Дмитрий Басов - Кольцо

НИТОЧКА РАЗМАТЫВАЕТСЯ

Удача улыбнулась совершенно неожиданно, когда ребята уже начали было унывать. Она явилась в виде женщины с тёмными, почти чёрными волосами и такими же тёмными блестящими глазами, одетой в ярко-красный брючный костюм. После вопроса Макса о кольце она внимательно выслушала невразумительные пояснения экскурсовода, а потом легонько дотронулась до рукава Макса.

— Быть может, вы имеете в виду Кольцо жрецов? — спросила она.

Он удивлённо посмотрел на неё.

— Не знаю, возможно и так. Знаете, есть поэма Эохида об Ортанке…

— Вы читали «Твердыню»?! — удивилась женщина.

— Читали, — улыбнулся Макс. — Там упоминается кольцо. Мы думали, если оно на самом деле существует и хранится здесь, то очень неплохо было бы на него посмотреть. Но, видно, не судьба.

— То есть вы тоже полагаете, что Кэрмунд и Сармун — один и тот же персонаж?

— Ну а почему нет?

— Большинство специалистов всё же сходятся на том, что эта гипотеза малодостоверна. Ведь времена строительства храма и эпоху, описываемую Эохидом, разделяют тысячелетия. Даже если «Кэрмунд» — искажённое «Сармун», логичнее предположить, что здесь просто совпадение имён. Эохид даже вряд ли мог позаимствовать имя из легенды, ведь в его времена плиты ещё не были найдены…

— Но в те времена могли быть и другие источники.

— Но время… Знаете, рассуждения эти всё равно на пустом месте.

— Вы правы. А вы что-то сказали о Кольце жрецов.

— А! Это несколько другая история. Хотя и имеет отношение к Эохиду и Ортанку. Хотите, расскажу?

— Конечно!

Ребята тоже слушали в оба уха.

— О, это почти роман! Дело было так. Когда Роланд, младший сын императора Алькарна, решил создать в башне музей, у него была уже здесь собрана масса всяких диковинных вещей: чаши, оружие, украшения, маски, коллекция черепов… А тогда как раз входила мода на скульптуры. И он сделал большой заказ арнорскому придворному мастеру на изготовление семнадцати статуй для своего музея. И одной из скульптур была фигура сидящего в кресле жреца Кэрмунда. «Твердыня» была написана немного раньше и, судя по всему, имела успех. Роланд, являясь владельцем Ортанка, никак не мог пройти мимо этой поэмы.

Статую поставили в одном из верхних помещений, где, по мнению Роланда, мог сидеть героический жрец. Но Кэрмунду полагалось кольцо! В коллекции принца было несколько старых колец, некоторые из которых вроде бы действительно были найдены в Ортанке. Одно из них и положили на стол рядом со статуей, а под кольцо поместили обрывок какого-то древнего пергамента. Чтобы всё было как в поэме.

— Вы так живо рассказываете, словно всё происходило у вас на глазах, — улыбнулся Макс.

Женщина улыбнулась в ответ:

— Да, на самом деле иногда и мне самой так кажется. Об этой скульптуре говорится в одном из манускриптов, и сохранился текст заказа на статуи… Детали, конечно, плод моей фантазии.

Ещё есть упоминание о статуе в записках одного из кандских путешественников, но гораздо более позднее, уже времён Четырёх Королевств. Музей всё это время, видимо, продолжал работать. Этот путешественник говорит о том, что кольцо висело на груди статуи на цепочке из чернёного серебра, и саму статую с Кэрмундом не соотносит, просто пишет — фигура жреца. Хотя, возможно, он не придавал значения имени, он ведь был иностранцем. Неизвестно, насколько хорошо он владел вестроном.

Может быть, это перемещение кольца как-то связано с распространением в Арноре фродианства… Неизвестно.

Дальше — удивительный случай. Недавно, уже в наше время, в архивах Арнорской библиотеки разбирали хлам в запасниках. И вдруг наткнулись на ящик документов, откуда бы вы думали? Из канцелярии Инквизиции! Документы сохранились после «ночи длинных ножей» почти чудом… И среди бумаг остался отчёт некоего хранителя Биттера о «ревизии» Ортанка. Наверное, он был рьяным церковным карьеристом, хотя, может — и искренним фанатичным борцом за чистоту веры. В кольце на груди фигуры языческого жреца он увидел страшное святотатство. Результат: статую казнили. Сбросили с вершины башни.

Вы представляете?! Этот мраморный Кэрмунд просидел там чуть не полторы тысячи лет! Пережил падение империи, междоусобные арнорские войны, великие походы во имя Кольца… И такой конец. Я услышала эту историю, когда ещё не слышала о Кэрмунде и «Твердыню» не читала. Но меня тогда настолько впечатлила эта казнь статуи, что я и заинтересовалась.

Так вот. Кольцо конфисковали: может быть, исследовали на предмет магических свойств, а может — просто в качестве «вещественного доказательства». Неизвестно, осталась лишь расписка. В ней оно и названо «Кольцом жрецов Альтемпле». Удивительно и то, что оно вовсе не утеряно, а благополучно путешествует по коллекциям под этим самым именем до сих пор. Такая вот история.

— Не знаю вашего имени, уважаемая леди, но вы не представляете, какой счастливый случай для нас эта наша встреча! Ведь мы бы в жизни не услышали этой истории: местные тут… Ну, вы сами слышали.

— Да… Осведомлённость экскурсоводов часто оставляет желать лучшего. Но не все такие, встречаются совершенно фантастические люди, которых можно слушать часами. Я — Сара, — она протянула руку.

— Макс, очень приятно. А вы, прошу прощения, историк?

— Я учитель истории. В школе. Выбралась вот в отпуск, посмотреть вживую на то, о чём деткам рассказываю. А вы?

— А мы вот старыми кольцами интересуемся. Я тоже некоторое отношение к образованию имею: секцию спортивную веду при Ануминасской академии. А это ребятки мои… — он представил женщине ребят.

Экскурсия продолжалась ещё с полчаса: никак нельзя было упустить шанс подняться на башню. Они побывали в одном из верхних помещений, открытых для осмотра. Комнатка была оформлена под средневековую алхимическую лабораторию, под потолком висели всякие сушёные лягушки, а у заставленного разнообразными колбами стола стоял восковой колдун в треугольном колпаке и как будто что-то там химичил.

Потом вышли на смотровую площадку. Небольшой пятачок, огороженный по периметру высокими металлическими перилами, располагался между клыков башни прямо под открытым небом. Поверхность площадки из того же чёрного камня была вся исчерчена непонятными знаками.

Ребята с восторгом смотрели с огромной стопятидесятиметровой высоты вниз, что-то кричали. Тани, естественно, снимала всё вокруг. Макс тоже оценил красоту открывающегося отсюда вида, однако особого счастья не испытал: его слегка мутило, из-за плывущих облаков казалось, что это башня кренится, а когда он невольно представлял, что произойдёт, если перила вдруг сломаются, не выдержав тяжести навалившихся на них пацанов, у него в желудке сжимался ледяной комок. Спуск вниз принёс Максу несказанное облегчение.