Карина Вран - Днем с огнем

— Я никому кулаками не махал, — возмутился я и тут же понял, как глупо выгляжу со стороны.

Как мальчишка, кричащий: "Он первый начал! Нещитово!"

— Ты швырял блескушки в его дом. До блескушек охочи русалки, особенно те, что малого срока под воду ушли. А блескушки — с твоих рук — жглись. Забыл, кто ты теперь? Тебе указали на неправоту, невместность, ты же возбух. Красный молодец! Лицом красив, умом непрозорлив. Но нет, не думаю, что оттуда пришла к тебе вестница. Сказано: водица — неугодица, а не водица — гневица, и не водица — мертвица. Нет, дойти бы она дошла. Доплыла б рыбкою, канализация всюду раскинулась. Но не стал бы большак на мелкую мошку волну гнать. Ты потом ума поскреби по сусекам, извинения принеси, как положено. Но — неугодица…

— С прудов, чай, кладбищенских, мнишь, притащилась рыбеха? — встрепенулся парадник. — Неугоден им пламень у их вонючих луж? Две полосы: две воды да пена белая… Дела… С одного краю — правила не нарушены, с другого — огневик в своей земле.

Я выпал из их диалога, окончательно перестав что-либо понимать. Вроде не дурак, но слишком много аллегорий, и речь их, местами далекая от современности… Про полосы с трудом, но догадался: полосы на гольфах, две, по числу прудов на близком к нам Пискаревском мемориальном кладбище, один водоем больше, другой меньше, плюс канал еще. До этого дойти — много ума не надо, как и знаний.

Правила, земля, неудобица с гневицей — тут я забуксовал. Еще и организм после стресса и перекуса потребовал отпустить его на боковую.

— Канализация? — выловил я из общего (и для меня мутного) потока слово. — То есть, мне теперь с опаской ходить… кхм… в уголок задумчивости? Из трубы могут того…

— Ты из крайности в крайность-то не кидайся. То он большаку грозит, то по малой нужде ходить опасается. Отследить по воде — могут, в ту же Фонтанку ты своею рукою кидал монеты со своим следом, — пожевал губами Мал Тихомирыч. — Но навредить тебе тут — нет, тут моя власть. И его, с крупинку. Разве что по приглашению твоему, ты их раздавать горазд.

Он махнул седыми волосами в сторону манула.

И тут я покрылся холодным потом, поняв, что до седьмого этажа с теми темпами, что лилась вода, лифт не успел бы наполниться настолько, чтобы скрыть меня с головой.

— Постойте, это я, получается, убил девочку за "привет" от соседей?!

— Так уж и убил, — махнул хвостярой Кошар. — Когда я чешуйку жег, воду невелик уже выплеснул. Не ссохлась дрянь эта, значит, хозяйка не в целости, но в Яви.

— Что это хоть за чешуйка? — спросил я чисто механически.

Грех брать на душу с убийством… пусть даже условно живого существа за просто так (за "показалось") я пока не был готов. Что там: если оставить в стороне нешуточный испуг от ее способа передачи информации, мне она была симпатична. До того, как вода полилась, но была ведь.

— Повязать тебя она хотела, — ответил не манул, а малорослик. — Душу взять в присягу она б не смогла, но и тело огневика в службу себе поставить, или подменыша сотворить — вполне почетно. Всего и надо было, чтоб ты утоп с ее следом на теле.

— Как мило! — всплеснул руками я, резко утратив остатки симпатии к малышке. — Пойду-ка я спать. Подсказки, как мне быть дальше, с радостью выслушаю утром.

Первым делом по пробуждении я не к "родным" нечистикам за продолжением беседы отправился, а позвонил служивому. Тому, который младший. Вообще-то номер его я сохранил еще в день покупки Нокии, но позвонить — вроде как не горело, я и отложил. А тут повод появился побеседовать.

— Приветствую! — поздоровался я, дождавшись ответа. — Андрей Бельский беспокоит, мы двадцать второго числа по печальному поводу познакомились.

— Помню, конечно, — отозвался аппарат голосом младшего лейтенанта. — Такое не забудется… Очень хорошо, что позвонили, мне как раз с вами связаться поручили. Мы можем пообщаться?

— Сегодня я целый день свободен, — заверил я Сергея.

Договорились встретиться в семнадцать тридцать на Финляндском. Хоть и суббота была, а служба и в выходной призвала работящего парня. Почему там? Не в дом же его звать, с котом ученым знакомиться. И мне в Невский район ехать сегодня резона не имелось. Нейтральная территория подошла нам обоим.

— С сыскарем разговаривал? — спросил Кошар, стоило мне появиться на кухне.

— У тебя прям ушки на макушке, — усмехнулся я. — А Мал Тихомирыч где?

— Занят он. Не один ты в этом доме проблемы создавать умеешь, — с укоризной ответил овинник. — С законником за вчерашнее молвить будешь? Дело не совсем по их части, но вреда от болтовни не будет.

— Тогда я чайку хлебну и еще раз за продуктами сбегаю, — сообщил пушистому. — Одной овсянкой сыт не будешь, и ту я вчера доел.

Вчера, честно признаться, думал, мандраж при выходе из защищенных стен появится. В лифте особенно. Оправдание перед сном заготовил сам для себя: пешком ходить полезно для здоровья, и бешеной собаке седьмой этаж не крюк. Но нет, при нажатии кнопки вызова лифта — абсолютный ноль.

"Как с гуся вода", — улыбнулся я сам себе.

Нет, так и не екнуло нигде.

Позже мы снова заседали на троих на кухне, лакомились сластями (я конкретно прошелся по кондитерскому отделу, наполняя корзину), обсуждали насущный вопрос: как быть дальше? В том плане, что положительных точек соприкосновения у меня с водным миром нет и вряд ли таковые появятся в дальнейшем. Отрицательных же хоть отбавляй. Поскольку я упертый, и место жительства менять не намерен, придется мне как-то выкручиваться. И гордость отодвинуть в сторонку: если я сейчас упрусь, не пойду на какой-то компромисс, следующая вестница может пропеть песенку про другую водицу. По словам Кошара, человеку хватит капли мертвицы, чтоб околеть.

Он мне немного разъяснил про эти водицы: живица может на ноги чуть ли не труп поднять; неудобица лишает подвижности; гневица причиняет боль; мертвица — мертвит, исходя из названия. Названия вроде как нигде дальше нашего славного града эти не в ходу. Живую да мертвую воду знают всюду, а ключи с двумя другими водами особо редкие. И тут отличился наш прекрасный город.

А вот как до мировой дойти с водниками, хотя бы некоторыми, с этим мне мои советчики едва ли помогли. Нет, они мне про табуны какие-то вещали да настоятельно советовали жертву принести. Желательно человеческую или хотя бы черного петуха, за что были посланы на ту же Ибицу, о которой я вспоминал накануне. Кому-то это, наверное, норма, но я к таковым не отношусь.

Не соприкасались почти мои сказочные знакомцы с духами вод: разные функции, разная направленность. Разве что с банником одним Кошар знакомство водил, так тот был охоч до черных куриц и ржаного хлеба. И до девчачьих попочек, что дурехи ради гаданий на жениха в дверной проем бани подставляли. Хлеб я на заметку взял, а про куриц предпочел "не услышать". Где взять девицу, готовую опустить неодетую попу в кладбищенский пруд, я представлял с трудом. Это нужны тяжелые препараты, мне кажется.