Алина Углицкая - Невеста эльфийских кровей

Но он не имел права даже коснуться ее руки.

Наскоро пообедав, они тронулись в путь. Случайно обернувшись, Ринка удивленно округлила глаза.

Брент смотрел мимо нее, на его лице застыло выражение молчаливой муки. Но, поймав ее взгляд, он моментально нахмурился.

– Что ты хотела?

– Узнать, куда мы теперь.

– Вдоль берега до Пролива.

– Это долго?

– К вечеру будем.

– А на той стороне?

– Утром.

– И как мы туда попадем?

– Увидишь.

– Разве мы не заночуем на берегу?

– Нет.

– Почему?

– На это нет времени. Чем быстрее мы пересечем Пролив, тем будет лучше… – он запнулся, потом отвел взгляд и глухо добавил: – Для всех.

Тряхнув головой, Ринка послала лошадь вперед. В душе разливалась обида.

Что ждет ее на той стороне? Кому она там нужна? И кто такой этот загадочный аэр, способный связать клятвой сильного воина?

Столько вопросов терзают ее, столько сомнений! И Брент не делает ничего, чтобы помочь… Только отталкивает сильнее, не давая ни шанса на сближение.

Неужели не видит, не понимает, что ей тяжело?!

Она заговорила, не глядя на него:

– Ты говорил, что у Пролива нас будут ждать. Кто?

– Увидишь.

– Ты даже этого не можешь сказать? Из-за клятвы?

Он не спешил отвечать. Ринка уже не надеялась на ответ, когда все же услышала:

– Зачем спрашиваешь, если сама понимаешь?

Теперь уже промолчала она. Только стиснула зубы сильнее.

Ринка не знала, что с ней. Почему ей так важно, что он скажет? Почему от его голоса сердечко бьется быстрее? Почему кожа покрывается мурашками, стоит только подумать о нем, вспомнить, как он нес ее на руках, вспомнить его терпкий мужской запах – запах можжевельника, дубовой коры и мха…

Почему от его запаха у нее кружится голова?

И почему все чаще перед глазами стоит тот проклятый дуб, выбитый у него на спине?

Недосказанность ее угнетала. Ринка чувствовала пропасть, которую Брент тщательно расширял между ними. И то беспричинное отчуждение, которым он от нее отгородился.

Неужели она так ему надоела? Неужели он так хочет избавиться от нее?

***

К вечеру, как и обещал Брент, они достигли края плато. Отсюда, к покрытому галькой пологому берегу, шла крутая тропинка, поросшая редкой травой. Спуститься вниз было делом нескольких минут, но Брент, молчавший последний час, внезапно заговорил:

– Остановимся здесь, передохнем. Проголодалась?

У него был странный голос, глухой, несвойственный ему. Словно мужчину что-то мучило.

Ринка удивленно глянула на него, но спорить не стала. Ей тоже хотелось задержать этот момент. Что-то подсказывало: там, внизу, все изменится. Она уже не будет собой, она станет кем-то другим. От этой мысли по телу разбегался озноб, а внутри становилось пусто и холодно.

Приняв молчание за согласие, Брент спешился и расседлал лошадей. Не разводя костра, достал последние лепешки, уже зачерствевшие, последний кусочек жареного зайца, добытого день назад.

Ринка сидела на кочке, устремив глаза на свинцово-серую гладь, простиравшуюся до самого горизонта.

– А море совсем не такое, как я представляла, – произнесла едва слышно, когда Брент сунул ей в руки еду.

– Это не море. Всего лишь Пролив между человеческими землями и Эльвериоллом.

– Все равно. Я думала, море синее-синее, с огромными волнами, с пенными гребнями. А оно серое, гладкое…

– Оно не всегда такое. Море может быть очень обманчивым и коварным. Не стоит доверять его спокойствию.

– Как и тебе? – она откусила кусочек и подняла на Брента вопросительный взгляд. – Ты тоже как море?

– Нет. – Тот усмехнулся и покачал головой. – Я хуже.

Ее глаза потухли. Отвернувшись, Ринка снова уставилась на воду и начала есть, потихоньку отщипывая кусочки. Она жевала, не чувствуя вкуса еды, словно это была солома. А Брент смотрел на ее узкие плечики, сгорбленную спину, равнодушное личико…

И ненавидел себя.

Зачем он устроил этот привал? Неужели так приятно ковыряться иголкой в ране? Нужно было спуститься к берегу, передать девчонку посланцам аэра. Сколько еще времени ему нужно, чтобы понять: он должен ее отпустить!

А Зверь внутри недовольно рычит и ворочается. Он не согласен. У него другое мнение на этот счет.

Но Брент давно научился держать Зверя в узде. Никаких душевных порывов, никаких сердечных привязанностей. Он исполнитель, живое орудие. А у орудий не бывает желаний.

И все же… все же…

Он смотрел на нее и не мог насмотреться. Не мог заставить себя оторвать взгляд от нежного профиля: чуть вздернутого носика, пухлых губ…

Хотелось протянуть руку, сжать в кулаке кончик косы, поднести его к носу, вдохнуть…

– Я доела.

Брент вздрогнул, возвращаясь в реальность. И понял, что Ринка давно уже стоит перед ним.

– Хорошо.

– А ты почему не ешь?

Он не сразу понял, о чем она говорит. Нахмурившись, опустил взгляд на собственный кулак, сжавший лепешку.

– Не хочу, – прокаркал пересохшим горлом.

Разжав пальцы, бросил испорченный ужин в траву. Поднялся.

– Пора.

Ринка последовала за ним.

Вопреки предположениям Брента, тропинка оказалась узкой и извилистой, а из-за недавнего дождя еще и скользкой. Спуститься по ней верхом не представлялось возможным. И девушка в тайне обрадовалась этой случайной задержке.

Но расстояние до берега неумолимо сокращалось с каждым шагом. И чем меньше оно становилось, тем сильнее стучало ее сердечко и тем громче шумело в ушах.

Последние несколько шагов – и вот уже лошади цокают копытами по серой гальке.

– Стой! – Брент внезапно схватил Ринку за плечо.

Она подняла на него удивленные глаза.

– Что…

– Тихо! – он покачал головой. Выражение лица уркха не предвещало ничего хорошего. – Стой здесь, я сам посмотрю…

Она открыла рот, но не успела издать ни звука.

Уркх бесшумной тенью метнулся в наступавшие сумерки. Энхелль исчез вместе с ним.

Растерявшись, Ринка покрутила головой в разные стороны. Но с того места, где она стояла, весь обзор закрывал крутой спуск, с которого они только что сошли. А еще здесь шумел прибой, перекрывая все остальные звуки. Даже если бы вдоль моря скакала конница, Ринка не услышала бы ее приближения.

Вздохнув, девушка закуталась в плащ и уселась на ближайшую кочку. Нахохлилась, втянув голову в плечи. К ночи снова похолодало, а здесь еще и сырость чувствовалась. Казалось, вокруг все так же серо и уныло, как на душе…

Брент вернулся так же бесшумно, как и пропал. Ринка обеспокоенно подпрыгнула, когда он вынырнул из темноты. Хмурый, напряженный, с колючим взглядом и сжатыми в узкую полоску губами.

Глянул на Ринку так, что у той едва ноги не отнялись от дурного предчувствия.

– Что?.. – выдохнула она, разлепляя пересохшие губы.