Гиорги Квернадзе - Ученый в средневековье. Том 5

Мюрей начал понимать, что не может позволить проиграть себе эту битву. Рудия уже является прямым врагом Ипонгрина, а если ещё упустить возможность восполнить запас Конкорса, у них не будет ни шанса на победу. Про отступление на данный момент не могло идти и речи - враг мог послать солдат на добивание войск.

Ему было необходимо в кратчайшие сроки придумать план, который помог бы ему взять этот город. Единственным преимуществом здесь играл ландшафт - под ним можно было бы прятаться от пуль.

Мер также одобрил эту идею. Как показала практика - оружие врага имеет куда большую дальность, а также убойную мощь. Даже самые тяжёлые доспехи вряд ли были бы другом в этой ситуации, а потому от них было принято отказаться во имя сохранения мобильности.

В итоге оба командира пришли к выводу, что необходимо открыть ворота и впустить внутрь солдат. Увы, втихую это конечно вряд ли бы удалось сделать, однако использовать ночь для снижения точности врага было неплохой идеей.

Впрочем, генералу н давала покоя одна мысль - отсутствие ловушек. Любой другой командир понаставил бы волчьих ям и множество других капканов. Так почему их не было? Отсутствие времени, или может чей-то тщательно спланированный план? Этого нельзя было сказать наверняка.

Зато кое-что нельзя было упустить из виду - появившийся азарт в глазах генерала. Если в начале он испытывал страх перед врагом, теперь же он вознамерился одержать над ним победу. Он не играл в качестве пешки какого-то министра, это была его игра.

Он был благодарен судьбе за такой подарок. Теперь, всё, чего он желал - если не победить, то сыграть хорошую партию. Партию в игре на выживание.

Глава 393

Нынешнее положение не слишком радовало генерала. Главным образом на это влиял моральный дух солдат. Лишь прогремели выстрелы, как он в сию же секунду наклоном покатился вниз. Увы, поднять его в такой момент было почти невыполнимой задачей. В конце концов, это именно они захватчики, а не наоборот.

Положив руку на подбородок, он вновь обратился к Меру.

- Есть мысли?

- Говоря по правде, не очень много. Однако что любопытно - их ружья не бьют дальше двух ста метров.

- Тем не менее, это немногим больше, чем наши мушкеты. А в нашем положении каждый метр на счету. Тогда придётся использовать местность для своих выгод.

- Благоразумней будет использовать ночь. Так будет проще скрыть наше перемещение.

- Если бы мы могли только обойти эти скалы и напасть с разных сторон. Уж больно удобно расположилась крепость. Ладно, выступаем в полночь.

Солдатам не очень хотелось идти в бой, ибо превосходство было на стороне врага. Да и последние бои в конце концов заставили их обмякнуть. Именно эти две причины заставили генерала стать диктатором своей армии. Не будет преувеличением сказать, что Мюрей каждого держал в страхе пред собой. Его дух, аура, говорили об одном - он собирается принять бой.

Крепость располагалась таким образом, что по её бокам простирались крутые скалы. Даже самые опытные альпинисты вряд ли бы смогли покорить эту высоту. Таким образом, Имперцам Рудии нужно было беспокоиться только об одной стороне стены.

С наступлением ночи, Мюрей разделил войско на несколько частей - в первом ряду должны были передвигаться обычная пехота. В заднем стрелки обязывались прикрыть огнём своих товарищей. Холмистые местности же должны были использоваться как укрытия.

Ночью был отдан приказ выдвигаться. Солдаты подготовили осадные лестницы, а мушкетчики вновь перепроверили оружия. Генерал и полковники заняли удобную позиции, чтобы беспрепятственно контролировать военные действия.

За каждым холмом пряталось по меньшей мере полтысячи солдат. Построение же было сделано таким образом, чтобы в момент начала стрельбы резко добраться до стены и уничтожить стрелков наверху. Если им удастся вступить в ближний бой, то они получат превосходство над стрелками с их штык-ножами.

Впрочем, как бы не старались воины скрыть своё местоположение, топот восьми сотен тысяч солдат невозможно было не услышать или даже почувствовать. Однако видимость для точной стрельбы была заметно снижена.

Протрубил рог, и войска Ипонгрина двинулись в атаку. Они шли неровным строем, чтобы лишний раз заставить врага вести прицельный огонь.

Говоря об огне, стоит упомянуть, что на стенах крепости горели факелы. Если бы здесь был философ, он должно быть сказал, что Армия Ипонгрина подобно мотылькам идут на свет.

В какой-то миг войско даже воодушевилось, однако внезапно грянул гром. По крайне мере так им показалось перед тем, как под их ногами оказался трёхсот пяти миллиметровый снаряд гаубицы Виккерса.

Один за другим, артиллерия начала накрывать всю десяти километровую зону. Ни холмы, ни приказ Генерала отступать не мог спасти жизни этих несчастных людей.

Те, кто выжил после первой волны взрывов, накрыл страх. Их ноги забыли как двигаться, а лицо побледнело как у мертвецов.

Отовсюду исходил столь омерзительный запах гари, а то, что осталось от их бывших товарищей, теперь пластом лежало на земле.

Раненым повезло меньше всего. В отличие от выживших или мёртвых, их накрыло море агонии. Конечно, неприятно смотреть, твоя рука или нога валяется в десятках метрах от тебя.

В такой ситуации лишь единицы могли сохранять своё хладнокровие. Одним из таких личностей был сам генерал. Из его уст лишь слетело словосочетание "кара божья" перед тем, как рядом с ним и его рабом прилетел снаряд. Взрыв, а за ней ударная волна, что отбросила обоих на несколько десятков метров в сторону.

Взрывы продолжали греметь ещё какое-то время, покуда местность не была сровнена с землей. Армия, состоявшая из восьми ста тысяч человек, была практически уничтожена. Это было разгромное поражение.

В самых задних рядах лежало два человека. У первого отсутствовали правая рука и нога, и ему оставалось недолго жить. Второй же остался почти цел и невредим.

- Но... почему? - Спросил он, повернув голову в сторону генерала.

Несмотря на агонию, Мюрей даже не корчился от боли. Более того, в нём нашлись силы говорить.

- Мер... мне бы хот, - не успел он закончить, поскольку начал кашлять кровью.

- Тьфу! - Продолжил он хриплым голосом.

- Я прожил хорошую жизнь, и пожалуй... - кашель вновь напал на него, не давая закончить мысль. Его вид был ужасен, но он не думал останавливаться.

- Сожалею об одном. Ладно... Мер, послушай старика. - К горлу вновь подступила кровь, но он не стал останавливаться.

- Живи. Живи так, как считаешь нужным. Это будет моим прощальным подарком тебе. Прощай, человек, который мог быть мне другом, которого я не заслуживаю, - закончил он свою мысль, расхохотавшись громким смехом, после чего его глаза навеки остекленели. Смерть пришла за ним и вцепилась в его душу своими цепкими лапами.