжением, которое я не могу игнорировать. Я задыхаюсь, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха.

Мы почти у Цитадели.

Я должна отпустить ее. Я начинаю замедляться и разворачиваться…

Серебряный кречет появляется из ниоткуда, налетает на меня с вытянутыми когтями, толкая обратно к Цитадели.

«Не сопротивляйтесь мне, Адерин, я не хочу причинять вам боль».

Верон.

Я пытаюсь подняться, нырнуть на него, как на баклана, но слишком устала, чтобы набирать высоту. Я снова и снова разворачиваюсь. Теперь его поддерживает второй дворянин, сова; каждый раз, когда я пытаюсь сбежать, они заставляют меня вернуться на прежний курс.

Я снова теряю высоту.

«Сдавайтесь, Адерин. Приземляйтесь в Цитадели, пока не поздно».

Темные воды фьорда уже недалеко. Но если я там приземлюсь, то наверняка утону. Я слишком устала, чтобы спасаться.

Измученная, я падаю с неба и ныряю к одному из декоративных озер на территории Цитадели. Бьюсь об воду. Врезаюсь в каменный край озера. Возвращаюсь в человеческую форму. Но у меня не осталось сил, чтобы выплыть. Мои пальцы соскальзывают с мокрого мрамора, и вода смыкается над головой…

– Давайте… дышите… – мое горло горит огнем.

– Дышите… – кто-то шлепает меня между лопаток, раз, два – снова и снова, пока я не начинаю кашлять, втягивая воздух в легкие, когда меня рвет водой.

Я заставляю себя сесть. Дрожу. Вытираю воду с глаз, убираю мокрые волосы с лица и пытаюсь сосредоточиться, несмотря на звенящую боль в голове.

– Адерин… – Верон, тяжело дыша, осел на землю рядом со мной. Вокруг нас стражники, некоторые с факелами. В красноватом свете видны знаки отличия Сигнус Олорис. Их мечи обнажены. Один из них протягивает Верону мантию.

– Дайте и ей тоже.

– Я принес только одну, господин.

– Тогда отдайте ей свой плащ.

Стражник колеблется.

– Отдайте, черт бы вас побрал.

Мужчина снимает с плеч плащ и бросает его мне. Ткань грязная, пахнет потом и древесным дымом. Тем не менее я натягиваю плащ, прижимая его к своей влажной коже.

Верон, стоя в мантии, показывает на меня.

– Ведите ее, – он шагает к Цитадели.

Ближайший стражник приставляет острие меча к моему горлу.

– Вставайте. Протяните руки.

Даже если я трансформируюсь, у меня не хватит сил сбежать. Я повинуюсь, и он сковывает мои запястья железными кандалами.

Мы идем.

Мои похитители ведут меня мимо темного святилища в главный вестибюль. В хрустальных канделябрах горят свечи, но в этот час ночи вокруг мало людей, которые могли бы засвидетельствовать мое унижение. Стражники загоняют меня в тронный зал. Когда я иду босиком по черно-белому мраморному полу, я вспоминаю, как впервые вошла в эту комнату: шепот ярко одетых придворных, стук посоха гостевого мастера, Люсьен за моим плечом, когда я шла к помосту и огромному лебедю, изображенному на витражном стекле, в окне наверху.

Но теперь многие окна разбиты и заколочены досками, комната пуста, если не считать стражников, и вместо моего дяди, Таллис сидит одна на темном, покрытом позолотой троне.

Верон стоит рядом с ней.

Мои стражники останавливаются и немного отступают, оставляя меня одну перед врагом.

– Отличная работа, лорд Верон, – Таллис сходит с помоста и направляется ко мне. Ее волосы завязаны сзади, и она переоделась в платье из темно-зеленого шелка с глубоким вырезом. Изумрудные серьги моей матери свисают с мочек ее ушей. Я прикусываю щеку изнутри, стараясь не показать своего огорчения; восторг в глазах Таллис, когда она протягивает руку и касается одной из сережек, говорит мне, что я потерпела неудачу. – Ну, Адерин. Все кончено. Твои друзья в Эйрии могут пережить эту ночь, но они не смогут победить. А теперь у нас есть ты…