Инесса Иванова - Избранница Серых холмов

Едва настал вечер, мы двинулись дальше. Тем же составом, что и раньше.

Уна замкнулась в себе и совсем не стремилась к разговору, впрочем, я была этому только рада. Мы сидели напротив друг друга в повозке, и каждая делала вид, что соперницы не существует.

Служанки Уны и вовсе смотрели испуганными пичугами, то и дело перемигиваясь между собой, зато моя верная старшая подруга-сестра Кхира заметно повеселела и разглядывала проплывающие мимо деревья, будто торговка, возвращающаяся с пустым обозом с ярмарки.

Арлен ехал на каярде позади повозки, он избегал меня, и против воли это расстраивало. Духи знают почему, но мне хотелось слышать его речь, даже если в словах не было ничего ободряющего. Мир погружался в воспоминания об ушедших, Мабон — это ещё и повод вспомнить предков, не по своей воле навсегда покинувших наши края.

Я знала, что фейри не могут разделить моей печали. Хоть мы с ними и жили по соседству, всё же различия в укладе и мыслях бросалось в глаза.

Многие из «славного народа» почитают за честь отправиться в холмы, чтобы навсегда поселиться в подземных чертогах. Говорят, там закатывают пышные пиршества, во время которых можно услышать дивные песни старого времени, настолько прекрасные, что у иных могло бы остановиться сердце, если бы в подземных чертогах не жили бессмертные.

— Долг есть долг, — говорил даже вечно довольный миром вокруг Маркус.

Проблема лишь в том, что мы с фейри по-разному понимаем это слово. Сесть на трон тоже мой долг, разве никто этого не видит?! Я последний осколок рода Леонориев, правивших Авелином многие тысячи лет.

Мать взяла с меня слово, что я не позволю нашей крови угаснуть, а теперь у меня нет ни малейшей возможности выполнить данное обещание. Разве оно не может считаться священным?!

— Я тут кое-что услышала, — зашептала Кхира, придвинувшись ближе и стараясь не смотреть на Уну. — У наших собратьев. В подземных чертогах любят весёлых и звонких, чьи голоса своей силой держат своды подземных залов.

— Тем более мне не следует туда спускаться, — усмехнулась я, но на душе мрачное отчаяние уступило место светлой печали. Чему быть, того не избежать ни зверю, ни прочему волшебному существу. Время Самайна ещё не пришло, земля не оделась в траур.

Я улыбнулась и положила голову на плечо Кхире. Мелиады не притязательны к роскоши, мы не требуем удобств больше, чем того требует необходимость, поэтому вскоре я заснула. И снилась мне душная ночь Белтейна, когда на исходе весны заключаются браки, чтобы связать руки двоих атласной лентой, а сердца — оковами брачной судьбы.

Проснулась я оттого, что повозка дёрнулась и остановилась. Вокруг было темно, но на востоке алела полоска начинающегося рассвета. Похоже, Ищейки приказали ехать всю ночь без остановки, чтобы поспеть раньше срока.

— Тише, арта, — сказала Кхира, тревожно озираясь по сторонам.

— Менгиры, — мрачно отозвалась Уна. Её голос громким эхом отразился от столбов-камней, напоминающих молчаливых часовых, разбросанных волею неведомого полководца вдоль дороги. — Тропы сидов проходят здесь. Скажите, арты, а почему нам надо ехать дальше?

Маркус и Арлен застыли от удивления, но вскоре подъехали ближе. Каярды недовольно косились на Уну и причмокивали губами, будто подумывали куснуть дерзкую мелиаду, посмевшую нарушить их мерную поступь.

— О чём вы говорите, арта? Поясните, — произнёс Арлен, дав приказ остановиться и чуть наклонившись к Уне.

— Мы всё равно окажемся у сидов, так к чему тянуть? — ухмыльнулась та. Глаза Уны приобрели странный блеск, будто она являлась порождением осенней ночи, родственницей невидимых существ, оберегающих тропы сидов.

— Передайте уже нас, и делу конец! — выдохнула дочь мачехи.

Ещё немного, и с ней случится истерика. Я видела это по тому, как кривился рот Уны, как судорожно вздымалась её грудь. И понимала отчаяние мачехиной дочки, ведь сама жила с ним на протяжении последних дней, выдавшихся настолько насыщенными, что голова отказывалась воспринимать случившееся.

Только я уже свыклась, испробовала все оттенки этого горького напитка, приготовленного самой судьбой. А Уна находилась только в самом начале невесёлого пира Духов, управляющих нитями наших жизней.

Я понимала её как никто и против ожидания не испытывала злорадства. Мы обе жертвы, и обе вольны чувствовать отчаяние, и всё же должны ехать дальше, пока повозка не достигнет конечной цели тягостного путешествия.

— Всё случится в свой час, — коротко ответил Арлен и посмотрел на меня. Наверное, хотел убедиться, что я не стану умолять. Но внезапно спросил:

— Вы не замёрзли?

— Нет, благодарю, арт.

Я посмотрела на фейри с удивлением. Разве его должно волновать, с комфортом мы едем, или нет? Главное — доставить живыми и невидимыми. Мелиады почти не болеют, если это не насланное проклятие.

— Хорошо. Поспите обе. Мы будем ехать быстро, нет времени останавливаться на постоялых дворах.

— Разумно, — кивнула я, а когда каярды Ищеек оказались настолько далеко, чтобы их всадники не услышали нас, произнесла, обращаясь к молча плачущей Уне:

— Чего тебе бояться? Сиды не берут тяжёлых. Признаюсь, что настояла на твоей поездке только из мести. А теперь я сожалею, что так поступила. Ты не виновата в моих несчастьях. Может, твоя мать, но не ты.

Служанки Уны уставились на меня с таким ужасом, будто я объявила, что являюсь фейри, только притворяющейся мелиадой.

— И как ты собираешься загладить свою вину передо мной? — всхлипнула дочка моей мачехи, посмотрев так же высокомерно, как это сотни раз о неё проделывала Жиннивер.

— Никак, уж не взыщи, — хмыкнула я в ответ. — Нас с тобой ждут у Серых холмов, и этого никому не поменять. Помогать тебе сбежать я не стану, да это и бесполезно. Самое безопасное — оставаться в повозке.

Уна внезапно затихла и опустила голову. Дальше мы ехали в полнейшей тишине. Вскоре все наши спутники, кроме нас с Кхирой и фейри, зорко смотрящих по сторонам, заснули.

— Вы такая молодец, что ей сказали! — прошептала моя темноглазая защитница. — Знаете, арта, вот сейчас я вам скажу: очень вы поменялись с тех пор, как мы уехали. Иногда гляжу на вас и диву даюсь. Сейчас вы всё больше напоминаете свою мать, бесстрашную и гордую королеву Нелу.

Я улыбнулась.

— Бесстрашную, говоришь? Вот сейчас и проверим!

Я подняла руку, чтобы привлечь внимание Ищеек. И загадала, что если первым подъедет Арлен, то сделаю всё, как задумала. А задумала я дерзость и глупость, хотя что терять тому, кто всё оставил далеко позади!

Маркус направил было каярда к повозке, но Арлен жестом остановил его и погладил своего коня по гриве, словно упрашивая сделать милость и прибавить шагу. Каярд фыркнул, встряхнул головой, но подчинился.