Ярослав Гжендович - Конец пути

Загремели рога, после чего несколько кораблей двинулись прямо ко входу в порт, плывя тремя длинными рядами. Были видны вспарывающие волны носы и надутые паруса. А потом снова струны дыма стали подниматься в небо и чертить новые линии между теми, которые там уже висели, сплетаясь в одну жирную тучу.

«Каверны, прятаться! Идут! Каменное Торжище, прятаться! Ластовня, прятаться!» — перекрикивались барабаны.

Снаряды с шумом попадали между домами, а потом с крыш там, внизу, поднялись подсвеченные огнем полосы черного дыма, ввинчиваясь в небо. От вершины башни до тех мест было далеко, но я все равно слышал хор испуганных криков горящих людей. Другие же снаряды посыпались в воду порта или разбились на пустой базарной площади, где огонь пожирал теперь пустующие прилавки.

— Всем батареям, ждать! — рявкнул Ульф. — Каверны, натягивать до четвертой метки! Первая стена, пятая метка! Ждать!

Корабли плыли вперед, я видел, как экипажи крутятся, дергая за рычаги натяжения, как выгибаются назад плечи луков.

— Ждать!

Я уже отчетливо видел знаки на парусах и людей, тянущих за рычаги. Миг-другой, и новые заряды упадут в чаши.

— Порт, залп! Каверны, залп! Ластовня, залп! Верхние Мельницы, залп! Первая стена, залп!

Снаряды ушли в небо в хоровом посвисте десятков клинков, скользящих по стали.

А потом дождем обрушились между кораблями.

Главным образом в воду. Под кораблями лесом белых столбов выстрелила кипень, но некоторые снаряды попали. Раздался треск и грохот, который мы услышали даже на башнях. Несколько парусов качнулось, мачты повалились в сторону как подрубленные, один из каменных шаров ударил в самый центр палубы, разбрасывая обломки досок во все стороны, а сам корабль переломился напополам и провалился под воду. Еще один стоял в огне, затопившем его нос и молниеносно разлившемся по парусу — корабль рыскнул в сторону и врезался в другой, поджигая борт и тому; строй сломался, я отчетливо услышал крики Змеев, корабли разошлись, колышась на волнах, а всюду плавали обломки досок и множество мелких капель, словно горсти черного песка. Я понял, что это головы тонущих людей, только когда они стали одна за другой исчезать под водой.

«От портов по первую стену, натягивай!»

Над городом вставали столпы черного дыма, до облаков, отовсюду раздавалось гудение десяток укрытых в стенах водяных колес и крики людей, смешивающиеся с грохотом барабанов. Рычаги начали опускаться, принимая очередные снаряды.

Корабли, которые плыли на нас, сломали строй, расходясь в стороны, отчаянно лавируя между горящими останками и разбитыми досками, колышущимися на воде. Но сзади уже шла очередная фаланга поставленных в четыре ряда кораблей. Я видел надутые паруса и широкие борта галер во главе строя — они черпали воду рядами весел, словно огромные стоножки, а баллисты их были готовы к выстрелу.

Раздался адский вой раковин, и ряды снарядов понеслись из города в небо, чтобы свалиться на сбившиеся у порта корабли. Из воды вставали белые колонны пены, словно море поросло шипами. Едва лишь несколько снарядов попали в корабли — раздался треск ломаемого дерева, разбиваемых мачт, и еще один корпус в несколько секунд превратился в гудящий погребальный костер, посылая в небо крутящийся столп пронизанного пламенем дыма.

— Им проще, — сказал спокойно Ульф. — В большой город сумеешь попасть даже с раскачивающейся палубы. А вот достать подвижную цель с баллисты, которая едва-едва может поворачиваться, — граничит с чудом. У нас есть шанс чего-то добиться, лишь когда они в куче.

Корабли разбежались в стороны, поворачивая к своему флоту, но к нам близилась очередная волна галер.

— Всем батареям, натягивать! — орал Нитй’сефни, а в ответ гремели барабаны снизу башни.

Небо снова заполонили снаряды. Казалось, что над городом на секунду встала подвижная крыша горящих копий, каменных шаров и воющих горящих кувшинов, что волокли косицы дыма и искр, прежде чем все это с отвратительным шумом свалилось на крыши, улицы и площади, словно растянутый в бесконечность грохот грома, перекатывающегося еще долгие секунды после того, как все снаряды обрушились на нас.

Несколько летело в нашу башню, — по крайней мере, мне так показалось, прежде чем они обрушились вниз. Машины на галерах били дальше, чем те, с меньших кораблей, но все равно были в силах добить только до второго кольца стен. Но туда-то они попали.

Каменные шары, что со свистом залетали на крыши, выбивали неровные дыры и падали внутрь, поднимая тучи пыли. Крыши домов в Ледяном Саду не были нормальными крышами. Не из бревен и балясин, не было на них ни черепицы, ни слюдяных плиток. Были они созданы из текучего камня, который застыл в форме крыши. Булыжники производили меньше урона, чем случилось бы в нормальном городе, но все равно время от времени разбивали камень, вбивая внутрь осколки плит. Порой же рикошетили, оставляя за собой выемки, а потом летели зигзагом между стенами, прыгая по улицам и сметая все на своем пути.

Зажигательные снаряды разбивались на стенах домов, покрывая их гудящим огнем. Жидкий огонь проливался и на улицы, превращая их в реки огня, поджигая все, с чем сталкивался. Струи текучего пламени текли канавами, а все площади и порты пылали.

Перед нами стояла стена черного дыма, заслонявшего небо и море. Наши машины метали в нее очередные снаряды вслепую, один за другим, настолько быстро, насколько им позволяли водяные колеса, взводящие машины и выкатывающие каменные шары в чаши метателей.

Я видел, как снаряд Змеев ударил прямо в требушет на бастионе второй стены, над Кавернами, разбившись о зубцы и парапет. На том месте вырос столп гудящего огня, взобрался по раскачивающемуся после выстрела плечу, а потом оно с жутким скрипом завалилось в сторону и упало на улицу. Слышал страшный крик людей, обслуживавших машину, когда они бросились к стенам, пылая, словно капли смолы, чтобы разбиться о мостовую. Потом они уже лежали без движения, а тела их продолжали пылать.

— Фьольсфинн, ты видишь что-нибудь?! — кричал Ульф в медную трубу. — Спрашиваю, видишь ли флот этих гадов?! Что?! Понял! Выставляй шлюзы! Дам тебе сигнал барабанами, когда будут готовы батареи! Что?! Да! Я понял! Без подтверждения!

А потом Ньорвину:

— Всем батареям, не натягивать! Прекратить обстрел! Отстегнуть колеса и ждать сигнала. Когда заиграют раковины, натягивать!

Стоя рядом с ним, я чувствовал себя ужасно. Внутри я разрывался, хотел куда-то бежать, хотел сражаться или сделать хотя бы что-то. Тем временем пока что сражались лишь те, кого в Ледяном Саду называли «баллистниками». Те, кто обслуживал большие машины. Набрасывали шлеи на зубцы шестерен и пускали воду на колеса, чтобы натянуть плечи баллист и поднять противовесы требушетов, толкали повозки со снарядами, скатывали их на сети, которые поднимали наверх «журавлями» и загружали на метатели машин. Работали согласно наставлениям, вырезанным на медных таблицах, и слушали крики тех, кто понимал язык барабанов. Была это непростая упорная работа, более похожая на работу на мельнице, чем на битву. Они видели, как уходит в небо снаряд, но не имели времени смотреть, куда он бьет.