Ярослав Гжендович - Конец пути

И нигде он не видел теплого оранжевого отсвета, тела живого человека. Люди Огня исчезли все до одного. Мужчины, женщины и дети, даже животные. Дворище было частично разграблено и стояло совершенно пустое. Он влетел на площадь и некоторое время метался там, как настоящий нетопырь, пойманный в ловушку, приседая на галереях и подоконниках, и вполз в большой зал, где застал только перевернутую мебель и погасший очаг. Не нашел ничего ни внутри крепости, ни вокруг. Ни живых, ни мертвых.

Ничего.

Должно быть, после появились рассказы, как у опустошенного Двора Огня над озером явился жуткий демон, похожий на железное лицо с большими кожистыми крыльями, издающий вопли жалости и гнева, а потом рванул в небо и исчез.

Он должен доставить сообщение.

И не имеет понятия, как он должен им это сказать.

Усталость упала на него, только когда он высунулся из маски и упал коленями на каменный пол. Чувствовал, что лицо его одеревенело, конечности трясутся от боли и измождения, а к тому же его сводит судорогами, одной за другой, в самых странных местах: он даже не подозревал, что там у него есть мышцы.

Фьольсфинн поддержал Драккайнена и сразу же подал ему металлический кубок. Напиток был холодным, отрезвляющим, с запахом фруктов, и наверняка содержал витамины. Вуко опорожнил его в два глотка, после чего отбросил прочь, вырвал из рук норвежца кувшин и принялся пить дальше, пока не погасил жажду. А потом сидел, тяжело дыша.

— Нет нужды тратить энергию на возвращение, — пояснил Фьольсфинн. — Это не самолет. Когда окажешься на месте и выяснишь, что нужно, можешь прервать транс. Призрак развеется, а ты окажешься в башне.

— Этого в инструкции не было, — ответил Драккайнен. — Помоги мне встать. Я должен сказать своим людям, что Двор Огня пал.

Норвежец на миг прикрыл глаза и закусил губу.

— Все? Все до одного?

— Не знаю. Я не нашел трупы.

Они выслушали Драккайнена с побледневшими, неподвижными лицами, после чего каждый отреагировал по-своему, хотя все, скорее, сдержанно. Варфнир встал, пнул стену и боднул ее, после так и остался, прислонившись к ней лбом; Сильфана замерла на стуле, белая как полотно, с блестящими от слез глазами, и закусила губу; Спалле вышел, и за стеной послышался его рык ярости, а потом несколько ударов кулаком в что-то твердое. Грюнальди обнял голову руками — осторожно, словно та была треснувшим кувшином, оперся локтями на стол и застыл так, не в силах шевельнуться. Филар прикрыл кулак ладонью, приблизил его к губам и смотрел на друзей сочувственно. Остальные мрачно молчали.

Воцарилась обессиливающая траурная тишина. Все уже было сказано. Теперь можно было лишь сидеть и смотреть на мир, искалеченный потерей, в котором невозможно будет жить и в котором нет причин что-либо делать.

Дырявый, искалеченный мир, который утратил какой-либо смысл.

Драккайнен молчал вместе со всеми, крутя в голове свой план — а вернее, то, что от него осталось, и прикидывал, что же теперь делать. С циничной тактической точки зрения он потерял и своих людей. Даже если они сконцентрируются на мести, морали уже не вернут. Потерять весь клан для них было куда хуже, чем потерять близких родственников. Одним взмахом они лишились не только родных, любимых и детей — лишились культуры, самости и места на земле. Последние Люди Огня. Четверо. Конец. Он и сам понимал, что подвел их, и теперь прикидывал, что бы почувствовал он сам, когда бы не дамбы и барьеры, выстраиваемые в его голове Цифраль. Он обещал им помощь, тем временем же вверг их в резню. В полное уничтожение. Поскольку блокада эмоций действовала, он не ощущал почти ничего. Просто осознавал факты.

— И не было трупов? — вдруг спросила Сильфана глухим, чужим голосом. — Внутри стен? В озере? Во дворе?

— Ни одного, — покачал он головой.

— А прикованных и сожженных?

— Тоже не было. Это удивило меня больше всего. Может, ван Дикен сумел заманить всех песней богов, как заманивал детей? Как-то я видел тех, кого он взял в плен. Они шли безвольно, словно угорелые.

— Это могло бы случиться с небольшим поселением, с сотней воинов, но не с Домом Огня, который занимает целый клан. Они пытались так сделать еще прошлой осенью. Рога наших жрецов заглушали их зов, а потом мы отгоняли Змеев огнем и камнями с катапульт, которые бьют на пять сотен шагов, — жестко ответил Варфнир.

— Мой брат не уступил бы Дом Огня без боя, — заявила Сильфана горячо. — Там всюду должно бы быть множество трупов, даже если бы часть из них захватили бы в плен. Змеи не погребают мертвых, а уж тем более врагов.

Снова установилась тишина. Продолжалось так довольно долго.

— Ты был на главной площади? На той, большой? — наконец прервала ее Сильфана с каким-то непонятным напором.

— Я прошелся по всей крепости. Куда только сумел пробраться.

— Как она выглядела? Была ровной?

— Как это — ровной? Выглядела как площадь. Не понимаю.

— Никакого углубления? Ямы? Открытых подземелий?

— Нет. Только сняли все надстройки и крыши и свалили их под стену, — вспоминал Драккайнен. — Потом это сожгли, и я даже думал, что была это крыша амбара. Но и там не было мертвых.

Грюнальди вдруг поднял голову, глядя на Сильфану.

— Он открыл Чертову Штольню?.. Вывел всех в горы?

Она медленно кивнула.

— В Сожженную Берлогу.

— Что такое Сожженная Берлога? — спросил Драккайнен, пытаясь говорить как можно спокойней. — О чем вы говорите?

— Это сказки, — рявкнул Варфнир. — Не слушай их. Нет никакой Сожженной Берлоги.

— Ты молодой, — решительно произнес Грюнальди. — Чертова Штольня существует, я знаю это точно, потому что мой отец, Грюнальф, был там.

— Прошу… — напомнил о себе Драккайнен.

— Подземный коридор, который открывается под Домом Огня. Часть двора можно опустить одной стороной вниз и спуститься по этим сходням. Отец говорил, что переход широкий, словно мост, а если отвязать противовесы, то площадка сама потом поднимется и закроется. И подворье будет выглядеть так, как раньше. Штольня ведет внутрь горы, далеко в лес, а дальше есть дорога, ведущая в старое, позабытое городище рода. Оно вырезано в камне и в пещерах над пропастью. Там, где некогда хоронили наших стирсманов. Сожженная Берлога. В ней можно защищаться дольше, чем в Доме Огня.

— Тогда отчего ее оставили? — спросил Драккайнен.

— Потому что защищать ее можно, но жить — уже сложнее. Это высоко в горах, тропинки отвесны и узки, животных приходится втягивать коловоротами на веревках, до открытой воды далековато, далеко до кораблей и полей. Еще деды Кремневого Коня выстроили Дом Огня над нашим озером.

— Значит, надежда есть, — произнес Вуко решительно. — И немалая. Я сейчас должен поспать, но едва восстановлю силы, сразу вернусь и стану их искать. И найду.