Светлана Иванова - Рожденная Огнем [СИ]

— Куда-то собралась? — зевнул эльф, подпирая голову рукой.

— В Посс.

— Рехнулась? В голове раздался резкий свист. Я зажала уши, хотя точно знала, что это не способно спасти от громкого звука. Ничто не способно. Фьеллис прижал руку к губам.

Свист усилился в разы, но через несколько секунд оборвался. Звенящая тишина поглотила все вокруг. Голова болела, но сознание прояснилось.

— Все еще куда-то собираешься? — уточнил Фьеллис, укладываясь обратно на подушку. Откуда появилось желание идти в Посс, ведь еще недавно голова была забита страхами перед этим местом? Почему хотелось бросить все и бежать?

— Нет.

— Ну вот и отлично. Тогда спи и не мешай другим. И окно закрой. Я захлопнула створки и взглянула в непроглядную тьму. Желание идти в Посс не исчезло. Просто не ощущалось так же сильно, как прежде. Присев на край кровати, я провела рукой по шее. Кожа заметно воспалилась. Эльф снова использовал свою удавку. И после этого он будет говорить, что эльфийская магия не вредит людям? Наутро мы снова были в пути. Ночные приключения оставили на моем лице неизгладимый след от явного недосыпа, а на шее тонкую красную полосу, напоминающую ошейник. Я то и дело пыталась поднять ворот куртки как можно выше, скрывая появление отметины на коже и надеясь на ее скорое исчезновение.

— Мог бы подняться и остановить руками, а не удавку накидывать… — в который раз бурчала я, косясь на эльфа, который сидел в седле с абсолютно невинным видом.

— А если б не успел, собирал бы твои кости под окнами, а потом закапывал там же? Ну уж нет, ты мне еще денег должна, помнишь? А мертвяки, как известно, долги не отдают.

— Тебе лишь бы о золоте думать, алчный остроухий! — я резко дернула поводья, уводя Чернавку подальше от Посса. В голове снова появилось необъяснимое желание встретиться с Флорианой. Еще через два дня, не дойдя до Артемяга всего ничего и даже разглядев на горизонте каменные стены города, мы свернули с наезженного тракта на узкую проселочную дорогу, плавно спускающуюся к реке, вдоль которой, спрятанная за редким подлеском, расположилась маленькая деревенька Гришки. По улицам бегала голопузая ребятня, гоняясь за спущенными с цепи собаками, так что не понятно было кто должен охранять жилища — оскалившиеся детишки или поджавшие хвосты псы, что в ужасе прятались под скамейками. Женщины, вернувшись с речки, развешивали настиранное белье на длинных, привязанных между деревьями веревках. Мужчин же видно не было. Спешившись, мы за десять минут неспешным шагом обошли всю деревню, вернувшись к началу. Выискав наименее занятую хозяйку, что закончив с бельем, направилась в дом, мы расспросили о маге. Женщина перекрестилась и сплюнула на землю. Мы едва успели убрать ноги.

— Сгинул, небось, в лесу, окаянный. Наши мужики его погнали уже дней семь как.

— А где они, мужики-то ваши? — заискивающе поинтересовался эльф, почти получив по лицу грозно вскинутым на плечо сырым полотенцем.

— На службе в городе да на полях. Монетку домой зарабатывают, а не брехают попусту как некоторые, — бросила женщина, порываясь идти дальше.

— А скажите, любезная, — я выловила ее руку, огребая тяжелым тазом по пальцам и заканчивая фразу уже хрипящим шепотом. — Переночевать есть где?

— Нет, — отрезала женщина, разворачиваясь и уходя в дом. Со слезами на глазах я взглянула на эльфа, демонстрируя сразу пять отбитых железным тазом пальцев. Тот лишь улыбнулся и пожал плечами. Решено было остаться в близлежащем лесу на ночь, а с утра попробовать себя в поисках пропавшего неделю назад мага. Ну, или того, что от него оставили дикие звери. Мы отошли на почтительное расстояние от негостеприимной деревни, чтобы костер не привлекал излишнего внимания, и расположились недалеко от журчащей реки. Не пожелав опробовать воду, где еще недавно стиралось грязное белье, эльф нашел где-то родник и подвесил заполненный котелок над огнем, закидывая душистые травы, наполнившие свежесть леса новыми нотками. За последние дни пришлось спать на земле ни один раз, ведь, как объяснял эльф, его казна не бездонна, а вскоре и мешка, обещанного за мою голову, станет недостаточно, чтобы расплатиться со всеми долгами. Поэтому принесенные из леса еловые ветки, сваленные у костра, уже не казались мне чем-то страшным и неудобным, и я просто постелила на них покрывало, таящееся в одной из чересседельных сумок, и привычно завернулась в него целиком.

— Эй, Лис, спишь?

— Сейчас назойливый комар умолкнет, и сразу буду. А не умолкнет сам, придется помочь.

— Мне все-таки покоя не дают твои слова… О женщине, из-за которой тебе пришлось покинуть Сирос-Дир, — я осторожно приподнялась на локтях, вслушиваясь в мерное течение реки и шелест потревоженных ветром листьев.

— Ты ведь не отстанешь? Я отрицательно покачала головой, но Фьеллис не мог этого увидеть, лежа спиной к костру и ко мне. Эльф надолго замолчал, и казалось, даже перестал дышать, но все же заговорил снова.

— Когда-то я был молодым и наивным. Верил, что где-то ждет светлое будущее и любовь, ради которой можно пожертвовать всем. Но потом пришла война, — шепнул Фьеллис. Пришлось максимально напрячь слух, чтобы не упустить ни единого слова. — Мой первый опыт в бою был просто ужасным. Полегло столько наших товарищей, и лишь треть смогла вернуться домой, к семьям. Я не смог защитить тех, с кем сражался бок о бок, своих братьев по крови, и чувствовал себя просто мерзко. Именно тогда я решил, что не достоин стать счастливым, полностью посветив себя войнам. Я был просто жалок. И тогда же встретил ее. Ту, чья улыбка могла растопить сердце любого, но досталась мне. Она каждый день твердила, что все достойны счастья, и я не являюсь исключением. И в какой-то момент мне захотелось поверить в это. Неудивительно, что я влюбился в это невинное создание. Сейчас-то я понимаю, насколько глуп был тогда… Послышался нервный смех, и мне стало немного страшно за душевное состояние друга. Стоило ли ворошить прошлое, что он так старался скрыть? Голос эльфа, поначалу бывший то грустным, то нежным, когда он говорил о таинственной девушке, звучал насмешливо и дерзко.

— Я всегда думал, что она мечтала о семье и детях. Но я постоянно пропадал на поле боя, оставляя ее в одиночестве. А потом, после того, как война разделила народы и заставила выбирать эльфов на чьей стороне они хотят находиться… — Фьеллис снова усмехнулся.

Последовавший за этим долгий вздох был слишком вымученным. — Только тогда я узнал, что она не так невинна, как я себе представлял. И почему я всегда видел ее в ангельском обличии, окруженную цветами?

Она оказалась сущим демоном, что на дух не переносил людей! Как оказалось, единственным, что ее не устраивало в том, что я ухожу сражаться, это то, что она не идет вместе со мной! Являясь дочерью потомственных воителей, из поколения в поколение передающих свои великолепные навыки сыновьям, она завидовала братьям и всегда хотела сражаться. Причем с людьми! Я растерялась. История любви, что я готовилась выслушать изначально, готовясь утирать слезы (ведь начиналась она именно так), превращалась во что-то совершенно непонятное.