Ярослав Гжендович - Конец пути

Я смотрел, онемев, как сверху падают в воду какие-то обгоревшие остатки, а вместо корабля остается лишь пятно пламени.

Не успел я прийти в себя, как схожая судьба встретила следующий огненный корабль, который просто исчез в грохоте и огне.

А потом забили барабаны, потому и я подхватил ритм, мокрый от пота и слез, размахивая палками и молотя в кожу так, словно барабан был в чем-то виноват.

«Корабли, поворачивать, повторяю: корабли, поворачивать, прервать атаку! Возвращаться в порт!» — гремели барабаны в городе, и то же самое я отбивал на своем.

Город кричал к своим кораблям языком амитрайских сигнальных барабанов, что означало: что на каждом корабле есть кирененский офицер. И двое как раз погибли.

Наши машины распрямляли рычаги и принялись метать снаряды. С моря прилетали залпы, били в стену или валились на улицы и рушили камень либо рикошетили от стен. Среди грома ударов, от которых сотрясалась крепость, среди воя подлетающих и улетающих огненных шаров, крика и шума нужно было услышать ритм барабанов, понять коды и повторить их как можно громче.

Порой сигнал звучал: «Каверны, укрываться, идет!» — и тогда едва я успевал его повторить, крича во всю глотку, как приходилось втискиваться в стену, где были углубления, где можно было спрятаться, пряча голову под нависающим парапетом и пережидая, пока с отвратительным звуком не ударит снаряд. Потом раздавался жуткий крик раненых, смешанный порой с ревом пламени.

Пополудни нам принесли бочку с водой. Питье подносили большой деревянной плошкой, а пили мы из шлемов, вынув из них мокрые от пота подшлемники.

И тогда корабли стали стрелять словно бы реже, а часть флота отошла. Корабли, что остались, выбрасывали снаряды лишь время от времени, раз или два за длинную водяную меру, а порой несколько раз, один за другим. Но это не была атака, просто беспокоящий огонь. Столько, чтобы мы не чувствовали себя в безопасности. Корабли Змеев, однако, стояли настолько редко, что попасть в них у нас не получалось.

Под вечер нам принесли в горшках какую-то кашу с мясом, пиво и немного хлеба.

Когда настала ночь, полная темнота не пришла, везде горел огонь. Или от снарядов, или от ламп, тлеющих на стенах, к тому же над северной частью острова вставало зарево. Порой прилетал снаряд, таща за собой гудящую полосу огня, словно комета.

Я заснул у барабана, втиснувшись в нишу под зубцами, сунув под голову кулак, сняв только шлем. Где-то под утро пришел новый сигнальщик для Ракитника, а мне приказали возвращаться в Верхний Замок, на башню.

Хорошо — так, чтобы суметь рассказать, что и когда происходило, — я запомнил только тот первый день. Все следующие были похожими друг на друга и друг с другом смешивались. Я не сумел бы сказать, что было раньше, а что позже.

Снаряды падали на город, разбрызгивая огонь или с визгом рикошетя между стенами и летая по улицам.

Вспыхивали пожары, а мы споласкивали улицы и вымывали огонь в море.

Сильная атака приготовленных к штурму и наполненных воинами галер при поддержке других кораблей случалась раз в несколько дней и продолжалась, пока было светло, а потом большая часть флота отплывала, и оставалось лишь несколько кораблей, круживших по заливу и обстреливающих город.

Время от времени один из кораблей удавалось потопить.

Они же попадали в город всегда.

Однажды выплыли наши огненные корабли и подожгли большинство из оказавшихся поблизости врагов, при этом ни один из них не взорвался, но, когда Змеи через несколько дней снова подплыли поближе, на бортах их уже были Деющие, делавшие так, что драконье масло в машинах моментально загорелось. Тогда мы потеряли еще несколько огненных кораблей.

Но чаще всего схватки шли не на стенах города, а вокруг трех меньших фортов и укреплений, которые защищали пляжи на восточном берегу острова.

Пока что все форты держались, и каждый раз, когда Змеи пытались подплыть к пляжу, обороняющиеся засыпали их копьями и стрелами, песок горел от драконьего масла, а на с трудом бегущих по неглубокой воде воинов падал град камней размером с крупные плоды, метаемых с катапульт сетями, что раскрывались, будто цветы, в воздухе, освобождая свой смертоносный груз.

Город постоянно был затянут жирным дымом, и все мы кашляли, а кто-то болел, их тошнило водою, а порой они умирали. Ульф говорил, что дым вошел им в кровь и отобрал дыхание.

Однажды, после длинной и тяжелой атаки галер, до порта доплыли несколько солдат с разбитых кораблей флота Аакена. Стражники поймали их и доставили в Верхний Замок, но жители выбежали из подвалов, вырвали Змеев из рук стражников, а потом, привязав веревки к рукам-ногам, разорвали их в клочья.

Я знаю это, поскольку был тогда с приказами на Каменном Торжище и все видел собственными глазами.

Порой я становился к барабану, весь день вслушивался в приказы и превращал их в язык из трех базовых звуков и ритма. Когда потом сходил с поста, до утра гудело у меня в голове и звенело в ушах, и казалось, что и слышу я хуже.

Но город хорошо приготовился, и нам всегда хватало воды, на стены регулярно доставляли мясо и похлебку, каждый вечер мы получали по кувшину пива. По улицам ездили фургоны и раздавали еду горожанам, которым приходилось сидеть в подвалах и ожидать свою судьбу. Другие повозки забирали раненых в Верхний Замок, где их осматривали, перевязывали и лечили в специальных домах, где не было ничего, кроме постелей и собранных по всей крепости медиков, знахарей и лекарей.

Змеи подплывали и уплывали прочь, а Ульф утверждал, что их флот отдыхает на острове, который находится примерно в двух десятках стайе от нас; что Змеи напали там на охотников на морского зверя, убили их и заняли их дома. Часть Змеев атакует город и форты восточного побережья, в то время как другие собираются с силами на острове, ремонтируют корабли, ловят рыбу и копят запасы воды. Он видел это в одном из своих пророческих снов, когда превращался в крылатый призрак, но смотреть мог только издали, чтобы его не почувствовал король Змеев.

— Они начинают впадать в нетерпение, — сказал он однажды. — Знают, что мы можем защищаться годами. А первыми с нехваткой пищи столкнутся именно они. Пока что экономят снаряды и драконье масло, а потому мне кажется, что скоро попытаются устроить что-то крупное. Мы должны быть готовы.

Но и следующие дни проходили под посвист снарядов, грохот машин, в огне и дыму. Монотонно, один за другим. Корабли охватывало пламя, и они тонули, пожары гудели в каменных домах и разливались по крышам, кричали и стонали раненые. Мы кашляли на стенах, ели юшку из горшков, водяные колеса с громыханием проворачивались, снаряды скатывались по желобам прямо к машинам, дым заслонял небо. Я носился верхом по пустым улицам, среди тлеющего мусора и встающего над домами пепла.