Майкл Мэннинг - Мордэкай

Моя мать всё это время тихо наслаждалась нашей беседой, но теперь просто улыбнулась:

— Ну разве он не красавец!

Я протянул ей локоть, а Роуз пошла впереди. Нам пришлось немного подождать, чтобы мы не вошли одновременно с ней, и пока мы ждали, мать повернулась ко мне:

— Я говорила тебе, как я тобой горжусь?

«Так часто, что я со счёта сбился», — подумал я.

— Мам, это — твой день. Давай для разнообразия будем праздновать в твою честь.

— Мой праздник — это ты, — ответила она. — Каждый день я слышу, как люди говорят о тебе. Каждый день я вижу, что ты сделал. Я мало чего добилась в своей жизни… помимо тебя, и ты меня никогда не подводил.

Я терпеливо улыбнулся. Чему я был вынужден научиться, так это тому, как принимать комплименты, и она-то уж точно давала мне массу поводов для практики. Шагнув вперёд, я толкнул двери, и мы вошли внутрь. Зал был полон, набитый всеми жителями замка и, судя по всему, значительной частью жителей Уошбрука.

Вытянув руку, я отошёл настолько далеко, насколько осмеливался, не теряя хватки на её кисти. Равновесие её в эти дни было не лучшим, и я постоянно волновался о том, чтобы она не упала. Затем я обратился к собравшимся:

— Позвольте мне представить вам виновницу торжества, Леди Мэридит Элдридж!

Это собравшиеся встретили громкими радостными возгласами и массой поднятых кубков. Моя мать успешно попыталась сделать небольшой реверанс, лишь чуть-чуть покачнувшись. Я медленно и осторожно провёл её к её месту за столом, убедился, что она надёжно уселась, и занял своё собственное место. После чего все смогли расслабиться и начать наслаждаться едой.

Конечно, она в главном зале была не впервые. Моя мать неоднократно делила с нами трапезу, и её хорошо знали, но с течением лет она стала появляться всё реже и реже. Предпочитала обедать в тишине и покое своего собственного дома. В то время как мы с Пенни взяли за правило появляться на людях минимум дважды в неделю, мама ныне выходила на люди в лучшем случае раз в месяц.

Поскольку день был посвящён ей, музыканты играли по её заказу, и Мэридит выбрала ряд хулиганских кабацких песен. Большую часть жизни она провела простолюдинкой, и хотя более утончённая музыка ей стала нравиться, вкус к вульгарным балладам она не потеряла. Её выбор всем, похоже, понравился.

В какой-то момент Пенни наклонилась прошептав мне на ухо:

— Ты хорошо зашнуровал камзол… дело рук Роуз?

Я одарил её заносчивым взглядом:

— Я набил руку.

— Значит, это точно была Роуз.

— Ну, мой камердинер в тот момент не мог мне помочь, — сказал я ей, подмигивая.

Она мягко ущипнула меня под столом. Её пальцы были достаточно сильны, чтобы сгибать сталь, поэтому она обычно всегда осторожничала. В результате я едва ощутил её упрёк.

— Ты ведь осознаёшь, что кому всё же нужно было всё это организовать?

Нагнувшись, я поцеловал её в щёку:

— И я благодарен за это, и за всё остальное, что ты делаешь. Сам я без тебя и с малой толикой всего этого бы не управился.

— Мог бы и управиться, — отозвалась она, — если бы не тратил время, исцеляя незнакомцев и притворяясь жестянщиком.

Мэридит закашлялась, подавившись вином, чем немедленно привлекла мой взгляд. Вино было разбавленным, поскольку крепкое она пить уже не могла, но в последнее время ей стало трудно глотать. Я взволнованно оглядел её, пока она прокашливалась и вытирала рот и ладонь полотенцем. Когда бы я на неё ни глядел, она казалась мне ещё более хрупкой, чем в прошлый раз.

Мать махнула на меня рукой, побуждая меня не волноваться, но я смотрел на неё не только глазами. Магическим взором я наблюдал за биением её сердца, а ещё я видел, каким тусклым стал её эйсар. С течением лет он равномерно угасал подобно пламени, постепенно догорающему и оставляющему после себя лишь пепел. Я ничего не мог с этим поделать, и это почему-то заставляло меня чувствовать себя виноватым.

Это была ещё одна из причин, заставлявших меня так много времени бродить под личиной. Было так много людей с проблемами, которые я могисправить — это помогало мне не думать о тех проблемах, которые я был совершенно не в состоянии решить.

Пока я наблюдал за ней, моя сосредоточенность дала слабину, и мир слегка затуманился. Голоса по-прежнему были рядом, они всегда были рядом, но я снова ощутил холодное прикосновение пустоты. Она была в зале вместе с нами, укрываясь внутри каждого человека, но сильнее всего она была в моей матери. Её смерть была близка как никогда.

Пенни сжала мою ладонь:

— Морт? Ты в порядке?

Моргнув, я кивнул:

— Прости, мне нужно сходить в уборную. — Извинившись, я встал, и быстро ушёл. По правде говоря, мне действительно нужно было отлить. Эль Харолда всё ещё давал о себе знать в моём мочевом пузыре, но по большей части мне нужно было немного времени, чтобы проветриться.

В коридоре стояла фигура — с человеческим обликом, но без эйсара, который определял живых существ. Я мгновенно узнал его.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

— Во время трапез я избегаю зала, — сказал Гэри, поворачивая голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Хотя я могу подражать остальным, ощущать вкус я не способен. Я чувствую…

— Чувствуешь?

Он кивнул:

— Да, у меня есть чувства, или, по крайней мере, я думаю, что это они и есть. Мы никак не можем сравнить наши ощущения, чтобы выяснить это точно, — ответил он. — Как бы то ни было, наблюдение за тем, как все едят, вызывает во мне чувство одиночества. Это — яркое напоминание о разнице между мной и всеми остальными.

Присутствие андроида помогло мне успокоиться. Возможно, всё было потому, что он не был истинно живым, и, соответственно, не умирал. Внутри него отсутствовал эйсар, и потому пустота тоже совершенно отсутствовала. Однако его ремарка разожгла моё воображение:

— И это делает тебя ещё более человечным, — сказал я ему.

— Это как?

— Все в разные моменты времени чувствуют себя в той или иной степени одинокими. Когда тебя окружает толпа, это ощущение становится только хуже, — объяснил я. — Тебе не хватает Керэн? — Керэн была его дочкой. Не от его плоти и крови, конечно, но дочкой человека, создавшего его — человека, чьи воспоминания он в себе нёс.

— Не хватает, — признался он.

— Это ещё одна человеческая черта. Нам всем не хватает наших детей, когда их нет рядом, — сделал наблюдение я.

Андроид улыбнулся:

— Верно. Разве тебе не следует быть на празднике?

Я пожал плечами:

— Мне нужно было отлить.

— Ещё одна разница между нами, — сказала машина.

Моё настроение уже успело значительно улучшиться:

— По крайней мере, эту разницу тебе не обязательно видеть.

Позже, когда мы с Пенни лежали в кровати, наслаждаясь приятной тишиной перед сном, она задала мне вопрос: