Ярослав Гжендович - Конец пути

Ульф уселся рядом с ним, а нам показал на сиденья под стеной, по обе стороны зала, но на том же возвышении.

Мы сидели так некоторое время, а зал заполнялся людьми: я видел, что между ними стоят Сноп и тохимоны наших кланов, важные люди города, стирсманы кораблей и командиры стражи. Они входили и становились группками под стеной, оставив только узкий проход посредине. Потом высокие двери зала отворились на всю их ширину, впуская два ряда гвардейцев в полном доспехе, с копьями в руках: они промаршировали через весь зал, топоча подкованными подошвами, а потом встали лицом к проходу и одновременно ударили древками в пол.

Нитй’сефни наклонился к Фьольсфинну и о чем-то спросил его, а тот покачал головой. Потом Ульф указал пальцем на миску с плодами, стоящую перед ним на низком столике, и кивнул в нашу сторону с немым вопросом. Я не понял, что он имеет в виду, увлеченный тем, что происходит, но Бенкей пожал плечами и кивнул, на что Ульф бросил ему круглый красный плод, а потом еще один Грюнальди, который поднял руку. А потом Ульф положил обе ноги на столик и закурил трубку.

Через центр зала, между шеренгами гвардейцев, вышагивали трое Змеев. Все с татуированными руками, покрытыми черно-красными зигзагами, какие носят на спинах местные змеи, и с волосами, сплетенными в просмоленные тонкие косички, зачесанные назад. Тот, который шел первым, не носил рубаху, а наколотые узоры были у него и на груди, и на лице. В ушах его были костяные украшения, похожие на клыки, по три в каждом. Татуирован был даже его язык, который он несколько раз высунул на всю длину, демонстрируя его стоящим по сторонам и притом тараща глаза и шипя, словно змея.

— Я пришел от великого Аакена, Владыки Змеев, жизни и смерти, создателя нового мира и учителя силы! — крикнул он, становясь перед сидящими под деревом Ульфом и Фьольсфинном. — Мы приплыли сюда за тремя чужаками, которые правят этим городом и ведут его на смерть! Пусть выйдут из врат и ступают следом за мной, и тогда мы уплывем! Если нет — змей пожрет ваш город! Мы сожжем все, даже леса, ибо ничто на земле, что сопротивляется великому Аакену, не имеет право жить! Ты и ты! — он указал на них двух пальцем. — И еще женщина, которую вы прячете. Такова цена жизни этого города! Так будет, потому что такова воля мастера Аакена, всемогущего, ибо воля его возвышается надо всеми!

Ульф на миг отложил трубку, взял серебряный кубок и погрузил в сверкающую миску, полную замороженного на снегу сока медовых слив.

— Шербета? — спросил.

Змей стоял неподвижно, даже глазами не шевелил, как настоящая рептилия.

— Тогда, может, яблочка? Нет? В таком случае — пошел на хрен. Выметайся на пристань, садись в лодочку и греби к своему мастеру. Можешь передать ему, что свое высшее сознание и волю сверхчеловека он может сунуть себе прямо в урочище. Нас трое, а он один, к тому же трехнутый на всю голову. Мы можем купаться в Песнях богов. У него единственный шанс. Если он сдастся добровольно, я эвакуирую его на Землю. Если нет — он будет ликвидирован. Времени ему даю до утра. Предложение одноразовое. Вперед, уродец!

Откинулся поудобнее, попивая сок, а потом поднял руку и сделал жест пальцами, словно сметая что-то со стола.

Змей развернулся и широкими шагами двинулся к выходу.

Едва его лодка дошла на веслах до флота и вошла между колышущимися на воде корпусами, началось движение. Паруса поставили по ветру, корабли переместились и разделились, казалось, что некоторые отплывают, но не туда, откуда они прибыли, но дальше, тем же курсом.

— Это десант, — сказал Ульф. Я не понял, что он имеет в виду. — Знают, что осада с воды — не лучшая мысль, поэтому хотят захватить плацдарм на берегу.

Тогда мы стояли на вершине одной из башен Верхнего Замка. Отсюда открывался прекрасный вид, и я подумал, что башни порой могут и пригодиться. Ульф подошел к парапету, где из стены торчала медная труба с затычкой. Вынул затычку, после чего крикнул туда:

— Семафор, всем береговым фортам. Готовься! Идут Змеи!

Через несколько мгновений я рассмотрел странную конструкцию, состоящую из столба, по бокам которого разместили словно бы большие веера, и она пришла в движение — со скрипом, а другие, на других башнях, повторяют ее движение. Еще я услышал знакомый перестук сигнальных барабанов и понял, что среди кирененцев Снопа наверняка было несколько барабанщиков, которых теперь расставили по всему замку передавать приказы. Я слышал знакомый язык барабанов времен моего отца, тот, что был еще до переворота.

«Все порта, готовиться! По сигналу раковины — метать!» — кричали барабаны.

«Первая стена — натягивай!»

«Каверны, кто не на стене, прячьтесь!»

«Ластовня, готовься! Кто не на стене, прячьтесь!»

Над распростирающимся перед нами флотом вдруг встали тонкие, как тростинки, дымы, перекрещиваясь высоко над нами, а потом рисуя в небе купол из загибающихся к нам серых полос и дождь падающих солнц.

Определенным образом это выглядело даже красивым. Я слышал, как они подлетают, поскольку снаряды издавали жутковатый воющий звук, напоминающий жалобу раненого бактриана.

Загремела раковина, и со всех укреплений, бастионов и донжонов в портах выстрелили полосы дыма, скрестившись со змеиными высоко в воздухе, а потом полетели в сторону флота. На этот раз я видел, как улетают заряды. Копья толщиной с руку казались отсюда крохотными, словно жала, а глиняные шары драконьего масла — словно искорки. Наши тоже выли, но звук их был другим: словно кто-то вел острием стальной сабли по краю щита.

А удар сердца спустя упали снаряды Змеев. Главным образом в море перед портом, но несколько дотянуло до пустой пристани, выбрасывая струи воды и дыма, несколько зажигательных ударило в площадь за стеной, разливаясь пятнами жидкого оранжевого огня. Над городом встали первые столпы жирного дыма. Во всем порту плечи требушетов раскачивались после выстрела, словно презрительно ругались на врага.

— Далеко, — сказал Драккайнен. — Они немного обосрались или, может, пытаются нас нащупать… Им незачем знать, что мы бьем дальше. Ньорвин, давай к барабанщикам: Порты натягивай, остальным батареям ждать. Повторяю, не стрелять.

Ньорвин встал перед второй трубой с лицом, достойным верховного жреца.

— Человек-барабан! Порт натягивать все машина! Потом ни один человек не отпускать. Не тратить копье и огонь в горшок! Еще раз говорить: ни один человек-машина не стрелять!

— Не добавляй комментариев от себя, — пожурил его Вуко. — Даже я слышу, что ты привираешь. Потом чуть перекрутит сигнальщик — и окажемся в заднице.

— Он хорошо перетолмачил, — сказал я, слушая барабан внизу.

Часть флота Змеев тянулась вокруг острова, но тот, что остался здесь, все еще заполнял залив перед нами, словно кто-то сыпанул зерном из мешка. Как муравьи.