Эрин Моргенштерн - Беззвездное море [litres]

– Меня?!

Да, мистер Роулинс вы принесли сюда эту историю, спасибо, спасибо, история не была здесь очень давно, мы не можем запереть историю Гавани, которая забрела так далеко от нас, обычно мы поднимаемся вверх, вверх, а на этот раз мы спустились вниз, вниз, мы спустились сюда, чтобы подождать, и теперь мы здесь вместе с этой историей, не хотите ли чашечку чаю?

– Спасибо, нет, – отвечает Закери. Он смотрит на напольные часы в передней, с которых капает мед, на разрисованный циферблат, по которому плывет лодочка с совой и кошкой, а стрелки за минуту до полночи увязли в воске. – И как же мне выбраться-то отсюда? – спрашивает он.

Выбраться нельзя. Можно только вобраться. Вовне нельзя. Можно только внутрь .

– И что же случится дальше?

Дальше ничего нет, здесь нет, это конец, разве вы не знаете, что такое конец?

– Да знаю я, что такое конец, – говорит он. Спокойствие, окутывавшее его раньше, исчезло, сменившись жужжащим жужжанием возбуждения, и непонятно, исходит оно от пчел или еще откуда.

Что такое, мистер Роулинс, вам нехорошо, вы должны быть счастливы, вам нравится эта история, вы любите нас, вы наш ключ, вы наш друг, вы любите нас, вы сами написали, что любите.

– Ничего этого я не писал!

Писали-писали, вспомните, когда мы сделали вам кексы.

И тут Закери вспоминает, как зафиксировал свою вечную преданность и благодарность пером на бумаге и отправил ее вниз, кухонным лифтом, и как это было давно и бесконечно далеко отсюда.

– А, так вы – Кухня! – восклицает он, осознавая, что уже вступал в переписку с пчелами и что они, похоже, в письменной форме выражаются несколько ясней.

В том месте мы – Кухня, но здесь мы – это мы.

– Вы – пчелы!

Нам нравятся пчелы. Не угодно ли перекусить, мистер Роулинс, мы можем обратить мед во что угодно, во что скажете, что вообразите, в то и обратим, у нас большой опыт, мы можем предложить вам представление о кексе, и на вкус он будет совершенно как настоящий, только размером поменьше. Хотите кексик?

– Нет.

Хотите два кексика?

– Нет! – повторяет Закери, на этот раз громче.

Мы знаем, мы знаем, вам хочется и коктейль, и кекс, да, верно, так будет лучше.

И Закери рта не успевает открыть, как пчелы подталкивают его к столику, на котором оказались вдруг запотелая коктейльная рюмка, наполненная чем-то ярко-лимонным, и маленький кекс, украшенный еще более маленькой пчелкой.

Из любопытства Закери поднимает рюмку к губам и чуточку отпивает, предполагая, что вкус будет медовый, и так и есть, конечно, но еще там лимон и можжевеловые нотки джина. Ну, конечно, коктейль “коленки пчелы”, мог бы и догадаться.

Он ставит рюмку на стол.

Переведя дух, Закери отправляется осматривать дом. Кое-кто из пчел продолжает его сопровождать, бормоча что-то про кекс. Почти вся мебель в меду, но есть предметы, на которые мед не попал. Босые ноги на каждом шагу с хлюпаньем отрываются от ковров, им насквозь пропитанных.

За прихожей располагается гостиная, потом кабинет и библиотека. На столе в библиотеке стоит кукольный домик. Не такой викторианский, как тот, по которому Закери идет сейчас, а миниатюрное здание, выстроенное из крошечных кирпичей, со множеством окон. Похоже на школу или, быть может, на общедоступную библиотеку. Закери заглядывает в одно из окон, и внутри нет ни кукол, ни мебели, но стены разрисованы картинами.

Лужа меда окружает модель здания, как ров.

– Это что, обозначает Беззвездное море? – спрашивает Закери пчел.

Это следующая история, а эта сейчас заканчивается, потому что пришел ключ, чтобы запереть ее, сложить и убрать, чтобы ее читали или рассказывали, или чтобы она осталась там, где спрятана, мы не знаем, что произойдет после того, как она закончится, но мы рады компании, у нас не всегда есть компания для концовок.

– Ничего не понимаю.

Вы ключ, вы принесли концовку, пришло время запереть и сказать: до свиданья, спокойной ночи, прощай… мы ждали вас очень долго, мистер Роулинс, мы не знали, что вы будете ключом, мы не всегда понимаем, что это ключ, когда встречаемся с ним, иногда они приходят сюрпризом, привет, сюрприз!

Закери, покачав головой, проходит дальше, в парадную столовую, где накрыт для несостоявшегося ужина стол. На серванте стоит торт, в котором одного ломтика не хватает, и выемка заполнена пчелиным воском.

Он минует кладовую, которая выводит на кухню. По дому, выстроенному, чтобы в нем жили, разгуливают сейчас лишь пчелы да бродячий покойник.

В задней части дома расположен солярий, его широкие окна затуманены медом. Здесь Закери находит единственную куклу. Куклу-девочку из расписного фарфора. Фарфор в трещинках, но не разбит. Кукла сидит в кресле, неудобно изогнув ноги, и смотрит в окно, будто ждет кого-то, кто придет, прокрадется садом.

В руке у нее закрытая книга. Закери берет ее, взглянуть, но книга не настоящая. Это муляж, кусок дерева, вырезанный так, чтобы напоминать книгу. Раскрыть ее невозможно.

Закери смотрит в залитое медом окно. Часто-часто вытирает его ладонью и смотрит на сад, на город, на бумажное море. Так много историй вставлено в эту историю, и вот он в конце их всех.

– Нет, закончиться эта история еще не может, – говорит он пчелам.

Почему же нет, мистер Роулинс, почему, пришло время, история кончилась, ключ здесь, пора.

– Судьба все еще должна мне танец.

За утверждением этим следует жужжание, сначала неразличимое, а потом складывающееся в слова.

Ооо хрммм мы не знаем, почему она сделала это, мы не всегда понимаем ее поступки, не хотите ли вы поговорить с ней, мистер Роулинс, сэр, мы можем построить вам место, где можно поговорить с ваятельницей историй, вы с ней, а она с вами, мы сами не можем поговорить с ней, потому что сейчас она не мертва, но мы можем построить место для разговора или для танца, мы это умеем, строить места для историй, времени осталось немного, это продлится недолго, но мы можем сделать это, если вы захотите, угодно ли вам,?

– Да, если вам не трудно, пожалуйста, – говорит Закери, по-прежнему разглядывая мир за окном и держа в руке недовоплощенную идею книги.

Пчелы принимаются внутри того пространства, которое уже есть, выстраивать пространство для новой истории. Еще одну комнатку в кукольном доме.

Работая, они продолжают жужжать.

Я вспомнила наконец, где слышала про Совиного короля.

Не странно ли, что понадобилось столько времени, чтобы вспомнить.

Это было пару лет назад на вечеринке, пожалуй, за несколько месяцев до того, как исчез З. Ну, точнее не помню. Кажется, было лето, потому что помнятся влажность, комарье и ночная духота. Одна из таких, знаете, вечеринок у подруги или друга подруги, когда ни за что потом не найдешь, где это было, все дома выглядят сине-серо-коричневыми в полутьме, и на некоторых улицах они все один точь-в-точь как другой, и эта неотличимость относится порой и к друзьям подруг тоже.