Влад Поляков - Кодекс Крови: Реликт Межклановых войн

Говорят, что за работой время летит незаметно. Для кого как, но лично мне так не кажется. Особенно если работа такого вот сорта, требующая внимательности, но никак не азарта и не вдохновения. Зато когда появляется возможность прервать это все…

- Господа и дама, - появившийся в дверном проёме Седрик был одновременно серьёзен и воодушевлён донельзя. – Всем нам стоит взглянуть на то, что удалось найти.

- Действительно всем и сразу?

- Почти всем, - незло улыбнулся бывший Танцующий. – Двое, конечно, останутся здесь, присматривать и вообще. Остальные – прошу следовать за мной.

И потопал обратно, коварно сохраняя увиденное в тайне, не желая нарушать то, что явно должно было поразить нас всех в хорошем смысле этого слова. Почему в хорошем? Иначе не стал бы нагнетать интригу. Только и оставалось, что двигаться следом, оставив тут Висельника и Куэваса. Возможность того, что ликаны не просто прорвутся в «предбанник», но и разберутся в механизме действия портала была крайне низка, однако… Рисковать впустую – это не наш выбор. Абсолютно не наш.

***

Удивление? Оно, родимое, да не простое, а особенное. Оказалось, помимо нескольких пустых или непонятного назначения помещений, Тавостаро с фон Майтенфелем натолкнулись на самую настоящую лабораторию, которая хоть и была заброшена неизвестное число веков, а всё равно представляла собой огромный интерес. Для начала своим стоящим прямо на виду содержимым – стеклянными, кристаллическими и вообще не пойми какими сосудами разных размеров. От объёмом со стакан, до таких, в которых вполне могло поместиться – и помещалось, что заметно – тело человека, ликана, кое-кого иного.

- Почти кунсткамера, - присвистнул Ханна, смотрящий на находящееся тут. – Только, как мне кажется, плавают образцы не в спирту, а в алхимическом составе.

- Составах, - с заметной снисходительностью поправил «варвара» Седрик. – Доберусь я до тебя… потом, когда вернёмся.

Потупился мой друг, понимая, что сглупил, так вот необдуманно высказавшись. Хотя удивить никого из нас – я сейчас совсем не про Рэдин, за исключением Мануэллы – никого не мог. Ограниченность его в алхимии была известна, равно как категорическая слабообучаемость что теоретическому, что практическому аспекту оной. Вот не для Ханны это и всё тут. Предел – запомнить, какие именно составы в какой ситуации применять, да и то из числа первой необходимости в делах наших сложных.

На самом деле что высказался Ханна, что промолчал бы – разница невелика. Все едино впечатление от увиденного смазать не удалось, картина и без того была ужасна и удивительна. Не кунсткамера, поскольку творение Петра Великого, равно как и её многочисленные аналоги – это так, больше для наглядности, публику попугать или впечатлить. Тут иное, более прагматичное. Не зря рядом с каждым «сосудом» были прикреплены куски должным образом обработанной кожи, на которых змеились строки тех самых иероглифов, только начертанных явно наспех. Истории «болезни», просто наблюдения за опытными образчиками? Может быть так оно и есть.

- Больше всего интересует, что это за урод такой частично выпотрошенный?

Мануэлла остановилась как раз перед отделённым от неё прозрачной преградой уродца, который не человек, не ликан, хотя две руки, две ноги… Мелкий какой-то, хоть и коренастый. Конечности какие-то перекорёженные, обильная растительность, нос крючком и вообще необычной формы.

- Мне кажется, больше всего это похоже на один миф, - призадумался Висельник. – То есть не миф, а представителя народа, который был, но потом исчез.

- Давай уже, рожай!

- Вот рожать не обучен, - отшутился тот в ответ на моё пожелание поторапливаться. – Дварф, он же цверг. Только удивлён увидеть то, что раньше только на картинах встречалось, вот тут, вне привычного для этих существ места обитания.

- Порталы, - изрёк свое весомое мнение Тавостаро. – Если сгинувшие ими так владели, то могли легко переходить из одной части света в другую. И да, это тело похоже на цверга. Огромная ценность!

Кто ж спорит, но точно не мы. Изучая тело того или иного мистического создания, можно многое узнать. В частности, как оно, существо, при жизни использовало магию. Пути, по которым по организму движутся основные потоки силы, главные узлы. У человека, вампира, ликана они отличаются и весьма. Есть даже заметная разница между ликанами от рождения и ставшими таковыми после укуса. А тут совсем иное создание. Разумеется, изучить живого представителя расы было бы вообще замечательно, но тут уж увы. Мертв, как копчёная колбаска и даже частично надрезан.

Ничего, всё равно трофей большой ценности. И не только он, а и в других сосудах-баках находящееся. Сердце, явно ликанское, с вживлёнными в него кристаллами. Позвоночный столб, ощетинившийся отсутствующими в обычном случае шипами, да не простыми, а металлическими. Кость и металл словно проникли друг в друга, став чем-то средним. Хм, словно бы представители Граусс и Кедлатор экспериментировали, но вот явного следа именно их магии не ощущается. Или просто рассеялась за прошедшие то века? Ничего нельзя исключать.

- Алхимия, магия плоти, кристаллы, металл, - грузные шаги гаар-гула, сейчас ещё и Камень использующего, отдавались в ушах наряду со словами. – Здесь ценен каждый образец, каждый сосуд, в котором образцы хранились. Это и не сосуды, а почти что артефакты. Сохранение, поддержание в свежести и возможности к дальнейшим изменениям. Почти что живые! Глубочайший стазис.

- Прямо спящая царевна во гробу хрустальном!

- А ты не смейся, не смейся! – окоротил Висельника Седрик. – Я юмор люблю, но теперь даже у меня охота шутить скукожилась и отвалилась. Во всех этих сказках в основе быль заложена. Та самая, которую простые люди сильно боялись, потому сперва в жуткие сказания перевели, а потом жуть помаленьку убавлять стали. Теперь и детям рассказывают… разное. То, что раньше заставляло простой люд забиваться в самый укромный угол и стучать зубами, надеясь, что эти «сказочные персонажи» до них не соберутся. Нет. На то, что случайно мимо не пройдут и столь же мимоходом не уничтожат всё поблизости от своего пути.

Факт, который понимающему не опровергнуть. Вроде как предстающие сейчас со страниц сказок милые и безобидные русалки – на деле же ранее, когда ещё не исчезли в непонятном направлении – бывшие большими любителями полакомиться человечиной и не только, предварительно заморочив до полной невменяемости своим пением. Не все, но солидная их часть. Это лишь один из примеров, а их… хватало. В том числе про «хрустальный гроб», в котором обычно лежали вовсе не невинно отравленные принцессы, а совсем иные персоны. Ну да не о них сейчас речь.