Купава Огинская - По темной стороне [litres]

Сначала я встала, чувствуя, как мягко проминается под пятками мох, такой мягкий и очень приятный, но просто до безобразия влажный. Потом выругалась, громко и от души. Вспомнила все матерные слова, которые знала и которые подошли бы к данной ситуации. Собственно, на этом мой запал и угас. Как здесь оказалась, я не знала, как отсюда выбираться – также не имела понятия. Найдет ли меня здесь Раяр?.. Ну конечно, хотелось в это верить, но робкий оптимизм был безжалостно забит логикой и трезвым взглядом на жизнь.

– Мне кранты…

– Признаться, я думал, человечка Раяра будет более оптимистичной барышней, – раздалось насмешливое, и ко мне прямо из тумана шагнул Шэйн. Собственной персоной.

А тучи-то над моей головой сгущались все сильнее… Ну а я что? Хочет он оптимистичную барышню? Да пожалуйста.

– Здрасти, – радостно пропела я, спрятав подрагивающие руки за спину и крепко сцепив их в замок. Было у меня такое странное ощущение, что крыша моя конкретно съехала и держится уже просто на честном слове. Жаль, конечно, что тут психотерапевтов нету, мне бы не помешало записаться на пару-тройку десятков приемов.

– Девочка, – мягко позвал этот сумеречный, благосклонно глядя на меня.

– Яна.

– Девочка Яна, – усмехнулся он, – и что же ты делаешь здесь одна?

Выразительно оглядевшись, он миролюбиво поинтересовался:

– Раяр где?

Зачем он о хищнике вспомнил? У меня же так хорошо получалось держать себя в руках. А после этого вопроса руки просто безвольно разжались.

– Э-э-э… девочка, – удивленно позвал Шэйн, сделав ко мне один ма-а-аленький, неуверенный шажок. – Яна?

А Яна плакала, обессиленно опустив руки, не имея сил даже вытереть слезы.

– И что случилось? – хмуро поинтересовался он, убедившись, что все это взаправду и у меня действительно вялая истерика, что я не притворяюсь.

– Меня сектанты того… – голос сорвался, а меня затрясло, – испо-о-ортили.

Лицо у Шэйна забавно вытянулось, но он быстро взял себя в руки. И меня тоже в руки взял, чтобы вместе со мной ступить в туман, смешавшись с ним и полностью в нем растворившись.

Вышли мы уже около двухэтажного, весьма миленького домика, в котором очень уютно горел свет на первом этаже. Туда-то меня и потащили, чтобы я с приятным удивлением осознала, что Шэйн – шикарный мужик.

Чай, по крайней мере, он заваривал просто мастерски, и булочки в его доме были свежие и очень вкусные, и кухня такая уютная, очень обычная… безо всяких скелетов и цепей.

– Успокоилась? – поинтересовался этот замечательный нечеловек, подливая мне чаю и с умилением глядя на то, как я с аппетитом доедаю вторую булочку. Первую жевала с трудом, рыдая и икая, а сейчас вот успокоилась, распробовала и очень голодной себя почувствовала.

– Уфпокоилафь, – подтвердила, с интересом разглядывая кухню. Любовь местного населения меня уже даже не удивляла, Шэйна можно было считать оригиналом хотя бы потому, что черный камень он заменил на теплое, очень темное, но с явным кофейным оттенком дерево.

– Тогда рассказывай.

– А что тут рассказывать? – печально вздохнула я, протягивая ему руку над столом. – Поприветствуйте тьму, и вы сами все поймете.

Шэйн не поверил. Несколько секунд он в смятении всматривался в мое лицо, все больше поражаясь той уверенности, которую я испытывала.

– Да быть такого не может, – пробормотал он, ухватив меня за руку. Ладонь у него была теплая и такая… человеческая что ли. Широкая, шершавая, крепкая, успокаивающая такая.

– Тэс гелар.

Тьме я уже даже не удивилась, зато Шэйн подскочил, опрокинув стул, на котором сидел, но не выпустив мою руку, и витиевато выругался на мертвом языке.

– Кто с тобой это сделал? – спросил он сразу же, как сумел изъясняться понятными мне словами.

– Сектанты.

Море непонимания в серых глазах.

– Адепты.

И снова непередаваемый мертвый матерный язык и совершенно невероятное:

– Тебя нужно срочно благословить…

– И вы туда же?! – Я грохнула чашкой об стол, не обратив внимания на расплескавшийся чай. – Зачем благословлять-то сразу?

– Чтобы выжечь из тебя эту дрянь. – Ничуть не впечатленный моим возмущением, он протянул мне салфетку. Белую, что удивительно. Я так привыкла к черному, что несколько секунд просто разглядывала совершенно белоснежную ткань.

– А с ней жить я что, не смогу? Приспособилась бы как-нибудь.

– Твое тело может не выдержать, и Таргот знает, что случится, если сила выйдет из-под контроля…

– Так вы не обо мне беспокоитесь, да? Вы боитесь, что я вам катастрофу тут устрою и ваш увечный Излом окончательно крякнется. – Самое забавное, что мне даже обидно не было. Чего еще я могла ожидать от незнакомого мужика самой что ни на есть подозрительной наружности? – А что за Таргот такой? И почему он все знает? Раяр вот его тоже упоминал несколько раз.

Он собирался объяснить, я прямо чувствовала это, но, внимательнее ко мне присмотревшись, почему-то передумал.

– У Раяра спроси, пусть он тебя и просвещает. А я не нанимался детей плохому учить.

– Я вообще-то не ребенок.

Шэйн закатил глаза, но, вместо того, чтобы сказать какую-нибудь гадость, вернулся к важному:

– Допивай чай, мы отправляемся в Светлую империю.

– Н-н-не самая лучшая идея, – была вынуждена признаться я.

– Почему?

– Видите ли, в чем дело… Раяр тоже считал, что нам нужно к светлым, и даже до храма меня дотащил. Там и приготовления к благословению начали, и…

Я замялась, не зная, как ему объяснить, что я из храма сюда сбежала и, если он меня опять туда потащит, есть все шансы, что сбегу еще раз в какое-нибудь совсем неизвестное место.

– И? – поторопил он меня.

– И, собственно, именно поэтому я тут оказалась. Благословляться не хотела очень… вот.

Признание мое произвело фурор. Шэйн медленно поднял опрокинутый стул, так же медленно, с совершенно ошалевшим видом сел на него и только после этого выдохнул:

– Ты не могла переместиться самостоятельно. Сила не должна тебя слушать.

Смущенная его видом, я развела руками, чувствуя за собой какую-то вину:

– Ну вот она я, здесь. Сама пришла.

– Человек никогда…

– Слушайте, я же не просто человек, – возмутилась я, на короткое мгновение засомневавшись. А можно ли ему рассказать? Ну, а с другой стороны, охотник сказал, что я теперь для сектантов непригодна, и мне очень хотелось ему верить. – Я бракованный сосуд Рассах, вот.

– И что это значит? – нахмурился Шэйн.

– Понятия не имею, мне так охотник сказал. Я теперь бракованный сосуд Рассах, и сектантам… адептам больше не подхожу.

Недолго попрессовав меня тяжелым взглядом, но так ничего и не добившись, Шэйн несколько угрожающе процедил:

– Ясно.

Лично мне совсем ничего не было ясно, но я скромненько молчала, а Шэйн времени зря не терял. Нашептав что-то себе в кулак, он запустил в воздух вестника. Черная птичка, пару раз взмахнув крылышками, зависла на одном месте, будто бы разыскивая в пространстве адресата, а потом резко взмыла вверх, протаранив потолок и скрывшись с глаз.