Сергей Михайлов - Беглецы

Вдоль берега, действительно, шла гнедая кобыла Алмаз, время от времени поглядывая на лодку, где плыла её хозяйка.

- Хорошо, плывем, - буркнул Радан. - Но мне обязательно, надо встретиться с Корадом. Вы сами знаете.

Хотя нынешнее путешествие вело его туда, куда он, в конце концов, планировал попасть, но пергамент в рукаве не давал ему покоя. Скорей бы отдать его Кораду и тогда можно будет думать о другом.

- Плывем! - вдруг весело выкрикнул Лео. - Я хочу увидеть море! Мои предки когда-то приплыли оттуда.

- Плывем, - еле слышно поддержал всех и Горзах. Правда, в его голосе совсем не было энтузиазма. Для него и Белая была огромной водой, на которой невозможно жить, что уж говорить о море.

- Вот и хорошо, - Хазимай ласково улыбнулась всем. - У нас все получится. Ведь мы команда, правда, капитан?

Соболь широко улыбнулся в ответ, прищурил один глаз - так, по его мнению, должен выглядеть старый морской волк, и крикнул:

- Эй, на палубе! Не зевать! Наш корабль идет к морю!

***

Конец первой книги

Разрушители пророчеств

книга вторая

Тень над миром

История первая

Тень. Река. Хазимай и Радан.

Она поднялась неслышно, шагнула из темного угла и сразу оказалась в центре. Разломанные, перевернутые неведомой силой, каменные скамьи амфитеатра, были единственными свидетелями её появления. Каменная белка, давно живущая в этих развалинах, выскочила было из-под камня, но почувствовав опасность свистнула и хотела нырнуть обратно. Однако, скрыться она не успела - мгновенно вытянувшаяся, серая, полупрозрачная рука схватила зверька. Белка обреченно заверещала. По мере того, как она приближалась к бесплотному лицу призрака, её глаза все больше вылезали из орбит.

Тень открыла темный провал, обозначавший рот и сунула туда голову зверька. Верещание смолкло. По серому лицу и дальше по рваной туманной хламиде, на пол побежал тоненький ручеек крови.

Сквозь полупрозрачную кожу было видно, как вдруг появились и начали набухать вены и капилляры. Тень стала проявляться, все больше становясь похожей на человека. Женщину. Необычно высокого роста.

Она становилась все более реальной - тело и одежда разделились. Бледное почти белое лицо с черными бездонными глазами, ярко-красные губы и, как обрамление, копна густых черных волос. Однако несмотря на обретение тела, чувствовалось, что настоящей жизни в призраке еще нет.

- Госпожа, я приготовил...

Через загроможденный проход на пятак сцены быстро прошла еще одна фигура - мужчина в таком же сером плаще с наброшенным на голову капюшоном. В его руке бился и верещал заяц. Пришедший перехватил левой рукой беднягу за уши, а правой полоснул его по горлу черным кривым кинжалом. Не обращая внимания на кровь, залившую руки, подал еще дергавшуюся тушку, призраку.

Женщина схватила зверька и жадно впилась ртом в окровавленное горло. Гость отвернулся.

Через несколько секунд, когда с зайцем было покончено, в лице призрака вновь произошли перемены - на щеках заиграл румянец. Плащ из туманного, тоже превратился в обычный шерстяной.

- Что, не нравится? - вытирая рукой окровавленный рот, спросила женщина.

Мужчина вдруг повалился на колени.

- Прости, госпожа, - в его голосе звучал неподдельный страх.

Та помолчала, по лицу было видно, что она упивается ужасом человека.

- Ладно, вставай, - милостиво разрешила она. - Рассказывай, что с пергаментом.

Гость медленно поднялся и не поднимая головы, тихо произнес:

- Он до сих пор у того человека.

Красивое лицо женщины исказило злобой:

- Ты понимаешь, что говоришь? - прошипела она, её рука потянулась к горлу собеседника, но она сдержала себя.

- Прости, Великая, - опять взмолился человек. - Ему помогают боги. Он всегда уходит из наших рук.

- Я тебе говорила, что это будет непросто! Этот кусок кожи может перевернуть всю историю.

Она замолчала отвернулась и оглядела разрушенный амфитеатр.

- Я не позволю, чтобы это повторилось опять, - колдунья обвела рукой вокруг. - Но, если это случится, ты будешь первым, кто пожалеет о том, что появился в этом мире.

Голос её набирал силы, а мир вокруг наоборот, словно умирал - воздух не двигался, краски осени совсем потускнели и мир словно посерел. Голова мужчины склонялась все ниже.

- Три дня! - громом раздалось над развалинами. - Три дня и все! Это последний срок!

Мужчина быстро закивал и попытался вставить слово:

- Я отправил тысячу орков и самого...

- Я не хочу знать, что ты для этого делаешь, - прервала Вогалка, теперь ясно было видно, что это женщина из истинных людей. - Я хочу знать, что мой пергамент у меня!

Уходи, - она вдруг резко сбавила тон, её фигура опять начала размываться. - Мое время вышло...

Человек быстро, чуть не бегом шел по заваленному проходу. На ходу он лихорадочно потирал засвербевший шрам на правой щеке и зло шептал:

- Убью Хорузара!

Сельфовур давно понял, что пергамент, который так тревожит тень Зерги, имеет над ней какую-то власть и сначала сам хотел завладеть им. Однако, как только он первый раз коснулся Искателем этого артефакта, понял, что это не для него. Искатель и пергамент вместе так усилили друг друга, что Сельфовур - считавший себя - и не зря - одним из сильнейших магов этого мира - потерялся. Лишь с великим трудом он разорвал связь. И это, когда артефакты находились за сотни километров друг от друга. Представив, что будет, когда они окажутся рядом, он навсегда зарекся сам приближаться к пергаменту.

Маг часто проклинал тот день, когда он впервые коснулся Искателя. Однако, эти проклятия быстро иссякали - стоило только ему подумать о том, кем он был до этого и кем стал сейчас. Ведь по настоящему сильным он стал только после обретения этой невзрачной глиняной безделушки. Хотя он не любил это вспоминать, но еще десяток лет назад он был обычным магом средней руки. И так бы и остался им, если бы не случай. Теперь он уже не считал это случайностью, в его сознании это было закономерностью, боги выбрали его, чтобы править этим миром.

Сколько он себя помнил, он всегда стремился к власти. Еще ребенком, в детских играх, он всегда, где хитростью, а где кулаками, добивался роли командира. Но постепенно, он понял, что его постоянное желание быть главным, отталкивает от него людей и мешает ему. Мозги у него были, и он сообразил, что для того, чтобы повелевать людьми, совсем необязательно быть главным. Он рано - гораздо раньше, чем остальные дети понял, что оставаться в тени гораздо выгодней, чем всегда быть на виду. И тайная власть ничуть не менее сладка, чем явная. Он и стезю мага выбрал из-за этого - возможность незримой власти над людьми.

Его отец - торговец средней руки - всегда хотел, чтобы дети выбились в 'люди' и, после того как сын заявил, что хочет пойти в ученики мага, огорчился. Он мечтал, что единственный сын продолжит его дело, но по размышлению решил, что у мага возможностей стать великим больше, чем у торговца. Обычное заблуждение родителей, считающих, что уж их-тодети точно добьются успеха. Обычно трезво мыслящий, он в данном случае забывал о том, сколько на улицах бродит магов, умеющих только заговорить больной зуб, да и то не всегда. На этом поприще кроме желания нужен был еще и талант, как, впрочем, и везде.