Стивен Лохед - Талиесин

В то время как Харита с растущим предвкушением чуда следила за погрузкой, появился Аннуби. Весь его багаж составляла маленькая незатейливая шкатулка из дерева гофер. Харита поздоровалась и спросила:

— Это все, что ты берешь с собой?

Прорицатель с головой ушел в свои мысли; он рассеянно улыбнулся и пробормотал:

— А, Харита, привет! Ты что-то сказала?

— Шкатулка — это все?

Он растерянно взглянул на суетящуюся толпу.

— Слишком много людей, слишком много шума. Все происходит слишком стремительно.

— Стремительно? Я жду-не дождусь, пока мы тронемся с этого скучного места.

Аннуби покачал головой и взглянул на девочку.

— Вот-вот, тяга к новизне нас всех и погубит.

Он зашагал прочь, и Харита заметила, что он надел штаны для верховой езды, но при этом не мягкие кожаные сапожки, а башмаки на прочной подошве, пригодные для пешего хода, и не плащ, а парадную алую мантию. Весь его вид являл нелепое смешение — как будто он еще не решил, как и куда отправляется.

Царский возница въехал во двор на парадной царской колеснице, запряженной тройкой молочно-белых коней. Аваллах собирался пересесть на нее только перед самым въездом в Посейдонис, да еще один раз, когда по окончании Совета цари торжественно поедут из храма по Звездной дороге.

Следом появился Аваллах, встал, подбоченился и включился в процесс. Харита подкралась бочком, обхватила его руку. Он взглянул на нее уголком глаза, похлопал по ладоням.

— Рада, Харита?

— Да, отец. Очень рада.

— Вот и славно.

Он улыбнулся и вновь занялся погрузкой. Киан подошел, обменялся с отцом несколькими словами, и они ушли вместе. Харита снова осталась одна.

Казалось, вещи и провизию будут складывать вечно. Харита устала ждать и ушла во дворец. Сразу за дверью, между колоннами, Аннуби разговаривал с ее матерью. Брисеида выставила ладони, как будто что-то отталкивала; голова ее была наклонена, она внимательно слушала. Когда прорицатель закончил, царица кивнула, положила руку на его локоть, печально улыбнулась и пошла прочь. Аннуби мгновение смотрел ей в спину, затем двинулся следом.

Харита гадала, что это был за разговор. Чуть позже в боковой кухоньке ее разыскала Илеана, прислужница царицы. Харита сидела за столом и вместе с одной из судомоек за обе щеки уплетала смоквы с медовыми лепешками.

— Царевна Харита, время ехать. Я с ног сбилась, покуда тебя нашла.

— Я устала ждать и проголодалась.

— Неудивительно, что ты голодна, — сказала Илеана. — Когда тебе предлагают, ты ничего не ешь. Ладно, идем. Все уже готово.

Харита медленно встала.

— Не забудь свое обещание, — сказала судомойка, когда Харита встала, прихватив со стола последнюю лепешку. — Если получишь два одинаковых подарка…

— То лишний отдам тебе — я помню. — Харита разломила лепешку и отправила половину себе в рот. — Счастливо!

Когда они с Илеаной вышли во двор, отъезжающие уже рассаживались по повозкам. Младшие царевичи забрались в седла и разъезжали по двору, громко выражая свое нетерпение. Каждая повозка стояла на четырех больших, легких колесах; на двух широких сиденьях легко помещались четверо. Над задней скамьей на обручах был натянут алый навес от солнца, два алых флажка — по одному с каждой стороны высоких козел — трепетали на легком ветру.

— Чуть не отправились без тебя, — сказала Брисеида, когда Харита устраивалась рядом с матерью.

Во двор въехал небольшой отряд верховых воинов — царская охрана. Острые наконечники длинных копий поблескивали на утреннем солнце. Старший обменялся с Аваллахом несколькими словами. Царь сел на коня, воины выстроились в авангарде процессии, и повозки покатились. Они медленно проехали под исполинской аркой за ворота дворца и задребезжали по дамбе, соединявшей его с Келлиосом.

— Наконец-то, — вздохнула Харита, крутясь на сиденье, чтобы увидеть уменьшающиеся дворцовые стены. — Наконец-то я уезжаю.

Царский поезд проехал мощеными улицами столицы и, оставив море позади, покатил по лесистым холмам на юг. По пути лежало много городов, и везде население выходило встречать процессию. Люди выстраивались вдоль дороги, махали руками, дарили подарки. Каждый вечер путники разбивали шатры возле города или деревни, а местное население развлекало их песнями и плясками. Так миновали Ираклион, Парнифу, Кардис, Энопу, Ксанфини… Дальше начинался пологий спуск к реке Коран — южной границе царства Аваллаха. Широкая, плодородная долина протянулась из сердца континента к морю, отделяя Саррас от Корании. Переправившись, еще два дня ехали лесистыми нагорьями, прежде чем увидели холм над великой гаванью Ис, а на нем — дворец Сейтенина.

На подъездах к дворцу несли дозор всадники. Они доложили о приближении гостей, и навстречу Аваллаху выступили воины в светло-серых плащах, с серыми вымпелами на древках серебряных копий. Воины выстроились в колонны по обе стороны дороги и замерли навытяжку, выставив копья; вымпелы трепетали на ветру.

Проехав сквозь строй, процессия оказалась перед высокой стеной. Путь преградили огромные бронзовые ворота. Их створки украшало изображение двух исполинских осьминогов, тянущихся друг к другу щупальцами. Перед воротами ждал сам Сейтенин в парадной колеснице.

— Приветствую тебя, друг, добро пожаловать! — воскликнул он, когда Аваллах подъехал поближе.

Сейтенин сошел на землю, спешился и Аваллах. Они обнялись, и Сейтенин предложил гостю подняться к нему в колесницу. Вместе они въехали в ворота и покатили по широкой мощеной дороге к дворцу на холме.

Брисеида наблюдала за встречей из повозки.

— Сейтенин очень радушен, — заметила она.

Аннуби, сидевший напротив царицы, сощурился на солнце и сказал:

— По мне, так даже слишком. Он явно хочет произвести впечатление. Интересно, на кого?

— Как на кого? На нас. Мне его прием кажется вполне искренним.

— Возможно. Однако за этим кроется что-то еще, можно не сомневаться. — После этого он замолк и больше не проронил ни слова.

Харита слышала разговор и перевела взгляд с дворца на Аннуби. Прорицатель явно нервничал, руки его беспокойно теребили колени. Когда процессия проезжала в тени дворца, он вздрогнул и поднял глаза на возвышающиеся стены.

Брисеида положила руку ему на локоть, спросила:

— Аннуби, что с тобой?

Он поднес дрожащую руку к лицу, заслонил глаза.

— Н-ничего, моя царица. Ничего. Зазнобило чуть-чуть. — Он выдавил слабую улыбку.

Ответ Аннуби удивил Хариту, потому что и ее пробрал холодок, хоть и не так сильно. Хотелось расспросить поподробнее, но она чувствовала, что сейчас не время. «Я спрошу позже», — подумала она и вновь перевела взгляд на дворец.

Здание раскинулось вширь, свидетельствуя о тщеславии своих владельцев: каждый следующий монарх усложнял первоначальный план, добавляя кто стену, кто — вал, кто — башенку, флигель или крыло. Все это окружали сады, парки, виноградники, пруды, конюшни и голубятни. Многие столетия усовершенствований породили впечатляющий памятник богатству коранийских владык.