Алина Углицкая - Невеста эльфийских кровей

Вспомнила. Она сама вспомнила. Он не нарушил клятву. Его вины в этом нет.

Ничего не говоря, он подошел к рыжей лошадке, перерезал подпруги и ударил ее по крупу. С обиженным ржанием, лошадка умчалась прочь.

Призвав огонь, Брент какое-то время смотрел, как слабые язычки пламени прыгают по бортам фургона. Едва повозка как следует занялась, он вскочил на коня.

Ринка молчала. Ей нужно было обдумать все, что случилось. Смерть двух случайных людей лежала на ее сердце тяжелым грузом. Ведь как ни крути, а она сама виновата. Если бы не сбежала, эти двое сейчас были бы живы. Добрались бы до Таатагана, продали свои горшки и, глядишь, сын Дидье женился бы на дочке старосты…

– Куда ты везешь меня?

– Вернемся к пещере, заберем вещи.

– Нет, ты понял, о чем я. Куда ты меня везешь?

Она обернулась и посмотрела на него огромными глазищами, которые сейчас были цвета грозового неба.

И он не смог смолчать или солгать. Только не сейчас, когда она смотрит на него так, будто хочет вынуть душу глазами.

– Домой.

В одном этом слове было все, что она хотела услышать.

Брент напрягся, ожидая, что сейчас начнутся расспросы, и уже готовился дать жесткий ответ. Но девушка будто поняла что-то. Немного помолчав, она спросила совсем не то, что он ждал:

– Кто такие уркхи?

Этот вопрос прозвучал так внезапно, что мужчина на мгновение растерялся.

– Зачем тебе это?

– Я хочу знать все о том, кто лишил меня дома и семьи.

Она говорила равнодушно, но за этим показным равнодушием он почувствовал обвинение.

Сдерживая эмоции, Брент с силой сжал поводья. Ногти впились в ладони, угрожая превратиться в звериные когти, но уркх усмирил порыв.

– Тебе не стоит знать обо мне больше, чем ты уже знаешь, – процедил он.

Ринка качнула головой, будто соглашаясь.

Она сидела впереди, волей-неволей ощущая спиной сильное тело. И руки, что держали поводья по обе стороны от нее. Она почувствовала, как он напрягся, стоило ей только заговорить. Словно опасался чего-то.

Внутри клокотала буря эмоций. Боль, разочарование, страх и обида. Целый букет в багрово-красных тонах, пахнущий кровью и смертью. Но там не было ненависти. Как Ринка ни старалась ее разжечь, она не появлялась.

Как Ринка ни старалась, она не могла возненавидеть мужчину, которого считала виновным во всех своих бедах и в смерти родных. Да и как можно ненавидеть того, с кем тебя навечно связали боги?

Но было кое-что, о чем она хотела знать. И сказать это мог только он.

– Моя мать. Ты убил ее?

– Нет.

Брент ответил, не задумываясь, и в его тоне ей послышалось облегчение.

– Тогда, кто?

– Ее никто не убивал, эндиль. Она умерла сама, когда родила тебя.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Она была человеком. Эльвериолл не любит людей.

– Как же она попала туда?

– Как и другие. Пошла за твоим отцом.

– Значит, сказки про эльфов правдивы?

– Какие именно?

– Те, в которых эльфы уводят людей и те, в которых эльфийская кровь дает здоровье и долголетие.

– Ну, насчет второго могу сказать тебе прямо сейчас: чушь все это. Иначе, твоя мать была бы жива.

Ринка повернула голову и посмотрела на него.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не мне говорить тебе это, ну да ладно… Перворожденные живут очень долго, но у этого долголетия есть изъян. С некоторых пор эльфы не могут иметь детей без примеси человеческой крови. Их браки стали бесплодны. Когда это выяснилось, король Танатаэль принял решение узаконить межрасовый брак с одной оговоркой: если в этом браке есть хоть один ребенок. А вскоре выяснилось, что не каждая женщина может понести от эльфа. Только так, что почувствовала зов его сердца.

– Значит, моя мама его почувствовала?

– Да. Но она не стала законной женой. Смерть забрала ее раньше, чем Алиэрн успел провести ритуал.

– Алиэрн Джиттинат, мой отец?

– Да. Я рад, что ты его вспомнила.

Спустя минуту, она снова спросила:

– Ты ведь не расскажешь, зачем вернулся за мной?

И снова почувствовала, как он напрягся.

– Нет. Прости, но я не могу этого сделать.

– Почему?

– Я поклялся молчать.

– Кому?

– Этого я тоже сказать не могу… – и уже мягче добавил: – Скоро сама все узнаешь.

***

Вскоре они достигли знакомого Ринке оврага и спустились в пещеру. Брент заставил ее переодеться в сухую одежду и поесть. И ни разу, ни словом, ни делом, не напомнил о ее глупом побеге. Словно забыл.

А вот она не забыла Зверя, в которого он обратился. Кем бы ни был этот уркх, больше всего он напоминал ей медведя. Огромного черного медведя с острыми когтями и клыками, который двигался с поразительной скоростью и обладал нечеловеческой силой. И это был не тот неуклюжий и глупый медведь из сказок, у которого крали мед деревенские мальчишки. А хищник, способный разорвать человека одним ударом чудовищной лапы.

Пока притихшая Ринка ела и собирала свои вещи, Брент незаметно за ней наблюдал. Он ждал истерики, слез и упреков. Но она вела себя так, будто ничего не случилось. Только иногда застывала с непонятным выражением на лице или бросала на него странные взгляды, когда думала, что он не видит.

Только один раз, увидев Ромашку, она удивленно произнесла:

– Ты и ее вернул?

– Сама вернулась, – проворчал Брент. – Эта лошадь оказалась умнее одной эндиль.

Ринка проглотила камень, брошенный в ее огород.

Эта необычная молчаливая покорность тревожила Брента, но сейчас не было времени выяснять отношения. Они должны были спешить. Время, отпущенное аэром Лиатанари, катастрофически уменьшалось. И думать о том, что будет, если он не успеет вовремя вернуться в Эльвериолл – не хотелось.

– Куда мы теперь?

Ринка обвела пещеру тоскливым взглядом. У нее было достаточно времени, чтобы подумать и принять решение. Будущее покажет, сделала ли она правильный выбор, но одно Ринка знала точно уже сейчас: она не может остаться здесь. Таким, как она, нет места среди людей. Она здесь чужая.

И раз Брент сказал, что возвращает ее домой, что ж, она отправится с ним по доброй воле. Хотя бы для того, чтобы выяснить, зачем она понадобилась Эльвериоллу столько лет спустя. Кто ждет ее возвращения?

– Дальше на запад. К Проливу. Если поспешим, то доберемся до него через два дня.

– А потом?

– Потом все закончится. На той стороне тебя ждут.

– И ты не скажешь кто и зачем?

– Зачем спрашиваешь, если знаешь, что я не скажу?

Ринка внимательнее присмотрелась к нему. Уже не первый раз ей казалось, будто она замечает какие-то нити над его лбом, поблескивающие, словно черная сталь. Они оплетали голову Брента колючим венцом.

– Клятва, – догадалась она. – Ты дал клятву жизни кому-то, кто обладает правом карать и миловать.

– Увидела-таки, – тот мрачно усмехнулся. – Теперь сама все понимаешь.