Александра Лисина - Вор [СИ]

Потом опасливо посмотрела на ржущего меня.

Подумала.

Вытерла испачканные в варенье лапки об и без того грязную скатерть. После чего выдавила из-под хвоста бриллиант покрупнее, вздохнула и, застенчиво отведя глаза, пододвинула его на край стола.

Мол, это тебе. Возьми, а? Пойми и прости.

Я заржал еще громче, к вящему недоумению толкущихся возле двери нуррят.

Сцуко, до слез. Ржал и просто не мог остановиться. Нет, это ж каким извращенным умом надо обладать, чтобы вылепить из серебра зубастую крысу и превратить ее в инкубатор для баснословно дорогих камней! Я, правда, не знал, как именно у нее устроены кишки и как работают завязанные магическим узлом шестеренки, раз прямо на ходу создают из всякого хлама полноценные бриллианты. Но больше всего меня терзала мысль – как, млять, крыса умудряется их гранить?! Каким, мать ее так, загадочным местом?!

Может, она поэтому так нагло себя и вела? Привыкла, понимаешь, что прежние хозяева ее баловали-ублажали и сладко чмокали во всякие разные места? А что? За такие таланты ей, может, еще и попку подтирали мягкой бумажкой. И только я, осатанев от ее проделок, на полном серьезе собрался от нее избавиться.

– Эм. Олег? – обеспокоенно спросил Макс, когда я откинулся на спинку и, все еще продолжая ржать, вытер кулаком градом катящиеся слезы. – С тобой все в порядке?

– Нет, – мотнул головой я.

– Может, тебе помочь? Водички там принести, в лицо побрызгать…

– К черту твою водичку. Водки лучше дай. Или вина подгони. Такое ценное приобретение надо обмыть.

Макс озадаченно помолчал, но вскоре на стол со звоном брякнулся графин с прозрачной жидкостью и две стопки.

Я вытащил пробку и с любопытством нюхнул.

Ого! Какая водка?! Первоклассный первач! Да еще и с ароматом каких-то травок!

– Ну что, вздрогнем? – набулькав полстопки, предложил я и, не дожидаясь ответа, опрокинул ее внутрь. По глотке и пищеводу словно огненная лава прошлась. Я выдохнул, торопливо занюхал рукавом. Но ржать все-таки перестал, успокоился, снова включил мозги и совсем другими глазами взглянул на притихшую крысу. А потом четко, раздельно сказал: – Не будешь слушаться, утоплю в этом самом графине, заспиртую, замариную, а потом сожру. Поняла?

– Мя, – испуганно пискнула крыса, втягивая голову в плечи.

– Тогда живи, – разрешил я и сделал отмашку Изе оставить ее в покое.

Сказать, что после этого в доме стало тихо и спокойно, конечно, нельзя, но самую капельку нурра все-таки присмирела. В частности, не гадила мне в тапки, перестала пытаться прыгнуть на голову, сторонилась улишшей и не совалась в подвал. При этом аппетит у нее нисколечко не изменился, пожирала она по-прежнему все подряд, особенно то, что плохо лежит. Продолжала выпиливать зубами дорожки в паркете, выгрызала целые ямы в дорогом заморском мраморе, все ломала, портила и шныряла внаглую по всему дому.

Поняв, что мы можем остаться в скором времени без жилья, Макс подсуетился, подлатал магией проделанные нуррой дыры. А чтобы она поменьше портила мебель, начал оставлять на подоконниках что-нибудь вкусненькое. Так, чтобы вроде и не на виду, и чтобы Пакость нормально питалась.

Но это не особенно помогло – крысе больше нравилось ломать и портить, чем кушать тихо, аккуратно и по расписанию.

С послушанием тоже возникли проблемы. Пока я оставался в доме, Пакость вела себя тихо. Улишшей не задирала, ничего запрещенного не делала. Пряталась где-то наверху, и лишь поутру я иногда находил на подушке маленькие бриллианты. Однако стоило мне только выйти за порог, как тихая и незаметная нурра превращалась в неуправляемого монстра и творила что хотела. Макса в качестве хозяина не воспринимала совсем, хотя практика показала, что его голос она все-таки слышала. Улишшей не боялась. С радостью бегала от них по всему дому, попутно ломая все, до чего могла дотянуться. Удержать ее от бесчинств в мое отсутствие было невозможно – магии нурра не поддавалась, поэтому мелкая сволочуга с легкостью пролезала везде где могла. А где не могла, тут же прогрызала и процарапывала себе дорогу, благо зубы у этого чудовища никогда не стачивались, а крепости и остроте когтей могли позавидовать даже настоящие нурры.

Однажды, вернувшись домой с прогулки, я обнаружил, что в холле все вверх дном перевернуто, вышедший из себя Макс кроет трехэтажным матом и нурру, и моих нуррят, и меня за компанию. Во всем доме снова царят хаос и разруха. А по изнанке носится оставленный присматривать за мелким чудовищем Первый, на хвосте которого, вцепившись зубами и когтями, болтается счастливая до соплей крыса, при виде которой не только Макс – даже я опять озверел.

Самое интересное, что на изнанке тварь чувствовала себя прекрасно. Будучи неживой, она рина полтора охотно провисела на хвосте у взбешенного Первого, искусав его до кровавых волдырей. Отлепилась только после того, как я на нее рявкнул. После чего верхом на улишше вернулась в верхний мир, разжала зубы и в очередной раз исчезла до того, как я успел обложить ее матюгами на пару с Максом и жалобно подвывающим нурром.

Выгнать ее из дома мы, как можно было догадаться, не смогли. Не нашлось у Макса таких засовов, какие поганая крыса не смогла бы перегрызть, и заклинаний, которые сумели бы ее задержать. На мои приказы свалить подобру-поздорову она никак не отреагировала. Угрозы тоже пропустила мимо ушей. Когда мы попытались устроить еще одну облаву, благоразумно спряталась, да так, что даже я не смог ее почуять. И какое-то время действительно не показывалась никому на глаза, хотя следы ее разрушительной деятельности мы находили повсюду. Так что, если бы Макс не умел восстанавливать погрызенное, поломанное и побитое, можно было бы без преувеличения назвать эту тварь полноценной катастрофой.

Она действительно была вездесуща. От нее не спасало ничто. И всего за несколько дней я от души проклял и ее, и тана, который профукал где-то волшебную шкатулку, и даже нииса, по вине которого мне на голову свалилась эта прожорливая тварь.

Самое главное, что она научилась не только ловко прятаться, но и делать потайные лазы, о которых никто до поры до времени не подозревал. Заглянув как-то в одну из кладовых и обнаружив, что та всего за ночь опустела, я встревожился и был вынужден искать новое место для тайника, которое, впрочем, крыса все равно разнюхала и уничтожила подчистую.

Меня после этого обуяло настоящее бешенство. Выложенное на видное место золото ей, видите ли, не понравилось, а вот спрятанное сожрала за милую душу!

Ее не оправдывало даже то, что все учиненные разрушения Пакость компенсировала валяющимися тут и там слезами Аимы. Некоторые покрупнее, некоторые помельче… за день в нашу казну вместо зверски уничтоженного золота, дерева, мрамора и раритетных безделушек накапывало бриллиантов тысяч на пять золотых. Каждое утро я вставал и с руганью пробирался по устеленному алмазами полу в ванную. Потом, скрипя зубами, выковыривал из пяток впившиеся в кожу камушки. С осторожностью заходил в душ, потому что и там можно было напороться на драгоценные «кнопки». И еще осторожнее рассматривал еду в тарелке, потому что съесть бриллиантовую какашку, пусть даже случайно, мне совершенно не улыбалось.