Михаил Игнатов - Гардар 4

Сейчас же я использовал эти костяные пирамидки. Они заменили покрытые трещинами пластины. Качество их после всего одного круга улучшения оставляло желать лучшего даже в сравнении с последними, но зато они были ещё целыми и их было девять. А чем больше якорей, тем меньше нагрузка на каждый из них – это одно из первых и главнейших правил ритуалистики.

Старые пластины я безжалостно отбросил в сторону, к колонне. То, что они сумели продержаться до конца, уже отлично. Рисковать, глядя на их пожелтевшую, испещрённую трещинами поверхность, я не собирался. Подумав, обратился мыслью к первой, гигантской Печати, которую чертил почти сутки, а затем глупо спрятал под псевдокамнем. На первый посыл она не отозвалась, заставив досадливо поморщиться, но стоило приложить дополнительные усилия, как дело пошло на лад. Пусть и неохотно, словно запаздывая на каждый мой посыл, но Печать работала – даже спрятанная под слоем красного камня.

Её время ещё не пришло, однако то, что силы были потрачены не зря – меня уже радовало. Я даже использовал Печать по назначению, выделив час и сдув не только чёрный, мелкий прах с ритуального круга, но и песок, что успел тонким слоем покрыть всю округу. Ведь всё это время не стихал несущий его ветер, да и кольцо стены уже начало разрушаться, снова возвращаясь в исходное состояние. Здесь, внутри защиты, я пока справлялся, а вот дальше дела обстояли куда хуже. Там ветер уже давно забил песком все трещины в камнях и теперь собирал его у любого бугорка. Плевать на те зубы, что торчали вдалеке, но начало засыпать и растительность. Пока что все эти «цветы» и бочонки «деревьев» стряхивали с лепестков и листьев песок и тянулись к небу. Но пройдёт ещё пара дней и…

Рядом раздался скучающий голос:

– Скоро здесь всё покроется песком…

Резко повернув голову, я обнаружил на расстоянии вытянутой руки Гравоя, который продолжал тихо говорить, словно разговаривая сам с собой:

– И кости Артилиса снова заснут, убаюканные Астралом, следом исчезнет портал в Гардар, а тёмные, которых пропустило Великое заклинание, побредут совсем в другую сторону. Здесь останется гореть лишь пламя Астрала, продолжая звать к себе тварей.

Только сейчас Гравой обратил на меня взгляд и припечатал:

– И ты станешь здесь ненужным.

Постаравшись скопировать тон гостя, незваного, как и твари астрала, я так же равнодушно ответил:

– Значит, продолжу встречать здесь тварей Астрала.

– К чему?

– Откуда мне знать? – я лишь пожал плечами. – Если над капителью полыхает путеводный огонь, значит, он для чего-то нужен. Значит, я продолжу приносить пользу этому миру. До конца.

Гравой усмехнулся, и улыбка на бесстрастном до этого лице с белыми провалами глаз, заставила меня вздрогнуть. А он уже недоумённо переспросил, словно не расслышав:

– Пользу? Ты, гардарец, приносишь пользу?..

И этого я уже не выдержал, вскинулся:

– Это ваши слова, Страж. Или вы решили пошутить надо мной?

– Пошутить? – Гравой оглянулся на колонну. – Какие уж тут шутки. Ты прав, я сказал такое, но с чего ты решил, будто эти два дня возни с мелочью могут считаться достойной помощью? Не льсти себе.

Слова Гравоя неожиданно успокоили меня. Справедливо. Хотя мне казалось, что с прошлой нашей встречи времени прошло куда больше двух дней. Или же Страж считает его от какого-то момента? Когда появилась первая тварь? Не сходится. Когда первая из них рискнула двинуться к Огню? Возможно. А может быть, он просто по-другому отсчитывает дни. И это самый простой ответ.

Улыбка Гравоя же окончательно превратилась в презрительную:

– Да и то, как ты помогаешь, лишь усиливает моё желание вышвырнуть тебя обратно в твой Гардар. Отвратительный ритуал. Перегонять плоть в материал для артефакторики. Достойно скорее тёмных, а не детей Создательницы. Того, кто придумал сей ритуал, следовало бы казнить за подобное извращение Искусства.

Невольно я скопировал усмешку собеседника и ответил раньше, чем сообразил, что и кому говорю:

– Скорее всего он и без этого погиб не лучшей смертью. В Тёмные века маги не жили долго, а раз его имени нет в названии ритуала, то, скорее всего, он погиб в одном из боёв, не достигнув высот Искусства и оставшись безвестным. Убит тёмными, что тогда проходили в порталы едва ли не как к себе домой.

Даже поняв, что и кому говорю, я запнулся лишь на миг, хлестнув словами:

– Так можно ли обвинять тех, кто пытался выжить, в том, что они сделали это – пусть и такой ценой?

Белые глаза Гравоя, казалось, стали ярче:

– А почему нет? Не все пути Искусства должны быть открыты, не всяким путём следует идти.

– Даже в мире, где все пути разрушились и их приходится искать наощупь?

– По-твоему, растворять тела врагов в магии – это идти наощупь? Представляю, что шло на первые ритуалы, если тогда среди тёмных почти и не было тварей, а лишь разумные создания.

Слова Гравоя жгли, попав в унисон с тем, о чём я сам недавно задумывался, ожидая прихода тёмных. Но и молчать, словно соглашаясь с обвинителем, я не собирался:

– Зато их самих вы пропускали к нам с избытком. Выходит, сами и толкнули на этот путь.

На секунду мне показалось, что сейчас Гравой, древний Страж, видевший крушение своего мира, ударит меня, обрушит на меня повеление и одним жестом уничтожит. Но нет. Показалось. Лицо его снова стало бесстрастным, словно и не он только что обменивался со мной полными ярости словами.

– Нашей вины в том не было. Тогда Создательница была рядом с нами и мы создавали ровно то число оазисов, что она указывала.

В этот раз я сумел удержать язык. Пусть у меня едва не сорвался злой и язвительный вопрос: «А что же теперь, когда Создательница ушла через Таттву сражаться в иной мир? Теперь Стражи получили в руки власть, разбились на три лагеря и готовы нарушить приказы Создательницы? Каждый на свой лад?». Но всё же я удержался. Мне неоткуда было это знать, ведь Гравой не рассказывал ничего подобного. А сообщать, что у меня был гость, я не собирался. Ильмар, передав мне свои образцы заклинаний, помог гораздо сильнее, чем Страж. Так что я промолчал.

Не знаю, сколько мы боролись взглядами. Полминуты, минуту? Больше? Но первым отвёл глаза Гравой. Только порадоваться этой невозможной победе я не успел. Голос его был всё так же спокоен:

– Армия Тёмных всё та же. Но, похоже, их Демиург не считается с расходами на поддержание перехода. Растянул его так, что треть войск бесследно исчезает на полпути. Но нам, Стражам, хватает и добравшихся. Я единственный Страж, что остался в Храме и всех оазисах. Но даже моей силы не хватает на задуманное. Ещё и на тебя приходится выделять время. Слабейший.

Это я тоже проглотил, хотя на язык лезло грубое и резкое, больше достойное сержанта и зимней ротной стоянки, а не мастера магии и песков Астрала. Гравой сверкнул на меня белыми глазницами: