Купава Огинская - По темной стороне [litres]

– С чего ты взяла? – спокойно спросил мой кошмар.

– Светлые пришли от меня избавляться. Живая я опасна, а сотрудничать ты не захотел. И уж если Мирай не пожалела одну свою жрицу, сделав ее бомбой…

Темный удивленно на меня покосился, но уточнять, что такое «бомба», не стал. Видимо, примерно представлял, что я имею в виду, и этого было достаточно.

– … то почему бы ей не пустить в расход еще парочку, чтобы сжить меня со свету?

Раяр ответил не сразу. Мы успели пройти мрачный зал с большими окнами, всегда укрытыми шторами, и начать подъем по очередной лестнице, когда он таки соизволил заговорить:

– Ты не найдешь этого в книгах, в основном потому, что данная информация считается кощунственной и усиленно замалчивается, но Рассах и Мирай не просто так считаются сестрами. Сила одной множит силу другой. Они нужны друг другу, чтобы не потерять свою власть. Когда мы усыпили мать, Мирай так же лишилась некоторой части своих сил. Сейчас она уже не способна на многие вещи, что были доступны ей во времена правления Изначальной Тьмы.

– Тогда почему она хочет меня убить? Почему бы не пробудить во мне Рассах и не вернуть прежнюю мощь?

– Пусть сейчас Мирай лишена былого могущества, но все еще сильна и считает Излом по праву своим. Теперь она его единоличная владычица.

– Но вы же ей не поклоняетесь.

Раяр усмехнулся.

– Так же, как не поклоняемся матери.

– То есть убить меня на расстоянии она не может? – дотошно уточнила я, недоверчиво щурясь.

– Да, – уверенно кивнул он. Весь такой суровый, собранный, глядящий прямо перед собой. Ну такая же лапочка!

Он вздрогнул, когда я, обняв его за шею, прижалась щекой к его щеке:

– Живем!

– Яна, ты не могла бы меня отпустить?

– Ты же сам хотел положительных эмоций, – удивилась я. Он вздрагивал от моих прикосновений и совсем уж ощутимо дернулся, когда я потерлась о его щеку. – Вот и приятного тебе аппетита.

– Слишком много, – прошипел он, резко остановившись.

– Это еще не много… – Звонкое «чмок!» разнеслось по коридору, а мой совсем закаменевший кошмар, бездумно глядя прямо перед собой, пытался как-то примириться с мыслью, что его только что чмокнули.

А мне что? Мне хорошо. Облегчение такое накатило после известия о том, что Мирай мне бояться не стоит. Так сразу хорошо стало, и спокойно, и…

Еще одно «чмок!» Раяра просто убило. По крайней мере, он уже не просто шевелиться перестал, но даже дышать.

А у ног его начала сгущаться тьма, волнуясь и странно шевелясь, будто бы дыша за него. Мочалки, покорно бредшие следом за нами, бросились в разные стороны, тихо поскуливая.

Сначала я испугалась. Да и кто бы на моем месте не испугался? Стоит истукан истуканом и не дышит, и не шевелится, и не моргает даже.

– Ра-а-а-а-аяр? – позвала я тихо, легонечко похлопав его по щеке. – Ра-а-а-аяр?

А он не отзывался. И не шевелился. И ладно бы просто не шевелился, но ведь ни вдоха, ни выдоха… только сердце быстро бьется. Надрывно так.

И вот если бы не это «тум-тум-тум», у меня бы уже случилась истерика, а так я была почти спокойна. Только нервничала немного и готова была расплакаться.

– Ра-а-а-а-аяр?

Отмер он секунд через тридцать. Сипло вздохнул, проморгался и заторможенно посмотрел на меня.

А я уже все, я едва сдерживалась и готова была оглушить его истеричной волной бесконтрольного страха.

– Ты что? – хрипло спросил он.

– Нехило тебя накрыло, – прошептала я, борясь с дрожью в голосе, – точно бракованный. Совсем. Как же ж тебя любить-то, увечного такого? Ты же от моей любви скопытишься.

Медленно покачав головой, он уверенно сообщил, что не собирается «скопычиваться», что бы это ни значило.

– Мне просто нужно привыкнуть.

– Привыкнуть, – проворчала я, пряча лицо у него на плече. Стыдно было признаваться, но я за него действительно испугалась. – Если ты вот так собираешься привыкать, то я против. У меня нервов столько нет, чтобы такое терпеть. Что это вообще было?

– Я пытался тебя не съесть, – просто ответил он.

И вот это вот создание мне предстояло любить…

Раяр – лучшее, что только могло случиться со мной в этом мире!

Это я поняла в третьем часу ночи, проснувшись оттого, что ко мне кто-то прижимался своим ледяным телом.

– Теплая, – нежно прошептали сзади, – мягкая.

Хищник велел мне сидеть в своих покоях безвылазно, он был уверен, что Айана сюда не сунется. И вот вопрос: мой кошмар свою сестру совсем плохо знает, что ли?!

Она не только сунулась, она еще и в кровать ко мне забралась. И даже не постеснялась лезть со своими холодными обнимашками. И плевать ей было на запреты Раяра, на мое недовольное сопение и в принципе совершенно ненормальную ситуацию.

В смысле, в последний раз с посторонней девицей в одной кровати я спала в четырнадцать лет, в летнем лагере, потому что ее бросила любовь всей ее жизни, с которой они были знакомы аж целых десять дней, и спать в печальном одиночестве ранимая барышня категорически отказывалась.

А у этой сосульки какое горе приключилось, раз она решила ко мне нагрянуть?

Мочалки, приученные спать в ногах и не лезть на подушку, растерянно закурлыкали.

Кто-то, кажется, это был Бося, свалился на пол и припустился прочь, забавно цокая когтями по полу. Дося осталась на кровати, ободряюще сжав через одеяло мою ногу.

Внимания на странное поведение моих мочалок Айана не обратила, продолжая беспечно меня тискать. И очень зря, должна я заметить. Очень зря она не вспомнила, кто создал моих чудищ и чьи приказы они выполняли.

– Ты не спишь, – прошептала ледышка. Она терлась о мои волосы, жамкала мои бока и вообще вела себя, как счастливый наркоман под убойной дозой, а я мерзла и не знала, что делать. – Я же чувствую.

– А я чувствую, как могу заработать обморожение. Вы не могли бы отодвинуться?

– Зачем? – наивно удивились сзади. – Мне все нравится.

– А мне нет. И вашему брату тоже очень не понравится, когда утром он найдет мой окоченевший труп.

– Ну поругает немного, – пожала плечами Айана, ткнувшись холодным носом мне в шею и обдавая горячим дыханием кожу. Просто мозгозакручивающий контраст, должна признаться. – Я привыкла. Когда мать еще правила нашими землями, он часто меня ругал… чтобы не пришлось ей.

И от последних ее слов повеяло какой-то старой, пыльной, но все равно пробирающей до костей жутью. Я не знала, как именно наказывала своих детей Рассах, но что-то мне подсказывало, что Раяр таким своеобразным образом оберегал свою единственную сестрицу. Та это понимала, ценила и была крайне благодарна за защиту.

– Но я-то жить хочу.

– Не бойся, я тебя не убью. Что бы Раяр обо мне ни думал, я умею держать себя в руках. И меньше всего мне хотелось бы его расстраивать. Поэтому ты будешь жить. – Очень обнадеживающе, ничего не скажешь. – Я просто немного погреюсь и уйду. Пусть это будет нашей маленькой тайной, ладно?