Майкл Мэннинг - Вознесение гор

Он молча ехал в кузове повозки, гадая, как он сможет выдержать этот вечер. Со дня его «инцидента» каждая минута, проведённая с Кэйт, заставляла его мучиться от вины. Он сомневался, что сможет выдержать, слыша оптимизм и надежду в её голосе. Она всё ещё думала, что у них было будущее, в то время как он видел впереди лишь чёрное скольжение в отчаяние.

По прибытии Брэнда позвала его в дом — якобы для того, чтобы выдать какие-то материнские инструкции насчёт своей дочери, но когда они оказались наедине, она враждебно зыркнула:

— Выкинь из головы эти мысли, Даниэл. На этих танцах всё и закончится. Ты никогда не женишься на моей дочери, поэтому тут ухаживание и прекратится. Понял?

Его удивило выражение едва подавленной ярости в её взгляде. «Она что, ревнует к своему собственному ребёнку?». Это также взъярило его самого:

— Неужели это так плохо? Я люблю её. Я не соглашался на всё это, — огрызнулся он.

Её ладонь внезапно взметнулась, как если бы она хотела его ударить, но она удержалась в последний момент:

— Не испытывай меня, Даниэл. Ты для меня — только это, и чтоб эташтука к моей дочери никогда не приближалась. Я скорее сама расскажу ей правду, чем позволю этому случиться, — говорила она, вульгарным жестом указывая вниз, на часть его тела, лежавшую ниже пояса.

Рост Даниэла уже достиг шести футов, и его тело постепенно становилось более мускулистым. Несмотря на слова Брэнды, он был выше её, и на миг его почти полностью захлестнула ярость. Он хотел ударить её, стереть с её лица эту надменную ухмылку. Лишь мысль о родителях, ждавших снаружи вместе с Кэйт, не дала ему врезать ей прямо на месте.

— Больше никогда! — прорычал он ей в лицо, убеждаясь, что она поняла двойное значение его слов. Затем он отвернулся, чтобы выйти наружу.

— Улыбайся, Даниэл. Помни, тебе полагается быть счастливым! — сказала она ему, и вышла следом за ним.

Они с Кэйт поехали в кузове телеги вместо того, чтобы пойти пешком. Очередная поданная Брэндой мысль, с которой он согласился, несмотря на невысказанное возражение Кэйт и озадаченные взгляды его родителей. Казалось, что так будет проще, поскольку ему не придётся волноваться насчёт прощупывающих вопросов от Кэйт, пока они рядом их родители.

— Слышала, в этом году сложили огромный костёр, — приветливо сказала Кэйт. Она сидела рядом с ним, едва в дюйме от него, и Даниэл чувствовал, как взгляд её матери буравил ему спину.

— Ага.

Взгляд Кэйт с любопытством наблюдал за ним, поскольку она осознавала, что он всё ещё находился в каком-то необычном настроении.

— Музыканты придут из Дэрхама. У них в группе десять человек. Можешь представить такое количество инструментов, играющих одновременно? Хаос же будет.

— Уверен, они много практикуются вместе, — отозвался Даниэл, попытавшись вложить в свой голос немного энтузиазма, но актёр из него получался плохой.

Она не преминула это заметить:

— Что не так? — наконец спросила она.

Даниэл дал своему разуму приоткрыться, что позволило ему увидеть ехавших впереди взрослых. Те смотрели вперёд, но он знал, что мать Кэйт будет внимательно прислушиваться к каждому их слову.

— Просто в последнее время у меня тревожат кое-какие мысли, — сказал он, импровизируя. Ему хотелось закричать, соскочить с телеги, взяв Кэйт с собой. Если бы только они могли сбежать, спастись от того, что он сделал.

Однако для этого было уже слишком поздно. Как бы далеко они ни убежали, в конце концов ему придётся сказать ей правду. Она ни за что не станет любить его после этого, никто бы не стал.

— Например? — сказала она, заставив его вынырнуть из его тёмных мыслей.

— Не важно, — ответил он, хотя видел, что ей было больно из-за его отказа говорить. Больше ему сказать было нечего.

На празднике прошли различные игры, и даже пьеса, прежде чем толпа наконец устроилась, чтобы крепко поесть и выпить. Всё это время Даниэл всё больше чувствовал себя попавшим в ловушку. Брэнда Сэйер была с ними повсюду, всегда достаточно близко, чтобы их слышать — и всегда предлагая здравые мысли, которые бы не позволили им побыть наедине.

Первая возможность поговорить с Кэйт без чужих ушей появилась у него лишь после того, как село солнце, и был зажжён костёр. С едой закончили, и началась музыка. Вокруг костра расчистили большое пространство, исключая маленькую сцену, на которой играли музыканты.

Кэйт улыбнулась ему, когда началась первая песня, вновь лишив его дыхания, когда он увидел мерцание пламени в её глазах:

— Полагаю, этого-то мы и ждали, — тихо сказала она ему на ухо.

Он чувствовал её дыхание, настолько близко она была. Он знал, что уж это-то он сможет для неё сделать. Ответив на её улыбку своей собственной, он повёл её вслед за другими парами. Уроки его матери принесли свои плоды, и он чувствовал себя совершенно непринуждённо, беря Кэйт за руку, и кладя другую руку ей на талию.

Казалось, что его уверенность слегка удивила её, и когда они начали шагать в такт музыке, ощущение было такое, будто висевшая над ним тень наконец была снята. Засмеявшись, Кэйт позволила ему закружить себя среди других пар.

— Мне тебя не хватало, Даниэл, — прошептала она, когда началась следующая песня. У этой мелодия была более медленной, и он притянул Кэйт поближе к себе. Она прижалась головой к его плечу.

— Я никуда и не девался, — ответил он.

Её лицо приблизилось, на миг уткнувшись ему в шею:

— Между нами была какая-то отдалённость. Я это чувствовала. Не знаю, что это было, но оно меня пугало. Будто ты собирался уходить.

В это миг ему больше всего хотелось утешить её, заверить, что он — тот же Даниэл, с которым она выросла.

— Я бы хотел быть с тобой вечно, — сказал он, не думая.

Она крепче сжала его, не оставляя между ними никакого расстояния:

— Приятно это слышать. Ты понятия не имеешь, о чём я думала, или что сказала моя мать, но я в тебе не сомневалась.

Он напрягся:

— Что она сказала?

— Я беспокоилась, потому что ты казался таким подавленным, таким отдалённым. Я спросила об этом мать… — начала Кэйт.

— Что спросила? — сказал Даниэл, чувствуя, как в нём снова нарастает гнев.

— Ничего конкретного, просто про мужчин вообще, но она поняла, что я имела ввиду тебя, — сказала Кэйт. — Она сказала, что если мужчина кажется отдалившимся, то часто это из-за того, что он нашёл другую. Она пыталась быть деликатной, но мне кажется, что она боялась, что ты разобьёшь мне сердце.

Его глаза расширились, заставив непрошеные слёзы сбежать по его щекам, но он прижал её к себе поближе, чтобы она их не увидела. Кто-то коснулся его плеча, отвлекая, но Даниэл сумел вытереть лицо прежде, чем кто-нибудь заметил.

— Не против, если я встряну? — сказал Сэт, улыбаясь от уха до уха. Он достойно принял своё поражение, но твёрдо намеревался потанцевать хотя бы несколько раз. В конце концов, они всё ещё были друзьями.