Гиорги Квернадзе - Ученый в средневековье. Том 5

- В таком случае было бы неплохо послать разведчиков.

- Уже. Жду вестей, но не думаю, что они меня обрадуют. Чёрт возьми, вроде бы империя первого ранга, а столько проблем. Да и попробуй эту ораву держать в узде. Им бы крови да ещё больше крови...

Мюрей даже не подозревал, какая ирония крылась в его словах. Он наговаривал на своих солдат, однако сам того не замечал, что был в разы хуже них. Впрочем, если он считал поведение бойцов свинством, то своё он оправдывал дворянской прихотью. Два слова, один смысл.

- Господин Мюрей, тогда зачем вы позвали меня? Я что-то не понимаю, в чём могу помочь. Вы, можно сказать, сами отвечаете на свои вопросы.

- Вечно ты торопишь события. Война - это искусство. Искусство, это рисунок, а его художник - генерал. Так какая самая большая ошибка художника?

- Я полагаю, спешка?

- Мыслишь в правильном русле. Правда главное чтобы сам художник не состарился раньше времени, - вновь рассмеялся он.

- Эх, генерал Мюрей. Многих людей я повидал, но ваши мысли порою мне неясны. Вы прям сплошная загадка.

- Сочту за комплимент. Однако мы так и не решили вопрос. Удручающе. Хорошо. Вот как поступим...

Приказом Мюреая оказался полномасштабный натиск. Рудийские города эвакуировались, однако скорость передвижения у армии была быстрее чем у беженцев. Рано или поздно они доберутся до них и тогда начнётся настоящая мясорубка. Мер конечно же понимал этого, но против приказа генерала идти не смел.

Армия Ипогрина начала полномасштабное наступление. С каждым днём они пробирались вглубь владений Рудии всё дальше и дальше. Казалось ничто не может их остановить. Солдаты уже праздновали победу и ждали того момента, когда они уже смогут ворваться. То что эти звери там натворят может испугать даже самых смелых людей.

Население было в панике. Они слышали легенды про сильную армию Ипогрина, которая смогла покорить несколько могучих империй. А про зверское поведение армии захватчиков они слышали еще больше.

- Мама, мама, почему все так напряжены? Что-то происходит? - В одном из городов крепостей Рудии, в которую и перевели часть беженцев, маленькая девочка гуляла вместе с матерью. Малышке было всего пять лет, но даже она заметила напряжённую атмосферу в городе.

- Милая не переживай. Тебе просто кажется... - Ответила мать своему чаду, но в реальности она думала совсем о другом. - Начинается война...

Глава 391

Войска Ипонгрина тем временем продолжали стремительное наступление. Большинство городов-крепостей сдавалось без какого-либо боя. Впрочем, на то были свои причины. Всё же в данном случае, попадание в рабство было лучше смерти.

Впрочем, несмотря на серию побед, на лице генерала читалась тревога. Он словно бы был чем-то обеспокоен. Вот только свои мысли он не желал раскрывать каждому встречному, отдавая предпочтение хранить всё внутри.

Большинство захваченных рабов отправлялось в Ипонгрин, на тяжелые работы. Оставшаяся же часть служила заменой дешевой силы.

Если говорить о провианте, то всего хватало вдоволь. Во-первых, ресурсы легко пополнялись в захваченных городах, что, правда, вызывало мор среди простого быта. Во-вторых же, повозки были вдоволь набиты сухим пайком, однако на вкус они были далеко не очень.

Так, разбив лагерь на каком-то пустыре, Мюрей кинул взгляд на своего раба. Он всегда казался ему каким-то странным, особенным. И дело было даже не в уме. Что-то привлекало его. Быть может, это что-то или нечто было близким для него?

- Слушай, Мер, скажи ты мне вот что, - начал он, доев свою похлёбку.

- Слушаю, Мой Господин, - ответил он, не отрывая взгляда от своего мушкета. На этот раз он разглядывал другую сторону, на которой была выгравирована история.... история одного солдата.

- Как ты видишь войну? Что для тебя война?

- Реки крови. Убийства. Насилие. Выгода. Потери... - с небольшими промежутками ответил он.

- Ты забыл кое-что. Или, быть может, не чувствуешь это.

Мер не стал отвечать на этот вопрос. В свою очередь, Мюрей сделал важный вид и продолжил.

- Хорошо, я отвечу за тебя. Это удовлетворение собственных потребностей. Утоление жажды и мора. Да, это заложено в нашей природе. Мы можем выигрывать сотню, а то и тысячу битв, но войны будут продолжаться. Война это конфликт. А конфликт - он везде. Прямо сейчас ты можешь наблюдать, как два солдата что-то не поделили между собой. Вон там спорят, чья очередь оплодотворять рабыню. И таких примеров тысячи.

- А что если человек желает мир во всём мире? Что тогда?

- Тогда он идиот. Желать мир во всём мире равносильно идти против здравого смысла. Это как лишить себя возможности быть самим собой. Быть замкнутым, идти вопреки своим чувствам. Это низменный поступок.

- И потому вы берете от жизни всё?

- Умничка! Я не знаю, что со мною будет сегодня или завтра. Быть может, я стану императором. Или умру? Что тогда? Жалеть, что я прожил монашескую жизнь? Да ни за что! Покуда моё тело дышит, я буду брать от жизни всё.

- И что сподвигнуло вас на такой шаг?

- Как бы банально не звучало, но я однажды чуть не умер. Меня пытался убить предатель. У него это даже почти получилось. Конечно, быть погребенным в собственном замке далеко не лучшая перспектива. В тот день я чудом был спасён. Что же, спасибо ему за урок ценною в жизнь, - закончил он, после чего начал хохотать.

Мер давно привык к поведению своего хозяина. Он был ему противен. Вот только вопреки всему, раб видел в нём самого живого и искреннего человека. Он никогда не скрывал своих намерений, да и действовал тот так, как ему самому того хотелось. Было в этом что-то ужасное и одновременно прекрасное.

- Тогда позвольте и мне озвучить мнение на этот счёт.

- Говори. Я не против услышать возражения в свой адрес.

- Нет, тут возражений нет и быть не может, ведь для каждого из нас здесь кроется своя правда. Я не верю в загробную жизнь, но мне бы не хотелось отправлять кого-то на покой. Неважно, букашка ты или разумное существо. Война научила меня ценить вещи. Война это урок. Урок ценою в жизнь...

Оба посмотрели друг другу в глаза. Сложно описать, что оба почувствовали в этот момент. Если в споре рождается истина, здесь родилось понимание. Быть может их мнения несколько отличались друг от друга, однако в глазах чувствовалось взаимное уважение.

- Жизнь сложная штука. Однажды ты поймёшь, а быть может уже и понял. Что до меня - я не боюсь смерти. У меня нет семьи, нет преемников. Всё эти вещи покидают тебя, как только приходит твоя кончина. Есть ли смысл связывать самого себя узами, которые впоследствии будут сжимать тебе глотку? Нет, я в этом вижу мало хорошего.

- И что же значит это хорошее?

- Вот сейчас закончу я с тобой говорить, потом пойду к себе в палатку. Налью вина, ублажу себя несколькими красавицами и лягу спать. Проснусь, и возле меня всё также будут лежать красавицы, а в руках лежать власть.