Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

На площади выстроились всадники, барабанщики, жрецы. В стороне тянулась вереница машин, крытых брезентом. Широкие колёса доставали до пояса рослого мужчины.

При таком скоплении лошадей и людей Малика не сразу заметила паланкин из красного дерева, напоминающий миниатюрную карету: с дверцей и окнами, закрытыми шторками.

— Можно тебя обнять? — прошептала она, глядя на своих охранителей, стоявших возле носилок.

— И на этом закончится моё бесславное правление, — усмехнулся Иштар и направился к жеребцу, похожему на коптящее пламя: огненный корпус, чёрные грива и хвост.

Малика забралась в паланкин, раздвинула на окнах шторки. Прозвучала команда: «Шэрэм!», и процессия тронулась в путь.

Шествие возглавляли воины-барабанщики, задавая темп утробным барабанным боем. За барабанщиками шагали знаменосцы, держа флаги Лунной Тверди и Ракшады. За ними ехали Иштар и Хёск. Воины-носильщики несли паланкин. За носилками следовали две сотни всадников. Шествие замыкали машины.

Процессия долго кружила по улицам столицы. Выстроившись вдоль заборов и стен домов, горожане хлопали ладонями себя по груди в ритме барабанного боя. Малика не сводила глаз с Мебо, Драго и Луги, идущих сбоку паланкина. Не чувствовала ни тряски, ни раскачивания — от счастья она парила над землёй. За окном появилась площадь, в центре — фонтан в виде каскада белых чаш. На краю площади — мраморный горельеф… Они вернулись к дворцу.

Процессия продолжила путь вдоль панорамы грандиозной битвы. За горельефом последовали барельефы, которые перетекли в настенный ажурный рисунок. За окном проплыли массивные двери. Вполне возможно, что это вход в витражный коридор, ведущий в Приют Теней.

Площадь закончилась. Колонна двинулась вверх по склону песчаного холма. Наконец барабанный бой затих, всадники спешились. Выйдя из паланкина, Малика поняла — они на вершине бархана.

Внизу блестела тёмно-синяя гладь озера, имевшего форму серпа. Ближний берег был покрыт песком, белым, как соль. Противоположный берег утопал в зелени. Вдали, над деревьями, возвышалась ажурная стена дворца и отливающая серебром ломаная крыша. Кто придумал располагать окна с внутренней стороны здания? Жить рядом с оазисом и не видеть эту красоту — настоящее кощунство.

Малика оглянулась и зажмурилась от белизны пустыни. Нижний край солнца уже скрылся за алыми горами на горизонте, и казалось, что от лимонного диска откусили несколько кусков.

— Там Алые Пески, — проговорил Иштар, подойдя к Малике.

Она вновь устремила взгляд на оазис.

Вытянув руку, Иштар указал на дальний конец озёрного серпа:

— Там из-под камней бьёт родник. Покажу тебе утром.

— Мы остаёмся? — прошептала Малика.

— В святых местах ритуалы проводят ночью.

— Можно спуститься к воде?

— Мы с тобой всю ночь будем ходить вокруг озера. Ещё надоест.

— Здесь жил народ Живых Песков, — сказал Хёск, вынырнув из-за плеча Иштара, и поведал историю, которую Малика слышала от Кенеш. Как отец Ракшады — предводитель народа Живого Песка — прогнал племя Ташрана. Как на селение напали кочевники. Как Ташран вернулся, чтобы насладиться местью Бога, но увидев юную Ракшаду, восхитился её храбростью и помог отбить оазис у захватчиков.

Пока Хёск говорил, воины возвели три шатра. Два — из белого шёлка — для шабиры и хазира. Третий, фиолетовый, для верховного жреца. Малика с бóльшим удовольствием посидела бы на вершине бархана, любуясь оазисом, однако Хёск попросил её уйти в палатку. Он словно чувствовал, что шабира горит желанием побеседовать со своими людьми.

Внутри шатра было не так жарко, как снаружи. Ветер играл витыми шнурами, окаймляющими полог, раскачивал золотые кольца. От кувшина, установленного сбоку от входа, исходил запах благовоний. Лежа на ковре, Малика рассматривала браслеты и изнывала от жажды: перед ритуалами запрещено есть и пить.

Сначала тишину ничего не нарушало, будто даже лошади впали в спячку. Затем послышался слабый пересвист, и вскоре мир наполнился звуками. Надев чаруш, Малика заправила края под цепь с кулоном и выскочила из шатра.

Долгожданная прохлада пробудила природу. В последних лучах солнца парили птицы, над гладью озера носились серебристо-голубые стрекозы, из воды вскидывались рыбы, в зарослях шебаршили зверьки. Но самым удивительным было то, что за спиной догорал закат, а впереди, над дворцом, отливала слюдяным блеском огромная луна.

Воздух стремительно темнел — ещё одна особенность Ракшады. Только что было светло — несколько раз моргнул, а над головой уже густо-сиреневое небо, продырявленное астрами-звёздами.

Какая-то птица издала запоздалый крик и всё затихло. Неожиданно раздался барабанный бой, слабый, мягкий, как удары спящего сердца. Зазвучал приглушённый речитатив. Малика обошла шатёр и присоединилась к стражам, наблюдающим за ритуалом.

Воины и барабанщики, образовав два круга, двигались в разных направлениях. Стоя в центре, Хёск воздевал руки к луне и читал молитвы на древнем языке. Сложнейшая интонация отражала его возвышенные чувства и приводила людей в благоговейный трепет.

Луна становилась ярче, голос Хёска крепчал, кони беспокойно всхрапывали, нарастающий бой барабанов долетал до стен дворца и возвращался раскатистым эхом. Малика посмотрела по сторонам, надеясь увидеть Иштара.

— Я здесь, — прозвучало за спиной.

Малика кивком указала на жреца:

— Что он делает?

— Разговаривает с духами, которые прошли все перевоплощения и обрели вечную жизнь.

— Что он им говорит?

— Просит поделиться со мной мудростью.

Малика посмотрела через плечо. Иштар выглядел серьёзным, сосредоточенным. Значит, шутить по этому поводу не стоит.

Барабаны грохотали уже второй час, Хёск не умолкал ни на минуту. Круги из человеческих тел вращались в сумасшедшем темпе. Иштар взял Малику за плечи и повернул её лицом к оазису. Чёрная гладь озера затягивалась искрящейся плёнкой, словно со дна всплывали крупицы серебра. Когда на поверхности воды не осталось ни одного тёмного пятнышка, Иштар жестом позвал Малику за собой и начал спускаться с бархана.

Внизу было прохладно и особо чётко чувствовалось сотрясение воздуха, сотворённое религиозной оргией. Шагая за Иштаром, Малика смотрела на мерцающую гладь водоёма. Видимо, гул, бой и вибрация голоса Хёска разбудили живущие на дне организмы.

Серебряное озеро напомнило изумрудный залив в Смарагде. Только над Смарагдом никогда не светят звёзды, там звенит тишина, и чтобы увидеть свечение — необходимо войти в воду.

Иштар и Малика раз за разом обходили озеро.

— Может, ты сам походишь, а я посижу? — спросила она.

— Прерывать молитву нельзя, — бросил Иштар через плечо.