Майкл Мэннинг - Мордэкай

Утро другого типа было менее добрым. Нет, это мягко сказано. Утро другого типа было невзгодой, которая заслуживала холодной смерти. Такое утро состояло из быстрого старта, срочных событий, холодного пола, и босых ног, или, учитывая мою лишённую гарантий жизнь, оно порой было опасным.

Если уж на то пошло, то моей величайшей целью в жизни было довести число хорошо начинавшихся дней до максимума, и свести другого типа утра к минимуму.

Сегодня я надеялся на хорошее утро. У меня были все причины его ожидать. Я лёг не слишком поздно, с моей самой лучшей подругой под боком, и на горизонте не было ничего опасного. Всё это предвещало только хорошее. Однако были и другие переменные, состояние которых всегда было неопределённым. В основном — какое пробуждение было у моей жены.

В некоторые дни она просыпалась, и набрасывалась на день со свирепостью, которую я совсем не хотел разделять. Такие дни твёрдо попадали в категорию «избегать любой ценой», поскольку обычно они включали в себя её попытки поднять меня в какой-то безбожный час, зачастую с использованию жестоких и незаслуженных методов.

Мой магический взор пока не функционировал. Я спал с закрытым разумом, поскольку так было безопаснее. Это не давало полной гарантией того, что мои способности архимага не создадут мне проблем, но это, похоже, сводило риск к минимуму. Вместо того, чтобы раскрывать свои волшебные чувства, я решил открыть для себя это утро помедленнее. Потянувшись через кровать, я нашёл рядом бедро Пенни, тёплое и мягкое.

«Это хороший знак», — подумал я, пододвигаясь к ней поближе.

Что-то заскулило.

Это заставило меня остановиться. Скулёж не входил в мой список ожидаемых утренних событий. Я приоткрыл глаз как раз вовремя, чтобы поймать им что-то тёплое и мокрое, заставившее меня наморщить лицо и крепко зажмуриться.

— Какого чёрта?

Я раскрыл свой магический взор, одновременно вытирая лицо, и глядя сквозь пальцы. Между мной и Пенни лежало маленькое, пушистое животное.

— Разве он не милый? — проворковала Пенни. Очевидно, она ждала. Пока я проснусь.

Это был щенок. Он вилял своим коротким, задранным как бублик хвостом, и пытался снова лизнуть меня в лицо. Я отважно защищался, пытаясь сесть. Если этим утром и будут какие-то игры, то совсем не такие, на которые я надеялся.

— Откуда он взялся? — спросил я.

Она улыбнулась:

— Это был подарок от нового короля Данбара. Ну разве он не очаровашка?

— Да уж, — согласился я.

— Возьми его на руки. Он хочет, чтобы ты его любил, — приказала она.

И — да, это был приказ. Никогда не позволяйте женщинам ввести вас в заблуждение. Когда они говорят что-то погладить или потискать, то это именно приказ. Если отказаться, то окрестят «брюзгой», или ещё чем-то неприятным.

Фальшиво демонстрируя лёгкий энтузиазм, я поднял щенка к своей груди, и погладил его по голове, при этом обдумывая, как я могу покарать Джеролда Ингэрхолда Данбарского. Очевидно, он это сделал злонамеренно, чтобы нарушить мою тихую жизнь. Вознаграждён я был новым лизанием, и у меня потеплело в груди.

— Ну и ну! — захихикала Пенни. — Он на тебя написал!

Я одарил её своим лучшим страдальческим взглядом:

— Ну, дети же так делают, разве нет? Почему бы тебе не обнять меня? — Я подался в её сторону с озорным блеском в глазах.

Пенни была слишком быстрой. Она встала и спрыгнула с кровати быстрее, чем я успел закончить этот жест.

— Может быть — после того, как ты поменяешь себе рубашку.

Вздохнув, я одарил щенка серьёзным взглядом:

— Ты ведь не хочешь, чтобы я менял рубашку, а?

— Его зовут Ха́мпфри, — сказала Пенни.

Жизнь была идеальна. Я только недавно сокрушался о том, что мои дети все стали слишком взрослыми, чтобы писать на людей. Теперь у нас появилась собака.

— И никакого имя получше ты придумать не смогла? — спросил я.

— Мойре понравилось, — объяснила моя жена. — Знаю, что ты этого не ожидал, но она любит животных. Я надеюсь, что он пойдёт ей на пользу.

— Она может делать магических собак одним лишь усилием мысли, — возразил я. — Собак, которые могут говорить, и ни на кого не писают.

— Это совсем не то же самое, — сказала Пенни.

Наверное, она была права. Поставив малыша Хампфри на пол, я снял свою ночную рубашку, и использовал свою силу и воду из умывального таза, чтобы помыть себе грудь.

Хампфри наблюдал без комментариев.

Закончив, я направился к двери:

— Идём, Хампфри, давай-ка позавтракаем. — Щенок проковылял несколько футов, а затем сел, испустив слегка встревоженный визг. Судя по всему, искусство следования за кем-нибудь он пока ещё не освоил. Я вернулся, и взял его на руки: — Очевидно, тебе ещё многому нужно научиться, — сказал я ему. — И если ты умный, то будешь внимательно меня слушать. Местные женщины научат тебя плохому.

— Очень жаль, — сказала Пенни. — Тебе полагается сегодня проверять ход работ над привратной крепостью в Хэйлэме. Хампфри придётся остаться здесь, и учиться трюкам у девочек.

Мне не хотелось об этом вспоминать.

Добраться в Данбар теперь было несложно, благодаря Мировой Дороге. После того, как моя дочь устроила восстание, в ходе которого убили их одержимого машиной короля, новый взошедший король оказался иного мнения насчёт открытия страны миру. Конечно, она почти единолично его королём и сделала, так что он вполне мог считать, что задолжал ей пару услуг.

Как бы то ни было, Данбар согласился позволить мне открыть одни из врат Мировой Дороги рядом с их столицей, городом Хэйлэм. В общем и целом, это было хорошим решением. Ворота позволяли фермерам и торговцам продавать свои товары в самых разных точках Лосайона, Гододдина и, теперь, Данбара. Неминуемым результатом этого было процветание.

Конечно, были и меры предосторожности. Одним из аргументов в пользу моего замысла была безопасность. Большая часть Мировой Дороги располагалась под землёй, в Лосайоне, и охранялась мощными укреплениями. Из центрального места в этом укреплении можно было в любой миг закрыть любые из двадцати трёх ворот (некоторые ещё не использовались). Достаточно было отдать команду, и массивные каменные монолиты съезжали под действием сделанных мною чар вниз, наглухо закрывая вход.

Эти камни были созданы так, чтобы их нельзя было остановить, и, насколько я знал, так и было. Один из них убил моего лучшего друга, Дориана Торнбера. Я изо всех сил старался не думать об этом каждый раз, когда выходил на подземную дорогу.

Можно было закрывать не только ворота — сама дорога была кольцом, и могла делиться на секции, каждую из которых можно было перекрыть в случае, если захватчики сумеют пройти через одни из ворот. После перекрытия дорогу можно было затопить с помощью зачарованных врат, которые вели к порталу, помещённому мной в океане. Если и этого оказывалось мало, моя крайняя мера была ещё суровее. Ещё одни круглые ворота вели в подземный резервуар с магмой. После использования этой меры Мировая Дорога достигнет конечной точки своего существования.