Ярослав Гжендович - Конец пути

— Наилучшие на станции. Эти двое и Калло держались вместе. Может, и не так, чтобы совсем дружно, но если возникали споры, они всегда были по одну сторону. Естественно, теперь игра идет по-крупному, и они вцепятся друг другу в глотки, но случится это не раньше, чем мы погибнем.

— Королевство за подзорную трубу, — сказал Нитй’сефни.

— На этом расстоянии я вижу, — сказал мастер Фьольсфинн. — Могу тебе рассказать. Пока не происходит ничего. Развернули строй и смотрят один на другого. Приготовили катапульты, но без суеты. Ждут. В готовности. На тех больших триерах полно лучников, теснятся с обеих бортов.

— Так, для порядка: мы не достанем их с такого расстояния?

— Нет. Они на две дистанции выстрела наших самых больших требушетов. О, Змеи спускают лодку.

Мы стояли подле зубцов, а в заливе маячили ряды кораблей, колышущихся на волне. Где-то между ними плыло крохотное пятнышко лодки. Дул ветер, шумя в сигнальном семафоре и трепеща флажком со знаком древа на шпиле башни. Крепость пребывала в натянутой тишине.

Через какое-то время лодка Змеев снова показалась между амитрайскими кораблями и пошла на веслах к своему флоту. На кораблях запели рога и барабаны, развернулись паруса, а потом и те, и другие взяли курс на запад, на остров, который Змеи сделали своей базой. Мы стояли, пока все они не развернулись в сторону порта кормой и не начали исчезать за горизонтом.

— Филар, передавай: «До третьей стены, натягивать и ждать. Порты, людей на все стены. Следить и ждать», — сказал Ночной Странник.

— Они не атакуют?

— Пока что должны посовещаться. Но скоро начнется. Причем с таким притопом, какого мы еще не слыхали.

Это был последний раз, когда мы так сидели. Последний ужин Ночных Странников, Фьольсфинна и Ульфа. Последний раз, когда мы смотрели в спокойный огонь в очаге, мясо лежало на серебряных тарелках, пахло жаром и травами, мы ломали куски свежего хлеба, а вино пили из хрустальных бокалов.

Оба — и Ульф, и мастер Фьольсфинн — были серьезны и сосредоточены. Разговаривали тихими голосами. Говорили на языке Побережья, но мы все равно мало что могли понять. Фьольсфинн отщипывал мясо и отрывал небольшие кусочки хлеба, зато Нитй’сефни поспешно отрезал куски жаркого, делал жадные глотки и разговаривал с набитым ртом, жестикулируя при этом ножом.

— Все просто: ты сумеешь это сделать? При условии, что не будет другого выхода и что в воздухе окажется столько фактора, что чайники примутся цитировать Шекспира и всякое такое. Сумеешь, в случае чего, разрядить Ледяной Сад?

— По очевидным причинам я никогда ничего такого не пытался делать, — отозвался Фьольсфинн. — Если я хорошо понимаю, ты хочешь вызвать нечто вроде цепной реакции. Теоретически это возможно. Теоретически. Только никто не знает, что тогда случится. По логике это будет эффектное самоубийство с одной лишь пользой: мы не оставим им после себя ничего.

Я умею запоминать такие вещи, смысла которых не понимаю. Научили меня, поэтому я могу повторить то, что они говорили, хотя не понимал их слов. Всегда так бывало, когда речь шла о делах, связанных с именами богов и Деющими. Только вот тогда от того, что они говорили, меня охватывал ужас, хотя я и не понимал, почему так.

— А форты? — спросил Фьольсфинн.

— Наверняка — не до конца и не до последнего человека. Зависит от того, что будет. Пока станут использовать конвенциональные средства, мы удержим укрепления. Сумеем.

— Нужно приготовить пути эвакуации для гарнизонов. На всякий случай.

— Это уже готовится, — Ульф постучал пальцем по запястью, а Фьольсфинн покивал, прекрасно, похоже, понимая, что тот имеет в виду.

— А что потом? Если начнем терять укрепления?

— Прославленный номер «два мага на башнях», классика жанра. Слушай, давай сделаем себе такие остроконечные шляпы…

Фьольсфинн фыркнул. Они говорили, словно безумцы. Ни одно слово, которым они обменивались, не имело смысла.

Минутку они молчали.

— Если что… — начал Фьольсфинн.

— Знаю. Но до этого не дойдет, — ответил Ульф.

— Хотел бы я верить.

— Должен. Ты в этом лучше меня. Кроме того, подумай о них. О них всех.

Я понятия не имел, о чем они говорят. А говорили они долго.

Они пришли на третий день после прибытия флота Амитрая, в полдень.

Небо на горизонте потемнело, пришли тучи, черные, словно дым пылающего драконьего масла, хотя над нами все еще плыли обычные облака — просто в воздухе повисла некая странность, он отяжелел и засвистел в ушах.

— Будет гроза? — спросил я Ульфа, всматривавшегося в горизонт.

— Будет кое-что похуже, — ответил он. — То есть наверняка и гроза тоже, это достаточно театрально. Но этот раз все не закончится копьями и снарядами. Нужно быть готовыми, perkele , к песням богов, или как там эту гадость зовут.

Повеял ветер, но не принес облегчения. Схожим образом я чувствовал себя некогда в пустыне, когда приближалась песчаная буря. Тревога, усталость и такое чувство, что ты вот-вот потеряешь сознание. Ульф пофыркивал своей трубочкой, а запах бакхуна казался мне тошнотворно сладким.

— Фьольсфинн, начинается! — крикнул Ульф в медную трубу.

Вдали, с запада, что-то близилось. Словно бы большая темная туча, но была она какой-то странной и плыла против ветра. Потом стало казаться, что она состоит из крохотных разрозненных точечек.

— Это птицы, — сказал Ульф. — Тысячи птиц.

Было лето, и никто не мог ожидать на небе туч птиц, тянущихся к югу. Они никогда не делали такого в эту пору — и никогда в такой поспешности. Летели, сбившись в огромную стаю, заслонившую полнеба, смешавшись друг с другом, большие и малые, самые разные. Когда добрались до нас, буквально обсели город, облепляя крыши, шлемы башен и парапеты стен. Я взглянул на Ульфа, но он лишь пожал плечами.

Потом снова начало что-то происходить, вот только теперь в воде. Куда ни взгляни, под водой серебристо взблескивало, будто кто-то кинул туда горсть новых шелягов. На поверхности вдруг появились узкие полоски пены, а потом острые плавники, словно клинки сабель, идущие клином. Время от времени из воды выныривали длинные шеи морских созданий, а порой плоские, побольше ладьи, тела. Все они плыли в нашу сторону с большой скоростью, а потом начали сворачивать, оплывая остров и город. Было их множество. И были рыбы. Большие, огромные и маленькие, все смешавшись друг с другом. Блестели и рвались вперед.