Алина Углицкая - Невеста эльфийских кровей

Но стоило прикоснуться, как ладонь пронзила глухая вибрация, будто идущая через трон откуда-то из-под земли. Прострелила руку до самого плеча, заставив девушку вздрогнуть всем телом. Охнув, Ринка отдернула пальцы, и после этого уже не смела трогать артефакт.

Вот и сейчас рядом с троном оставалось пустое пространство, словно все собравшиеся в зале по молчаливой договоренности старались держаться в стороне от него.

К трону вели пять широких ступенек. На самой верхней располагались кресла поменьше – вероятно, для королевы, принцев и принцесс. Они пустовали.

Вторая предназначалась для высших сановников. Одно из кресел на ней занимал Лиатанари. За спинкой его сиденья стоял слуга-человек, а рядом, в соседнем кресле, расположился Тессиль, пощипывая гроздь винограда.

Смолкнувшая толпа расступилась, пропуская девушку. Родовитые эльфы, бдящие чистоту крови и так радеющие о ней, склонили головы перед полукровкой, позволяя ей пройти к возвышению. Ринка на секунду замерла, поймав на себе хмурый взгляд регента, но потом, опомнившись, присела в глубоком реверансе. Золотая парча растеклась вокруг нее жарким пламенем, переливаясь в сиянии магических светляков.

«Надеюсь, я ничего не перепутала», – мелькнула нервная мысль. Последние дни Ринка только и делала, что зубрила дворцовый этикет, не желая опростоволоситься на балу, да учила придворные танцы. Ей казалось, осечки быть не должно, но сейчас, под пронзительными перекрестными взглядами, она вдруг растерялась.

Минутное замешательство – и по залу побежали тихие шепотки. Но тут же смолкли, стоило регенту встать.

Лиатанари неспешно поднялся.

Наказывая брата за предательство и отправляя его дочь в вечное изгнание, он даже подумать не мог, что эта девчонка станет для него важнее собственной жизни. Не думал, что настанет день, когда он будет искать племянницу и молиться всем богам, чтобы она оказалась жива и здорова. Что отправит за ней лучшего воина Эльвериолла. И что добровольно, своими руками, вернет ей то, что сам же и отнял.

Но теперь он готов был отдать ей все, что она ни попросит. Что угодно, лишь бы Эландриль выжил.

Только она не просила ничего, кроме того, что и так должно было принадлежать ей по праву.

Это настораживало. Рив давно не верил в бескорыстность. Он был политиком и знал, что у всего есть цена. И он готов был ее платить. Но девчонка…

За все это время она так и не назвала своей цены. И Рив терялся, пытаясь просчитать ее, понять цели, мотивы.

Единственный раз, когда она пришла просить за Брента, ему показалось, что он понял ее. Нашел слабое место. Но уркх и эндиль? Да нет, это просто девчоночья блажь! К тому же, уркхи находились в подневольном положении, а если учесть, что это грозные, неутомимые воины, способные сражаться даже со смертельными ранами, то Тессиль несомненно был прав, когда рекомендовал запретить им вход в столицу.

Рив в сотый раз мысленно поблагодарил рыжеволосого эльфа. Это он сохранил имя дочери Алиэрна, будто знал, что однажды она понадобится. Он отыскал в королевской сокровищнице брачные артефакты, связующие истинные половинки. Он нашел того единственного мага, что смог опознать проклятье на эльканэ и указать на лечение…

И вот, по иронии судьбы, заказчик проклятья давно уже мертв, источник так и не найден, а единственным лекарством, способным спасти эльканэ, оказалась кровь этой девчонки.

В абсолютном молчании, не отрывая глаз от склоненной девушки, Рив Лиатанари сошел вниз по ступенькам и замер над ней.

Следом за ним спустился слуга, держа перед собой бархатную подушку. Там покоился серебряный венок в виде переплетенных листьев и плодов лесного ореха – символ герцогства Джиттинат, и лента из пурпура, окаймленная таким же рисунком.

Ринка ждала, не поднимая головы, как предписывал этикет. И нервничала. Рив это отлично видел: жилка на ее шее билась, как сумасшедшая.

А он смотрел на нее, чувствуя себя все отвратительнее с каждой минутой.

Когда-то он собственными руками убил ее отца. Своего брата. И как бы ни пытался все эти годы врать самому себе, но боль потери была все так же свежа…

Пауза затягивалась. Становилась непростительно долгой.

Гости начали переглядываться, даже Тессиль выжидающе приподнял рыжие брови.

Рив кинул на толпу быстрый взгляд, а потом обеими руками взял с подушки венок. Ему пришлось нагнуться, чтобы водрузить украшение на голову Ринкьявинн.

Девушка вздрогнула. Подняла голову и глянула на него.

В ее глазах читалось признание. Искреннее, без малейшей примеси фальши.

Изменившимся голосом, с трудом пропихивая слова сквозь горло, будто это были осколки стекла, Рив произнес:

– Поднимитесь, Ринкьявинн Джиттинат. Наследнице древнего рода негоже склоняться так низко…

Бал продолжался почти до утра. Музыка стихла только с рассветом, но еще долго парочки бродили по опустевшему залу, обсуждая последние события.

Теперь, когда пришлая полукровка стала герцогиней, единственной владелицей титула и земель, принадлежавших некогда могущественному роду, вокруг нее моментально образовалась толпа придворных, желающих засвидетельствовать своё уважение. Конечно, среди эльфийских вельмож были и те, в ком текла человеческая кровь. Но их родители сочетались законным браком. И родством с людьми не гордились, его не выставляли напоказ и уж тем более не преподносили как достоинство.

А этой Джиттинат, похоже, было абсолютно плевать на мнение Света.

Плевать на скандальное прошлое ее семьи, на отца-отступника и на мать-человечку, даже на то, что она так и осталась бастардом!

Последний факт передавался из уст в уста с выражением тихого ужаса. Как же так! Эллевиан эльканэ – незаконнорожденная! Их будущая королева – ублюдок! Неслыханная дерзость!

Ринка стойко делала вид, что не замечает косых взглядов и алчного пламени в глазах тех, кто еще недавно обходил ее стороной.

Записная книжка новоиспеченной герцогини ломилась от имен светлейших аэров, мечтающих повести ее в танце. Юные, постарше и совсем старики, но все холостые и родовитые, теперь они искали ее внимания.

Первый танец ей пришлось отдать регенту. Не то чтобы Ринка была против, просто не ожидала, что этот вечно хмурый эльф, смотревший на нее свысока, станет ее партнером и откроет с ней бал.

Когда Рив склонился перед ней и протянул руку, она вспыхнула до корней волос. Потом, закусив губу, вложила ручку в его ладонь.

Он вел ее так осторожно, словно она была фарфоровой статуэткой. Держался на расстоянии вытянутой руки и с таким видом, точно проглотил палку. Это было смешно и нелепо. И Ринка не выдержала. При очередной смене фигур заявила ему: